События
Столетие Пьера Булеза отмечают в России с таким размахом, какого у нас никогда не было даже при жизни самого мастера. Концерты с его музыкой провели (или еще планируют) практически все ведущие столичные площадки. В Московской филармонии впервые в нашей стране исполнили фрагмент вокального цикла Pli selon pli, в Московской консерватории представили программу Hommage à Pierre, состоящую из четырех небольших сочинений разных лет, ну а в «Зарядье» в декабре прозвучат фортепианные сочинения Булеза в исполнении Юрия Фаворина. И все же самой сильной оказалась заявка Дома культуры «ГЭС-2», где в рамках программы Дмитрия Ренанского «Музыка вне себя» состоялась российская премьера сложнейшей сорокаминутной партитуры sur Incises – опуса, не услышав которого вживую, нельзя по-настоящему понять искусства великого француза.
Надо сказать, что судьба композиторского наследия Булеза во многом парадоксальна. Еще при жизни он стал безусловным классиком: его творчество изучали студенты в консерваториях (московская – не исключение), без упоминания булезовских опусов не обходилась ни одна серьезная монография о европейской музыке второй половины XX века. Однако в подавляющем большинстве случаев речь шла о вокальном цикле «Молоток без мастера», подарившем музыковедам прекрасную «игру в бисер» под названием «техника мультипликации высот», а также о первой книге «Структур» для двух фортепиано (с нее начался – и практически сразу закончился – сериализм) и, реже, Третьей сонате, где появилась алеаторика.
Все эти сочинения были написаны Булезом еще до достижения тридцати лет. И, конечно, его дальнейшая эволюция отнюдь не исчерпывалась дорожками, найденными в первых зрелых работах. Напротив, ни одну из перечисленных техник композитор не стал развивать в дальнейшем. Уже в 1960-х его музыка стала гораздо свободнее, естественнее, эмоциональнее. Тем не менее сочиненное им за последние четыре десятилетия XX века пользовалось куда меньшим вниманием как исполнителей, так и публики, и исследователей.
Отчасти «виноват» в этом сам Булез. Во-первых, он параллельно развивал свою дирижерскую карьеру, и в какой-то момент эта деятельность вышла на первый план. Во-вторых, опусы его становились все более сложными с точки зрения организации исполнения: теперь уже требовалась не только виртуозность, но и live-электроника, и весьма экстравагантные составы. Вдобавок Булез-дирижер со своим фантастическим коллективом Ensemble Intercontemporain сделал образцовые записи сочинений Булеза-композитора. И превзойти их было практически невозможно.
Так зачем же играть, если лучше не получится? Ответ кроется не только в привычной мантре о том, что никакая запись не заменит живое исполнение. Важнее другое: все крупные поздние произведения Булеза так или иначе работают с пространством зала. И стереоэффекты на CD или даже Dolby 5.1 на DVD/Blu-ray не заменят этого чувства: что ты буквально кожей ощущаешь перемещение звука, следишь за его сложными траекториями, полетами между музыкантами, подающими друг другу «пасы», подобно футболистам с мячом.
Впервые мы это испытали в 2021 году: в Московской филармонии тот самый Ensemble Entercontemporain сыграл Répons – знаковое, если не сказать главное, произведение позднего Булеза. Тогда инструменты были расположены в разных частях Зала имени Чайковского и даже в амфитеатре, а их звучание в реальном времени преображалось электроникой. Теперь же москвичи, наконец, услышали итоговый труд композитора – sur Incises, подводящий черту под всем его творчеством (после была сочинена лишь пятиминутная фортепианная пьеса Une page d’éphéméride). Причем участвовали в исполнении исключительно отечественные музыканты.
Остается только догадываться, каких усилий стоило собрать столь необычный состав инструментов (три рояля, три арфы и три ударных секции) и виртуозов, среди которых – пианист Юрий Фаворин и дирижер Федор Леднёв. Еще интереснее, сколько репетиций понадобилось, чтобы музыкантам удалось достичь такого взаимопонимания. Ведь даже в сравнении с булезовской записью на альбоме Deutsche Grammophon это исполнение не выглядело бледным или недостаточно отточенным.
Артисты с азартом «перебрасывали» гроздья звука, на наших глазах (точнее, ушах) переливали сверкающие аудиопотоки от одного инструмента к другому… Фортепианные пассажи превращались то в арфовые переливы, то в гулкие «россыпи» вибрафона и ксилофона. И сами эти метаморфозы становились главным «сюжетом» произведения.
Вот, кстати, еще один парадокс наследия позднего Булеза. Будучи лидером послевоенного авангарда, одним из самых радикальных авторов своего поколения, к 1990-м он стал восприниматься чуть ли не ретроградом. В эпоху, когда от композиторов ждали не столько музыки как таковой, сколько концепции, высказывания, внехудожественного жеста, Булез создает произведения, в которых нет ничего, кроме чистого любования звуком и самим его рождением.
Опус sur Incises («Поверх надрезов») вырос из фортепианной пьесы Incises («Надрезы»), и под надрезом здесь понимается просто музыкальная фраза, рассекающая тишину. Никакой философии, никакого месседжа. Даже происхождение названия знать слушателю вовсе не обязательно, равно как и разбираться в устройстве формы произведения, его драматургии и так далее. Достаточно просто наслаждаться возникающими эффектами резонанса, эха, отражений и так далее.
Четверть века спустя, однако, это воспринимается отнюдь не как консерватизм, а, напротив, как смелая, остроактуальная оппозиция всему тому репертуару, который действует на публику не через ухо, но через мозг. Или не действует. Тогда как акустическому воздействию sur Incises противиться невозможно: только привыкаешь к одному типу материала и принципам работы с ним, как начинается новый раздел – и новые «аттракционы». Внимание не ослабевает. Сорок минут пролетают на одном дыхании.
Одного этого опуса хватило бы, чтобы концерт «Булез-100» стал событием. Но в «ГЭС-2» приготовили еще один подарок поклонникам французского мастера: Anthèmes 2 для скрипки и электроники (исполнители – Даниил Коган и Сергей Полтавский). Соседство опусов подсказано самим автором: на упомянутом выше студийном альбоме Anthèmes 2 и sur Incises также идут вместе. Роднят их пространственные эффекты: как и в ансамблевом произведении, в сольной пьесе (немалой, заметим, продолжительности – двадцать минут) виртуозные фразы летают по залу, «отскакивая» от поверхностей, подобно шарикам для пинг-понга. Только достигается это не акустическими, а цифровыми компьютерными средствами.
В отличие от sur Incises, Anthèmes 2 ранее звучала в России – и не раз. В том числе в прекрасной интерпретации того же Когана. Но с точки зрения электронной реализации нынешний вариант был, пожалуй, одним из лучших. Нельзя не порадоваться, что в нашей стране научились это делать на уровне булезовского института IRCAM. Да и инструменталисты у нас, как выясняется, могут посоперничать с Ensemble Intercontemporain. Хочется верить, что, коли так, дело дойдет и до исполнения своими силами Répons и других шедевров позднего Булеза. Уже без всяких привязок к круглым датам. Ведь юбилеи проходят, а музыка мастера остается.
