Конкурс Рахманинова 2025
Рахманиновский конкурс носит и оправдывает статус международного. Но так ли необходимо, даже в мировых масштабах, постоянное прибавление и умножение числа дирижеров? Этот вопрос «дирижерской арифметики», в общем, дискуссионный. Между тем жюри под председательством Валерия Гергиева выбрало восемь лауреатов – плюс двоих по сравнению с шестью финалистами прошлого состязания и вдвое больше, чем на исторических всесоюзных конкурсах, сопоставимых по общественному резонансу и охвату. Сотни заявок на отборочном этапе свидетельствуют: карьера оперно-симфонического дирижера привлекает многих молодых людей, по-разному одаренных в профессии, которая прежде считалась элитарной. Неужели взгляд на нее устарел?
Во всяком случае, многое изменилось даже после первого конкурса. Три года назад яркое выступление могло принести победителям, да и не только им (вспомним не прошедшего в финал Алексея Рубина), трудоустройство в оперных театрах и оркестрах страны – местах, тогда вынужденно вакантных. Сегодня же самые заметные дирижерские позиции не пустуют. Некоторые успешные лауреаты 2022 года столь уверены в своих силах, что руководят несколькими коллективами одновременно. Поэтому, на первый взгляд, нынешний конкурс не открывал имена. Практически все претенденты, допущенные к первому туру, имеют постоянную работу, появляются на афишах. Семеро из двадцати пяти соревновались во второй раз. И ничто не предвещало сенсаций.
Однако расставание с одиннадцатью конкурсантами после первого тура сразу разгорячило публику и профессионалов, поскольку из соревнования выбыло несколько серьезных дирижеров. Крепким знатоком ремесла предстал Антон Шниткин. Выделяясь опытом, осмысленностью, логикой, то есть действительно ценными качествами для воспитания оркестров, он, к сожалению, не раскрылся с артистической стороны, не захватил внимания свежестью музыкальных идей. Похожая неудача постигла Ярослава Забояркина – представителя истинной петербуржской культуры, который произвел большое впечатление на музыкантов Госкапеллы и, наверное, мог бы сказать о себе словами выдающегося режиссера Анатолия Эфроса: «Репетиция – любовь моя». Но конкурс – вещь специфическая. Здесь в более выгодном свете предстают те, кто тщательной прорисовке деталей предпочитают общий, но экспрессивный эскиз.
Некоторые участники выражали свои намерения образно. Оркестр должен был исполнить пиццикато струнных, «похожие на капли дождя», или триоли у валторн, «как стук сердца», представить жанровую сценку: «Два старика что-то обсуждают, а потом прибегают дети». Сыграть «горько – сладко» и, наконец, узнать: «Сфорцандо – это что-то остренькое». Драгоценное время на разговорный жанр потратили многие, особенно представители Китая Цзоу Цзяхун и Ян Синьцзе (единственная женщина-дирижер!). Некоторые участники не проявили темперамента. Придуманные концепции лишили Эдмунда Уайтхеда (Великобритания), Николаса Манна (Россия) и Кина Сцето (Китай) сердечности, теплоты, живого музыкального чувства. Скованность от малого опыта подвела Муртузу Бюльбюля (Азербайджан). Неумение поддержать медленные темпы, не разрушая внутренних связей музыки, объясняют неуспех Бенедикта Зауэра (Германия) и Хосе Коломэ (Испания). Без нюансов, несколько прямолинейно, но искренне дирижировал Лука Поп из Румынии (при более благоприятном исходе он мог пройти дальше).
Рахманиновский «Утес» трудно дался участникам. Многие грешили нелогичностью темповых и динамических смен. Одни – пестротой, другие – однообразием, и почти все – ошибками в темпе кульминации. Наиболее взвешенно подошел к трактовке Николай Цинман (Россия), верно почувствовали музыку Тилен Дракслер (Словения) и Филиппо Десси (Италия), самую логичную и сжатую форму построил Ху Сяобо (Китай), непредсказуемо сопоставил и собрал воедино все эпизоды Сан Ким (Южная Корея). В этом обязательном произведении тура и в исполнении частей из симфоний венских классиков очень поддержала дирижеров, во многом стушевав их недостатки, Государственная академическая симфоническая капелла – интеллигентный, сбалансированный, стилистически гибкий коллектив.
