Релизы
Франца Шуберта, двадцатишестилетнего молодого человека, можно поставить в пример типичному представителю нынешнего поколения зумеров, которому трудно встать к 9 утра, чтобы начать рабочий день. В 1823 году, получив диагноз «сифилис» (в то время равносильный смертному приговору), композитор, страдая физически и морально, начал работу над светлым и почти наивным вокальным циклом «Прекрасная мельничиха». У него не было психотерапевта, вооруженного тысячью техник работы с пациентами. Для того чтобы справиться с болью и ужасом, у него была только музыка.
Через двести лет после этого творческого подвига тенор Юлиан Прегардьен и пианист Кристиан Безёйденхаут выпускают новую запись «Прекрасной мельничихи», которая становится исследованием именно этого контекста – трагедии, породившей красоту. Музыканты говорят в интервью, что их главными источниками вдохновения стали чтение дневника автора стихов Вильгельма Мюллера и изучение сведений о состоянии здоровья Шуберта.
Кристиан Безёйденхаут для вокалиста оказывается одним из лучших партнеров. Знаток исторических клавишных, много играющий и записывающий Баха, Моцарта и Бетховена на инструментах эпохи, пианист использует реплику венского хаммерклавира Конрада Графа 1825 года (Шуберт часто играл на нем у друзей). Для записи этот выбор становится определяющим: инструмент меняет саму звуковую ткань музыки.
Следуя за драматическим сюжетом цикла, дуэт Прегардьена и Безёйденхаута выстраивает свою интерпретацию на игре контрастов. С первых нот первого номера Das Wandern («В путь») аккомпанемент Безёйденхаута удивляет нас барочной колючестью и собранностью, рисуя не столько фортепианный, сколько клавесинный пейзаж. Прегардьен, кое-где добавляя к нотам украшения, не просто поет, а проживает эту роль. В тихих лирических песнях, таких как Danksagung an den Bach («Благодарность ручью») или Morgengruß («Утренний привет»), тандем исполнителей достигает вершин. Здесь проявляются лучшие качества певца – тихий нежный голос и безупречная лирика, которую поддерживает очень аккуратный, идущий на цыпочках пианист, сливающийся с певцом в единое целое.
Куплетная структура многих песен провоцирует исполнителей на резкие смены красок. Иногда это разрушает камерную интимность, звучит нарочито по-театральному. Так, в Ungeduld («Нетерпение») Прегардьен иногда почти срывается на крик, а апогей счастья в Mein! («Моя!») превращается в исступленный вопль радости. Но там, где начинается трагедия, все сомнения отпадают. Именно на пути героя к гибели интерпретация Прегардьена обретает свою главную силу. Хаммерклавир Безёйденхаута тревожно вздыхает, звучит почти как лютня, подготавливая драму в песне Pause («Пауза»). А слушая финальную Des Baches Wiegenlied («Колыбельная ручья»), состоящую из пяти формально одинаковых куплетов, каждый из которых Прегардьен и Безёйденхаут исполняют по-новому, понимаешь отсылку к барочной арии, часть da capo звучит иначе, с новыми красками, украшениями и динамическими нюансами.
Можно ли назвать эту запись новым словом в истории интерпретаций «Прекрасной мельничихи»? Сами исполнители скромно отмечают, что они не первопроходцы, а только продолжают традицию, заложенную еще Петером Шрайером и отцом Юлиана, Кристофом Прегардьеном. И все же их работа обладает редким качеством: динамичность и живость этой записи увлекают с первых минут прослушивания и заставляют ждать того, что будет дальше. Некоторые повороты на этом пути кажутся слишком резкими, но конечная цель достигается: мы глубоко, почти физически сопереживаем трагедии юного мельника, а через него – и трагедии самого Шуберта. И это формат, подходящий даже для зумера, который не привык долго концентрироваться на однообразии.
