Персона
ВЖ Флейта, геофон, электроника, почва и живое дерево – таков состав твоей новой пьесы-исследования, прозвучавшей в конце июля в Дармштадте. Можешь рассказать о концепции?
РП Месяц назад я вернулся из Германии, где участвовал в легендарных Дармштадтских летних курсах новой музыки. Фестивалю уже семьдесят девять лет – невероятно, что он все еще задает тон в нашей среде. В рамках программы, куда я был отобран, мы работали над коллаборацией: флейтистка Молли Польсон из Швеции, перкуссионист Камило Замудио из Колумбии и я. Познакомились мы только там – это было условием воркшопа.
С самого начала стало ясно: хотим делать сайт-специфик проект. Я считаю, что работа над музыкой в необычном месте должна быть связана со спецификой локации. Так, дерево и почва в центре дворика Edith-Stein-Schule, где мы занимались, невероятно вдохновляли – идея звучала настолько красиво, что все мысли были только об этом месте. Так и появился проект For the trees seak.
ВЖ Раньше ты уже работал в подобном ключе?
РП За неделю до Дармштадта я выступал на фестивале «Толстой» в Туле с двумя инсталляциями, где использовался геофон – микрофон, фиксирующий колебания почвы. Аудиопрограммистом был Всеволод Красса, которого я привлек и к For the trees seak.
Природа давно интересует меня как музыкальный материал, так что идея работать с деревом и почвой показалась мне естественной. По сути, благодаря геофону эти природные объекты стали сверхчувствительными инструментами – и перкуссией, и струнными. Для верхней же части ствола и кроны дерева я использовал контактный микрофон. Реализовать проект оказалось не так просто. К примеру, где найти геофон в Германии? Но все получилось. Если я уверен в идее, то всегда иду до конца.
ВЖ Как происходят преобразования звука в твоей пьесе?
РП Музыканты играют на дереве или земле буквально: неслышимые инфразвуковые вибрации почвы программно транспонировались в слышимый диапазон. В For the trees seak разные виды обработки «сигнала почвы»: превращение гармоник в длящийся сонор, варьирование гармонических серий, усиление фундаментального тона. В итоге получилась графическая партитура с основными указаниями и большим количеством live-обработки «звучания» дерева, которую я контролировал во время исполнения.
Ключевой задачей курса в Дармштадте стала работа в команде, и я благодарен Молли и Камило. Не каждый день встречаешь настолько заинтересованных музыкантов, с которыми можно пройти путь от первоначального замысла до последнего звука. For the trees seak произвел впечатление – я слышал отличные отзывы до самого финала фестиваля. Дармштадт – удивительное место, где к тебе запросто могут подойти незнакомые люди и честно сказать, что они думают о твоем проекте!
ВЖ В соцсетях ты делился впечатлениями от концертов новой музыки в Дармштадте. Какие тенденции тебе показались важными?
РП Дармштадт поражает количеством событий – концертов, лекций, перформансов. Сказать, что там прозвучало что-то совершенно новое, нельзя: порой новаторские идеи уступали традиционным концертам. Но важно быть внутри процесса: видеть, что волнует коллег, как они работают с музыкальным языком или формой. Это вдохновляет и помогает взглянуть на собственные идеи по-новому.
Особенно запомнились заключительный пространственный концерт Chroma от Ребекки Сондерс и Ensemble Musikfabrik, несколько концертов с музыкой Марка Андре и проект Rainforest IV, объединявший концерт, инсталляцию, выставку и импровизацию. Большое впечатление произвели уроки и общение с Жоржем Апергисом, легендой современной музыки.
ВЖ Недавно в парке «Зарядье» вместе с Юрием Усачёвым – композитором и продюсером, основателем группы «Гости из будущего» и участником коллектива Zventa Sventana – вы презентовали проект «Одна минута до».
РП Это эксперимент, выросший из коллаборации на фестивале Synesthesia Lab в октябре 2024-го. Тогда мы с Юрием и еще семью композиторами объединили электронную клубную музыку и академическую сцену, сыграв сет с оркестром Центра Софии Губайдулиной. В «Зарядье» же прозвучала наша новая авторская программа – от медитативного эмбиента до техно. Юрий управлял электроникой, я – камерным оркестром CEAM Artists. Оркестр часто звучал как ансамбль солистов, вступая в диалог с электроникой. Звучание перерастало в огромные сонорные облака с использованием live-обработок. Во время сета начался ливень, но зрители не разошлись: кто-то танцевал, кто-то слушал под зонтом. Думаю, нам удалось привлечь новую аудиторию к не самой простой музыке, а может, внести элемент, помогающий понять ее глубже.
