Прогулка
В судьбе Густава Малера маленький живописный Майернигг в австрийской Каринтии стал местом рокового противоречия: годы на Вёртерзее (1899–1907), подарившие миру зрелые произведения композитора, оказались омрачены личной трагедией – смерть старшей дочери Марии нанесла ему тяжелейший удар и привела к краху брака с Альмой. Летние каникулы в Майернигге проходили под знаком созидания: Малер завершил цикл сочинений, вдохновленных сборником «Волшебный рог мальчика», создал инструментальную трилогию – от просветленной Пятой симфонии и апокалиптической Шестой к энигматичной Седьмой, и за рекордные сроки написал фаустианскую Восьмую. Стоит упомянуть и камерные опусы, включая зловеще пророческие «Песни об умерших детях» на стихи Фридриха Рюккерта. Творчество питала надежда: Малер, вечный скиталец, «трижды лишенный родины», казалось, наконец обрел пристанище. Майернигг, идиллический уголок в окрестностях Клагенфурта, подарил музыканту уют семейного очага, радость отцовства. Но хрустальный мир рухнул в одночасье, и скитальчество Малера, отягощенное вечной тенью утраты, наполнилось новой, невыразимой тоской.
Выбор Малера в пользу Каринтии продиктован рядом причин. Поиски постоянного места для Sommerfrische (летнего отдыха и работы) велись тщательно, в них участвовали самые близкие Малеру женщины – сестра Юстина, Натали Бауэр-Лехнер и Анна фон Мильденбург. Окруженная высокими горными массивами, Каринтия, еще недавно бывшая тихой и почти изолированной провинцией на отшибе империи, преобразилась во второй половине XIX века. Ключевую роль в этом процессе сыграло открытие Южно-Австрийской железной дороги в 1864 году: благодаря ей уединенный край с мягким климатом и чистейшими озерами внезапно оказался всего в нескольких часах езды от шумной Вены, превратившись в идеальное убежище для столичной аристократии и интеллигенции, жаждавшей покоя на лоне природы. Именно транспортная доступность «австрийской Ривьеры» стала решающим аргументом для вечно занятого композитора.
К концу столетия на побережье Вёртерзее, крупнейшего озера региона, благодаря венским зодчим появились изящные виллы, купальни, лодочные станции. Гармония архитектуры и окружающего ландшафта достигается за счет продуманных элементов – лоджий и террас с впечатляющими видами на нежно-бирюзовую гладь водоема, а также эркеров, фронтонов и фасадов, чьи формы исполнены романтической легкости. Неповторимый архитектурный стиль Вёртерзее создавался плеядой талантливых мастеров, и прежде всего – Францем Баумгартнером, чьи работы во многом определили эстетику региона. Не менее значим вклад его современников. Так, Йозеф Виктор Фукс, помимо прочих сооружений, оставил потомкам купальню Вернера – единственное сохранившееся полностью фахверковое здание, уникальный памятник деревянного зодчества и курортной культуры Вёртерзее. А Фридрих Тойер воплотил дух места в виллах «Шварценфельс» (1894) и «Зигель» (1900).
Вёртерзее, чьи воды меняли цвет от утренней лазури до густой вечерней синевы, манило своей переменчивой красотой. Композитор был очарован природой его побережья. Изящные виллы утопали в зелени каштанов и лип, с террас доносился гул многоязычных светских бесед и звон фарфора. Все это напоминало аристократический салон под открытым небом. Дамы в кружевных платьях прогуливались с зонтиками, кавалеры обсуждали новости за бокалом вина – царила беззаботная курортная жизнь. Однако для Малера, чьи будни проходили в вихре дирижерской работы, венских интриг и напряженного творчества, это место должно было стать убежищем. Он отчаянно искал уединения, необходимого для процесса композиции. У популярности же Вёртерзее была обратная сторона: туристическая востребованность региона сводила на нет саму возможность уединения. И все же свою летнюю обитель Малер обрел именно здесь.
