Релизы
Cегодня появляется не так уж много новых скрипичных концертов – тем любопытнее, что два из них вышли в записи день в день: речь о сочинениях Фазыла Сая (см. «Музыкальную жизнь» № 5) и Жоржа Ленца. Они почти ровесники – композитор из Люксембурга, ныне живущий в Австралии, Ленц старше Сая на четыре года. Его сочинения звучали в исполнении крупнейших оркестров Старого и Нового света, среди наиболее заметных интерпретаторов – дирижеры Эдо де Варт, Джонатан Нотт, Эмилио Помарико, альтистка Табеа Циммерман, скрипачка Арабелла Штайнбахер. Последней и адресован концерт …to beam in distant heavens… («…сиять в далеких небесах…»), создававшийся в 2018–2023 годах и впервые прозвучавший под управлением Умберто Клеричи в Сиднее в 2023-м.
На диске он объединен со Скрипичным концертом Бетховена, и удивительно, насколько противоположные чувства вызывает это соседство в начале и в конце прослушивания. Концерт Бетховена исполнен абсолютно конвенционально, подчеркнуто неторопливо, можно даже сказать старомодно. Дирижер Густаво Гимено и солистка как будто незнакомы с лучшими трактовками концерта последних лет – от Патриции Копачинской и Изабель Фауст до Кристиана Тецлаффа и Дмитрия Синьковского; это отмечает и зарубежная пресса, например, издания The Strad и Classic Review. Интересно, что хронометраж записи Синьковского, сделанной с Александром Рудиным, почти идентичен записи Штайнбахер, но звучат они в сравнении так, будто сделаны на разных планетах, где и минуты длятся по-разному.
Отдельные удачные моменты не меняют общей картины, слушатель говорит себе, что концерт Ленца будет как минимум интереснее, и сперва вроде бы не ошибается: удар большого барабана, открывающий сочинение, буквально сбивает с ног. Вначале скрипка играет за сценой, и здесь звукорежиссеры потрудились на славу – слышно ее великолепно, хоть и издалека. Она вступает с яростным обличительным монологом, словно ее прервали на полуслове, и тут впору поверить композитору: в своем комментарии он признается, что впервые решил написать «настоящий концерт», где нашлось бы место и виртуозности, и лирике, и всамделишному финалу. Удалось ли это автору?
Поделенный на шесть треков 36-минутный концерт – фактически одночастный; в нем хватает и лирики, и виртуозности, и образности, и контрастности. Солистка исполняет каденцию, оркестр гремит так, будто уже финал, погружается в романтическую задумчивость и снова гремит, опять бьет большой барабан, скрипка продолжает петь, мягко поддержанная струнными. Этот пестрый калейдоскоп эмоций в начале четвертого трека сменяется неподдельной тревогой – словно композитор, наконец, попал в дух и нерв эпохи нового переселения народов: как будто оркестр торопится на последний пароход, а солистка умоляет взять ее на борт любой ценой. После нескольких секунд тишины вновь звучит виртуозная каденция, проникновенное соло, затем оркестр изображает затишье то ли перед бурей, то ли после, а бури так и нет; как нет в этом чередовании эпизодов логики ни музыкальной, ни драматургической.
Арабелла Штайнбахер и Оркестр Люксембургской филармонии верят в то, что играют, и играют прекрасно. Однако и им не под силу оживить умозрительный замысел, где и обещанный финал оказывается лишь одним из эпизодов, и неожиданные пассажи электрогитары не делают его живее. Так полностью меняется впечатление от соседства двух сочинений: его суть могла бы формулироваться как «один из величайших скрипичных концертов и еще один, который, возможно, станет в этот ряд», но в итоге с грустью определяешь ее как «концерт, который будут играть и через сто лет, и еще один, который не будут».
