События
Трудно представить себе более культовое произведение для Вены, чем оперетта Штрауса-сына «Летучая мышь». Неизменно в новогодние праздники это произведение показывают в Венской опере, и билетов на него не достать так же, как на «Щелкунчика» в Большой. Вальсы и польки из партитуры Штрауса традиционно играют на ежегодном концерте в «Золотом зале» Musikverein, текст либретто разлетелся на цитаты и прочно вошел в местный культурный сленг (вроде типично австрийской тезы «счастлив тот, кто забывает то, что нельзя изменить»), а название «Летучая мышь» перекочевало к знаменитому кабаре начала века. Впрочем, и всем читателям этого журнала оперетта Штрауса прекрасно знакома даже если не по театральным постановкам, то по старому музыкальному фильму Яна Фрида с либретто Николая Эрдмана (очень вольно обошедшегося с текстом оригинала), в котором звезды тех лет играют и поют играют сцены из «их жизни» с обаятельным юмором и шармом.
Несмотря на то, что премьера оперетты в 1874 году не вызвала у венской публики большого энтузиазма, в начале ХХ века «Летучая мышь» уже считалась прочной «скрепой» национального мифа, что, как это часто бывает с культурными клише, вызывало не только умиление, но и раздражение интеллектуальной элиты: легендарный венский журналист Карл Краус видел в ней «первоисточник ужаса буржуазной салонной оперетты». Но все это интеллектуальное брюзжание никак не отражается на устойчивой народной славе оперетты Штрауса, в новогодних показах «Летучей мыши» в Венской опере в легендарной постановке Отто Шенка в этом году блистают Йонас Кауфман и Диана Дамрау, и билеты распроданы уже давным-давно.
В этом контексте театру «Ан-дер-Вин» (в лице дирижера Петра Попелки и режиссера и по совместительству интенданта театра Стефана Херхайма), решившемуся в юбилейный год Иоганна Штрауса на новую постановку «Летучей мыши», ничего не оставалось, как взглянуть на знаменитую оперетту на исторической дистанции – истории города, страны, театра, Штрауса и легендарного опуса. Результат – хулигански-кабареточный оммаж театру и самому духу оперетты – смешному, сентиментальному, местами вульгарному (куда уж без этого). В одном зажигательном канкане пляшут вместе дубли Иоганна Штрауса, Франц Иосиф и Сиси, хвостатые нацисты и венцы всех мастей. Как вопрошает со сцены тюремный сторож Фрош (единственная полностью разговорная роль в этой оперетте), который играет в этой постановке в облике предпоследнего австрийского императора, «обычно, когда австрийские режиссеры ставят “Летучую мышь”, получается очень скучно, вот сейчас поставил норвежец – ну что, весело вам, весело?» Весело – не то слово. Особенно если расслабиться и принять как данное, что не только разговорный текст либретто наполнен многочисленными актуальными шутками – политическими, историческими и чисто цеховыми (по поводу бесконечно длившегося ремонта театра, урезания культурного бюджета и того, что вся эта венская оперетта, вообще-то, не более чем перепев французских водевилей), но и партитура Штрауса густо нашпигована цитатами из разных оперных хитов. Первый акт превращается в развлекательное шоу «Угадай мелодию», в котором звучат фрагменты арий и дуэтов из «Риголетто», «Тристана», «Любовного напитка», «Фиделио» и многих других. В этой постановке влюбленный в хозяйку дома Альфред – не просто учитель пения, он бывший коллега по сцене Розалинды Айзенштайн, в прошлом – оперной примадонны. А потому их любовное свидание превращается в жонглирование оперными цитатами под героический аккомпанемент Венского симфонического оркестра. Давид Фишер в роли Альфреда не только играет роль архитипичного тенора, но и исполняет все эти оперные шлягеры на высоте – слушать бы его и слушать; а его партнерша по оперной викторине Хулькар Сабирова в роли Розалинды, пожалуй, несколько излишне отдается амплуа «пародийной» примадонны – порой ее исполнение чрезмерно прямолинейно и вокально, и сценически.
Конечно, надо отдать должное дирижеру Петру Попелке (с прошлого года – главный дирижер «Венских симфоников»), который не только соглашается на эту музыкальную авантюру, но с любовно-детальным вниманием к партитуре Штрауса легко и изящно проводит знаменитые вальсы и галопы. Оркестр под его управлением подчеркнуто комплиментарен и внимателен к солистам (прекрасные яркие партии Томаса Блонделя в роли Айзенштайна и Леона Кошавича в роли Фалька, чудесные колоратуры Алины Вундерлин в роли Адели), сочетая энергию танцевального драйва с меланхоличной сентиментальностью.
В первую очередь спектакль Херхайма и Попелки – это неувядаемый жанр театра о театре, причем не какого-то абстрактного, а конкретного – театра «Ан-дер-Вин»: неслучайно многие в зале вздрогнули (а некоторые и громко возмутились), когда спектакль начался не с привычной увертюры Штрауса, а со звуков вступления к арии бетховенского «Фиделио» на фоне тюремных застенков на сцене, за которым последовал хор из мюзикла Левея «Элизабет» (именно с «Фиделио» началась новая оперная история театра в 2006 году, после того как сорок лет он был пристанищем венского мюзикла). И когда оркестр, наконец, начинает играть первые такты увертюры Штрауса, сцена делает круг, и перед нами появляется точная копия зрительного зала «Ан-дер-Вин» (декорации – Стефан Херхайм): здесь и разворачивается веселое и праздничное представление о мести летучей мыши. Хористы в бальных платьях (отличная работа Хора имени Шёнберга, заметно получающего удовольствие от этой постановки) располагаются в ложах, князь Орловский (комично, но без должного блеска Яна Курукова) кидает с балкона бумажные купюры прямо в руки благодарных оркестрантов, а в третьем действии директор тюрьмы Франк (Крешимир Стражанац) не только точно цитирует хореографию роли в постановке Отто Шенка, но и сообщает об этом публике напрямую.
В оригинальном либретто «Летучей мыши» местом действия значится вовсе не Вена, но некий курорт на водах неподалеку от большого города. И все же с самого начала публике было ясно, что это карикатура на современное общество – первая постановка оперетты с красноречивым рефреном «забыть то, чего не изменишь» состоялась сразу после первого крупного краха Венской фондовой биржи 1873 года. Не было ничего лучше, чем забыть об этом под ритм вальса и брызги шампанского на балу князя Орловского. Эту беззаботную «забывчивость» Херхайм обыгрывает и в новой постановке, в которой важные рубежи австрийской истории вспыхивают масками большого театрального карнавала. Скрипочка в руках танцующего Иоганна Штрауса, поддержавшего в свое время революцию 1848 года, как будто превращается в ружье, на отрывном календаре директора тюрьмы дата австрийского аншлюса (13 марта 1938 года) сменяется сегодняшней датой, менора на столе в доме Айзенштайнов явно говорит о еврейском происхождении семьи, а мстительный нотариус Доктор Фальк (та самая злопамятная летучая мышь) подозрительно напоминает прической и коричневым галифе молодого Гитлера.
Конечно, далеко не все концы с концами в либретто так уж сходятся с этими историческими аналогиями, но в жанре карнавального маскарада на это вполне можно закрыть глаза. И лишь когда Фальк поет свою знаменитую арию с хором «на брудершафт», и все участники спектакля выходят на авансцену и усаживаются в ряд, как на памятной фотографии начала века, обращаясь прямо в зал, к братьям и сестрам (Bruderlein und Schwesterlein) через столетия, на мгновение все маски слетают. Но чего в этом больше – назидательности или ностальгии – каждый решает сам.