Об этом красноречиво свидетельствуют воспоминания Натали Бауэр-Лехнер. В августе 1899 года ее совместные с Юстиной поиски летнего жилья на Вёртерзее зашли в тупик. Женщины уже отчаялись найти что-то подходящее и начали собираться в дорогу, однако неожиданная встреча с Анной фон Мильденбург изменила их планы. Певица посоветовала им заехать в Майернигг к архитектору Фридриху Тойеру – его собственная вилла «Шварценфельс», напоминавшая миниатюрный замок и возвышавшаяся на южном берегу озера, была лучшим подтверждением таланта ее проектировщика. Тойер предложил Натали и Юстине смелую альтернативу – не снимать дом, а построить свой, немедленно предложив для воплощения этой идеи профессиональные услуги. Натали пишет: «Малеру тотчас же послали телеграмму. Все вместе мы провели три дня в “Шварценфельсе”, окруженные необычайным радушием. Мы обсудили каждую деталь будущей резиденции Малера, важнейшими критериями для участка были тишина и спокойствие – задача оказалась не из легких. Малер уже почти смирился с тем, что из затеи ничего не выйдет. Но в самый последний момент подвернулось лучшее решение: мы нашли идеальный вариант – у самой кромки озера, а чуть поодаль, на холме – поистине волшебные джунгли для композиторского домика Малера, что отвечало всем его потребностям». 12 сентября музыкант вернулся в «Шварценфельс», чтобы подписать договор купли-продажи. Однако строительство затянулось, и лето 1900 года Малеру пришлось провести в Майернигге в съемных комнатах на вилле «Антония».
Этот дом дошел до наших дней, но найти его не так просто: в отличие от виллы Малера, имеющей выход к воде, «Антония» скрыта в лесном массиве, и от нее рукой подать до композиторского домика. «Антония» – настоящая жемчужина архитектурной эклектики Вёртерзее. Ее облик определяет высокий ступенчатый фронтон, чей характерный силуэт, напоминающий лестницу, отсылает к традициям Северной Европы – готическому Возрождению и Ренессансу. Массивность и нарочитая асимметрия придают постройке солидность, не перегружая ее, а грубая каменная кладка нижнего яруса фасада вызывает ассоциации со средневековыми прототипами. Лаконичное обрамление окон и дверей контрастирует с изысканным элементом неоготики – угловой башенкой, увенчанной остроконечным коническим шпилем. «Антония» – это причудливый и очаровательный сплав эпох, стоящий особняком среди других архитектурных памятников Вёртерзее. Здесь Малер завершил неоклассическую Четвертую симфонию: она тоже обращается к ясности прошлого, но интерпретирует ее через призму современного музыкального языка.
Вилла «Шварценфельс»
Wörthersee-Süduferstraße, 17, Maiernigg
Вилла «Антония»
Wörthersee-Süduferstraße, 89, Klagenfurt am Wörthersee (ориентир – Wiesensteig, остановка автобуса 5310 Klagenfurt Waldhof Alpe)
***
Композиторская хижина, спроектированная Тойером, была готова уже в 1900 году, так что впервые после Штайнбаха Малер мог спокойно работать с раннего утра до обеда в новом «кабинете на холме» (Study auf dem Kogel). Здесь было намного просторнее, чем в домике для творчества на Аттерзее, – площадь составляла примерно двадцать квадратных метров. Внутреннее пространство, аскетичное, но функциональное, было подчинено единственной цели – сосредоточенному труду. Рояль, массивная печь для обогрева в холодные утренние часы и письменный стол. Эта строгая обстановка, лишенная каких-либо отвлекающих деталей, способствовала концентрации. Ритуал утренних занятий в композиторской хижине был выверен до мелочей. Как писала Альма, Густав брался за работу уже в шесть часов утра. Этому предшествовало купание в озере в 5:30. Чтобы ничто не нарушало его уединения, существовал особый порядок: повар, приносивший завтрак, поднимался по специальной крутой тропинке и оставлял поднос у двери, не показываясь Малеру на глаза. Никаких встреч, никаких разговоров в утренние часы. Ничто не должно разрушить хрупкое состояние творческого сосредоточения. Около часа дня Малер позволял себе еще один заплыв. Днем, после обеда, он предпочитал поспать, а затем отправиться на длительную прогулку. «Малер шел очень быстром шагом, не сбавляя темпа. Замедляя шаг, он почти изящно ставил одну ногу перед другой, выпрямляя их в коленях. Он был “узкоколейщиком”. Во время своих длительных походов при быстрой ходьбе Малер слегка наклонялся вперед, выпячивая подбородок, и твердо ставил ноги, почти притоптывая. В такой походке присутствовало что-то бурное, что-то определенно торжествующее», – писал Альфред Роллер.
