События
Оперный дом Дмитрия Бертмана всегда найдет, чем удивить зрителя. Фонтан в гардеробной зоне, музейное пространство на втором этаже, уникальные выставки в фойе Зимина, готовящие зрителя к будущей премьере… Именно здесь началось погружение в мистическую атмосферу Венеции XV века. Хор и солисты – дамы в кринолинах, мужчины в тюрбанах, колетах и панталонах – разыграли аллегорическую пастораль. Образ загадочной баронессы Франчески воплотила изысканная Ксения Лисанская, отвечавшая в этой постановке за хореографию и пластику. Ее голос, комментирующий сюжетную канву, словно выплывал из толпы танцующих масок, интригуя прижавшихся к стенам фойе зрителей. Музыкальный фон был составлен из музыки Кальдары, Джезуальдо, Респиги и Генделя. Получилось элегантное пастиччо про безобразную Паолу (Кристина Мунтяну), влюбленного Ромео (Вагиф Турабов) и его друга, злого гения Пьетро (Николай Пацюк): танцы здесь сменялись ариями, а хор рискнул исполнить акапельный мадригал.
После такого красочного пролога публика перетекла в зал «Шаховской», чтобы увидеть следующую новеллу – одноактную оперу Прокофьева «Маддалена».
Это творение юного композитора, в котором выразилась скрытая романтичность его натуры, его влечение к ярким, дерзким женщинам (о чем пестрят записи в его дневнике). Как известно, он завершил клавир, но дело до партитуры не дошло – лишь в 1970-е годы оркестровую версию сделал британский дирижер Эдвард Даунс, явно ориентировавшийся на стилистику «Огненного ангела», – еще одной мистической драмы в списке сочинений Прокофьева.
Сцена в зале «Шаховской», в котором зрители сидят с трех сторон, оказалась в буквальном смысле ристалищем, где развернулся психологический поединок героев. Сценограф Ростислав Протасов и художник по свету Денис Енюков сделали завораживающую «картинку»: квадрат стеклянного пола играл бликами, и поначалу показалось, что это водная гладь (эта ассоциация более чем уместна в контексте венецианского антуража). Оркестр был спрятан вглубь, а Маддалена предстала в образе огненноволосой красотки, словно сошедшей с полотен прерафаэлитов. «У нас был серьезный подготовительный период, мы называем его “застольный”, – рассказал режиссер Илья Ильин. – Мы за столом подробно разбираем с каждым артистом его роль, ищем мотивы поступков, представляем психологию героя. У нас три Маддалены, каждая солистка по-своему ее играет. Признаюсь честно, за неделю подробного обсуждения этого образа я нисколько не приблизился к пониманию психологии женской натуры. Женщина для меня по-прежнему загадка». Сложной, противоречивой натуре Маддалены, собственно говоря, посвящен сюжет оперы. Она страстная и любящая жена художника Дженаро и в то же время изменяет ему с его другом Стенио. Когда ее подлость открывается и обманутые мужчины готовы ее убить, она находит уловку и натравливает их друг на друга. В поединке они погибают, а Маддалена упивается свободой, а затем зовет на помощь – чтобы скрыть свою причастность к свершившейся трагедии.
Музыка Прокофьева пропитана страстью и внутренним напряжением: в отличие от Р. Штрауса, она не обладает чувственной красотой, но зато увлекает эмоциональным накалом и диссонантностью, которая призвана передать катастрофу. Дирижер Валерий Кирьянов, спрятанный вместе с оркестром за завесой в виде портьеры с фестонами, провел спектакль прекрасно – ансамбль нигде не шатается, а лихорадочный пульс этой трагедии нигде не ослабевает.
Молодая певица, сопрано Юлия Ситникова, недавно пришедшая в труппу из Молодежной программы «Геликона», прекрасно справилась со сложной прокофьевской тесситурой и «стервозным» образом, добавив эротики голосу и жестам, – получилось уместно и не вульгарно. Тенор Давид Посулихин идеально подошел на роль романтика Дженаро – своего рода реинкарнации Каварадосси. Его голос пленял насыщенностью красок: несмотря на диссонантность фактуры, он не забывал о кантилене и интонировании внутри фразы. Бас-баритон Елисей Лаптев, также участник молодежки «Геликона», еще одно открытие театра, сделал акцент на внутреннем разладе Стеньо, его «зомбированности» и зависимости – слушая его надрывный рассказ о таинственной красотке-«змее», невольно проникаешься его драмой.
Все артисты не играют, а живут чувствами своих персонажей – так что «застольный период» дал свои плоды. А зрители в зале напряженно следят за ходом этой истории, выбирая, кому сопереживать. В этот раз, смотря постановку Ильи Ильина, невольно оценивала ее не только как очередное название в афише. Дебют этого режиссера на посту художественного руководителя «Геликона» получился нетривиальным, стильным и сулящим хорошие перспективы. Его тандем с Дмитрием Бертманом, перешедшим на позицию президента театра, обещает новые творческие работы, в частности постановку «Князя Игоря» в оригинальной авторской версии.