Во втором туре поистине царствовал Российский национальный оркестр. «Симфонические танцы» в сочетании с произведением композитора – современника Рахманинова (чаще всего исполняли части из Пятой и Первой симфоний Шостаковича, а также сочинения Дебюсси, Равеля, Стравинского, Скрябина, Бартока) – раскрыли устремления конкурсантов. Если привести их «к общему знаменателю», то можно выделить несколько тенденций. Первая – «умножение» скорости, громкости, силы и напора. Особенно преуспели в этом Иван Худяков-Веденяпин (Россия), Юрий Демидович (Беларусь) и Бобуржон Курбоналиев (Узбекистан). Вторая тенденция – «возведение в степень» эмоций, их физических проявлений, внешней эффектности. Безусловные чемпионы здесь Олег Худяков (Россия) и Брайн Ляо (Китай). Третья – «вычитание» из мануальной техники общих, разумных принципов и замещение их индивидуальными, хоть и не всегда удачными приспособлениями и жестами. Из всех Николай Цинман, Алексей Асланов, Ху Сяобо дирижировали наиболее доходчиво и ясно.
Неудачи второго тура оцениваются различно. Кристофер Мина Диас (Эквадор) запомнился щедрыми комплиментами во время репетиций, но не успел, судя по всему, как следует вникнуть в партитуру «Симфонических танцев». Потерпел несколько ансамблевых кораблекрушений в Пятой Шостаковича талантливый и прямодушный Тилен Дракслер. Аккуратность во всем не принесла успеха Ху Сяобо, хотя исполнение «Моря» Дебюсси останется впечатлением конкурса. Многие слушатели сожалели о расставании со вдумчивым, по-хорошему деловитым и активным Антоном Торбеевым. Одним из самых непосредственных исполнителей, несмотря на преувеличения, запомнится Иван Худяков-Веденяпин.
Третий тур стоил особого труда и дирижерам, и виртуозному оркестру Мариинского театра, и публике. Он проявил в финалистах наличие или дефицит естественности, умение или неумение справляться со сложными многослойными структурами рахманиновских симфоний, чувствовать и предугадывать партнера в аккомпанементах фортепианных концертов. Надо признать, что в этом году даже имена любимых публикой солистов – Алексея Мельникова, Константина Хачикяна, Арсения Тарасевича-Николаева, Станислава Корчагина – не заполнили Концертный зал имени П.И. Чайковского. Решительно на это повлияли организационные обстоятельства: прослушивания завершались глубокой ночью. Конечно, внимание было приковано к трансляциям. Они велись профессионально, зрелищно, но обладали одним существенным недостатком: очень не хватало «кадра в кадре» – камеры, постоянно направленной на дирижера. Взамен можно было рассмотреть забавные комментарии оркестрантов, реакции жюри. А в конце – волнение финалистов перед оглашением итогов. Распределение мест оказалось очень интересным.
Самой справедливой, то есть равнозначной личному творческому росту, видится вторая премия Николая Цинмана, чья эмоциональная подвижность не теряет из виду границ доброго вкуса. Второе место вместе с ним разделил Сунь Исин из Китая, который учился в Санкт-Петербургской консерватории. Можно сказать, что успеху лауреата способствовал контакт с русским искусством, языком, природой, наряду с качествами лидера, собранностью, волей, – они стабильно вели его от тура к туру. Алексей Асланов и Юрий Демидович каждый своими качествами (первый – спокойной уверенностью, традиционным подходом, а второй – приподнятым тонусом, исполнительским оптимизмом) уравновесили третью премию. Брайн Ляо поднялся на четвертое место, но до этого буквально взлетал над дирижерским пультом в исполнительской экзальтации, чем завоевал своих фанатов. Пятая премия – у добросовестного стабильного дирижера и симпатичного человека Филиппо Десси. Шестую премию просто украсил Сан Ким, ставший парадоксальным открытием конкурса, поскольку пренебрегал любыми эффектами, но раскрылся как индивидуальный естественный музыкант, сохраняющий тайну творчества.
И все-таки финал принес маленькую сенсацию. Первую премию завоевал пианист Олег Худяков, почти не имевший до этого серьезной дирижерской практики. Дебютант и победитель конкурса в одном лице! С первого тура мнения о нем разделили публику на горячих поклонников и тех, кто жгуче не принял резкой наступательной силы, с какой он подчинял оркестры и музыку. Центром этих несогласий стала пришпоренная интерпретация финала Пятой симфонии Шостаковича. Но оба противоборствующих лагеря могли согласиться, что наблюдали в режиме реального времени процесс рождения новой звезды. А вычислить дальнейшие пути звезд с помощью дирижерской арифметики не представляется возможным. Это уже что-то из области дирижерской астрономии, поэтому необходима другая оптика и другие расчеты.