ВЖ Где в ближайшее время можно услышать «Одну минуту до»?
РП Планов много: 15 октября – сет в Конгресс-центре Бауманки на форуме IPQuorum с Тиной Кузнецовой и квартетом Vacuum, в конце ноября – выступление с INDEX III на фестивале «На Пике».
ВЖ В конце сентября в Казани в третий раз пройдет Международный фестиваль Synesthesia Lab, где ты художественный руководитель. Помимо концертов и образовательной программы заявлены спецпроекты. Как они появились?
Зарубежные фестивали часто однотипны. Для меня важно, чтобы организаторам самим было интересно – фестиваль должен быть творчеством, а не рутиной.
РП Название фестиваля связано с Домом Софии Губайдулиной в Казани. Город можно считать центром светомузыки: здесь, в СКБ «Прометей», работал Булат Галеев – один из пионеров этого направления. Synesthesia Lab начинался как воркшоп для шести молодых композиторов. Тогда я придумал формат, о котором мечтал сам: уроки, ридинг-сессия и через пару месяцев – мировая премьера. В первый год фестиваля мы получили около ста заявок со всего мира и поняли: нужно мыслить масштабнее. Итогом стало исполнение тридцати премьер.
Я много езжу и вижу, что зарубежные фестивали часто однотипны. Для меня важно, чтобы организаторам самим было интересно – фестиваль должен быть творчеством, а не рутиной. Поэтому на Synesthesia Lab – 2025 запускаем четыре междисциплинарных спецпроекта. Один из них – neon nature, для которого создается подразделение art&science и даже проектный ансамбль – ensemble synesthesia. Вместе с солистами Московского ансамбля современной музыки они и исполнят новое сочинение.
ВЖ Расскажи подробнее про neon nature. Это сайт-специфик проект?
РП И да, и нет. Проект объединяет мультимедийное искусство с академической музыкой. Требования к площадке строгие, но не привязаны к конкретному месту. Два премьерных показа пройдут 30 сентября в центре Казани – в парке «Черное озеро», а после на некоторое время все это останется работать как инсталляция.
Вместе с 3D-художником Ритой Валеевой мы исследуем тему «неоновой природы» – той, что использует технологии для создания видов жизни. Подобно нейросети, она формирует новые гибридные формы, вспоминает жизнь предыдущих ступеней эволюции. Специально для neon nature будет выстроена гигантская теплица, которая превратится в инсталляцию света и звука, а также сцену для музыкантов. Пространственное восьмиканальное звучание, акустические инструменты и электроника, технологии art&science, свет – все это станет метафорой зарождения новой жизни внутри теплицы.
У нового сочинения есть пересечения с моей Missa Stasis, премьера которой состоялась в декабре 2024-го и была результатом моей резиденции в «ГЭС-2». Крупные институции всегда накладывают ограничения, в связи с чем первоначальная идея меняется кардинально. Опыт резиденции помог понять, какие специалисты необходимы для подобных мультижанровых проектов. В Казани у нас потрясающая команда, чтобы воплотить мистерию в нужном масштабе.
ВЖ Получается, что спецпроекты вроде neon nature превращают фестиваль в лабораторию смыслов?
РП Именно. Synesthesia Lab – не просто международный фестиваль новой музыки, а пространство для экспериментов. Мы объединяем жанры, форматы, медиумы, а спецпроекты создаются в русле актуального искусства. Композиторская лаборатория, функционирующая как базис, помогает молодым авторам раскрываться, воплощать собственные миры и экспериментировать с форматами. В этом году Synesthesia Lab предлагает разное – от перформативных композиций для ансамбля народных инструментов до оркестровой пьесы или написания музыки для рейва. Фестиваль в этом году будет невероятным! И я рад, что такие площадки, как новый Театр Камала, MON, Галерея современного искусства, городской парк «Черное озеро» и многие другие, стали нашими партнерами.
Роман Пархоменко: Elements – мое тактильное восприятие пространства
