События
Масштабный проект был задуман сразу по двум поводам – как концертное приношение великому барочному мастеру, чей 340-летний юбилей отмечается в этом году, и как дебют молодых певиц первого набора Академии Рубинштейна.
Впервые программу Hændel представили летом в Северной столице, а затем – на Дягилевском фестивале в Перми. Судя по рецензиям, сценографию и некоторые художественные решения впоследствии скорректировали. Если в ранней версии на экране появлялись графические фрагменты портрета Генделя – силуэт, черты лица, – то теперь сцену определяла единственная доминанта: пустой неоновый куб без проекций. Любопытно, что именно этот минималистичный элемент вызвал больше всего споров: часть критиков сочла визуальный образ чрезмерным, даже нарочито эксцентричным. Похоже, Курентзис и его команда прислушались к отзывам – в новой версии куб выглядел стильно, органично и стал символическим порталом, связывающим генделевский мир с нашим.
Программа концерта поражала продуманностью и хронологическим размахом – словно музыкальная биография Генделя в миниатюре, охватывающая почти полвека его творчества. От ранних римских сочинений – псалма Dixit Dominus (1707) и оратории «Воскресение» (1708) – до зрелых английских ораторий, включая «Теодору» (1750). Этот путь позволяет услышать, как юношеская виртуозность и театральная экспрессия постепенно превращаются в ясность, внутреннюю сосредоточенность и духовное сияние позднего Генделя. Порадовало и жанровое богатство: арии из опер seria («Ринальдо», «Юлий Цезарь в Египте», «Орландо»), торжественные гимны («Садок-священник», Eternal Source of Light Divine из «Оды ко дню рождения королевы Анны»), оратории («Израиль в Египте», «Радостный, Задумчивый и Умеренный»), оркестровая «Музыка на воде». Такое разнообразие создавало естественную драматургию: драма и страсть сменялись созерцанием и духовным просветлением. Построенная по принципу восхождения – от итальянских религиозных страниц к английским хоровым апофеозам – программа превращалась в метафорический путь самого композитора: от земного театра к духовному откровению.
Особое впечатление произвел состав молодых солисток Академии Рубинштейна, для которых «Церемония посвящения Георгу Фридриху Генделю» стала дебютом. Каждая из них предстала как зрелая артистка с яркой индивидуальностью и безупречным владением барочной техникой. В программе не было случайных номеров: арии и ансамбли подобраны с точным учетом тембра, темперамента и сценического облика каждой певицы.
Контральто Юлия Вакула представила редкое сочетание колоратурной гибкости и внутренней сосредоточенности в арии Ирены As with Rosy Steps the Morn из «Теодоры» – одной из самых светлых страниц позднего Генделя.
Диана Носырева блестяще провела драматическую линию в арии Армиды Ah! Crudel nel pianto mio, а в дуэте из псалма Dixit Dominus ее голос изящно раскрылся в диалоге с сопрано Иветы Симонян. Симонян, солистка Приморской сцены Мариинского театра, покорила филигранным дыханием, мелизматикой и безупречным барочным фразированием в арии Ангела Disserratevi, o porte d’Averno из «Воскресения». Ее исполнение Eternal Source of Light Divine вместе с контратенором, коучем академии Андреем Немзером, стало одной из эмоциональных вершин вечера. Софья Цыганкова наполнила арию Клеопатры Piangerò la sorte mia трагической глубиной и светлой одухотворенностью – напоминая, что у Генделя даже страдание озарено внутренним светом. Ксения Дородова отличилась легкостью подачи, чистотой интонации и прозрачностью звучания в хоровых эпизодах из ораторий «Израиль в Египте» и «Радостный, Задумчивый и Умеренный». А Татьяна Бикмухаметова покорила камерной утонченностью и почти инструментальной точностью в арии Марии Клеоповой из «Воскресения».
Демонстрируя великолепную вокальную школу, певицы сумели передать дух барочной эпохи не как стилизованную реконструкцию, а как живое, эмоционально насыщенное искусство.
Оркестр, хор и танцевальная труппа – вся «семья» musicAeterna – была в сборе на сцене, а порой и за ее пределами, заполняя пространство зала. Хореографический почерк Валентины Луценко легко узнаваем – из проекта в проект он сохраняет особую экспрессию. Ее пластический язык рождает эмоциональные аффекты, обретающие телесность: медленная, тягучая пластика, движения, будто проходящие сквозь время. Порой казалось, что танцоры сошли с фресок Сикстинской капеллы; в другие моменты – играли, как дети, или растворялись в эротически напряженных дуэтах. Такая хореография придавала церемонии зрелищность, но не перегружала ее. Здесь танец был не самоцелью, а еще одним выразительным инструментом в общей партитуре спектакля.
Хор тоже не оставался статичным: он то огибал трехуровневую сцену, то расходился по группам, то плавно возносил руки к воображаемому Господу, становясь частью общей сценической архитектуры.
Оркестр играл в барочном строе – чуть ниже привычного, что придавало звучанию особую мягкость и глубину. В составе появились и редкие инструменты – например, критская лира, на которой играл Йоргос Калудис. Стоит ли говорить о безупречном уровне исполнения: барочная музыка и исторически информированное исполнительство давно стали визитной карточкой Курентзиса и его коллектива. И все же каждый раз поражаешься тому, с какой чуткостью и вниманием musicAeterna работает с каждым штрихом. Оркестровый баланс, дыхание фраз, динамические и эмоциональные нюансы, бережное взаимодействие с солистами – за этой отточенной красотой чувствуется колоссальная совместная работа музыкантов и их вдохновителя.