Судьба композиторской хижины сложилась счастливо: в 1981 году она получила официальный статус объекта культурного наследия. Спустя четыре года, в 1985‑м, за ее восстановление взялось Общество Густава Малера из Клагенфурта. После тщательной реставрации домик был торжественно открыт для публики 7 июля 1986 года. В настоящее время хижина находится на балансе города Клагенфурта и была вновь бережно отремонтирована в 2016 году. Посетители могут увидеть и оценить обстановку, в которой рождались малеровские симфонические полотна, познакомиться с постоянной экспозицией, включающей фотографии, эскизы и другие предметы и свидетельства жизни музыканта в Майернигге. Бывший «кабинет на холме» превратился в место международного паломничества. Его можно сравнить с «Темпьетто» Браманте в Риме (отдельно стоящей ротондой-капеллой): оба сооружения скромны по размерам, но бесконечно велики по своему символическому и культурному значению. Оба являются идеально воплощенной концепцией: для Браманте – это «храм-мемориал», для Малера – «храм-творчество». И если «Темпьетто» считается жемчужиной Ренессанса, сосредоточившей в идеальных пропорциях всю гармонию эпохи, то скромная малеровская хижина подобна архитектурному воплощению творческого духа, малая форма, обретшая гигантское значение, подлинно сакральное пространство, где в аскетичной простоте рождались музыкальные вселенные.
Композиторская хижина
Gustav-Mahler-Weg, 10 (остановка автобуса 5310 Klagenfurt Maiernigg Strandbad)
***
Композиторская хижина и вилла в Майернигге были задуманы как единый ансамбль. Фридрих Тойер создал здание, в котором угадываются черты загородного шале и модерна. Доминирующим элементом является высокая скатная крыша с черепицей и мансардными окнами. Фасад оживляют балконы, на нижнем этаже уютно расположилась крытая веранда-лоджия с арками и колоннами (судя по сохранившимся фотографиям, здесь стоял массивный обеденный стол). Особый шарм фасаду придают декоративные деревянные элементы: резные подкосы, оформление фронтона и горизонтальные карнизы, четко членящие плоскость стены. В полной мере восторг от нового жилья передают строки из письма Малера к Нине Шпиглер от 20 августа 1901 года: «Шлю вам приветы в разгар каникулярной работы… Как жаль, что вы не можете взглянуть на наше здешнее убежище. Вам бы, конечно, захотелось создать себе такое же».
Эти слова находят прямое подтверждение в уникальных снимках из семейного фотоальбома Малеров. До нас дошли кадры, сделанные в саду и у входа в дом: вот Малер, непринужденный и расслабленный, стоит у входной двери с пиджаком в руке, а вот он уже на террасе рядом с плетеным креслом позирует, обнимая дочь Марию, – за спиной у него безмятежная гладь Вёртерзее. Эти фотографии – не просто документы, но зримое воплощение того счастья и покоя, которые композитор обрел в Майернигге. Даже в те моменты, когда он оставался один (Альма рожала в Вене и воздерживалась от поездок после деликатного положения), его не одолевали мрачные мысли – он много работал, совершал продолжительные пешие прогулки в окрестностях Клагенфурта, гулял по городу, вел деловую переписку, много читал и плавал. Как знать, если бы не цепь трагических событий и виллу унаследовала бы Анна Малер (младшая дочь), возможно, сегодня на Вёртерзее функционировал бы крупнейший в мире дом-музей Густава Малера – с аутентичным пространством, хранящим ауру семейного очага. Впрочем, существующие ныне разрозненные мемориальные места – в Йиглаве, Тоблахе, Штайнбахе на Аттерзее, Гамбурге и Майернигге – в своей совокупности точнее отражают малеровский «странствующий» дух.
Вилла скрыта от глаз посторонних, ее нынешние владельцы не жалуют любопытных туристов. Однако известно, что в современной обстановке уцелели подлинные элементы убранства начала прошлого века: массивный комод с зеркалом, резной сервант из ценных пород дерева, старинные светильники, а также небольшая изразцовая печь, кованые лестничные ограждения. Эти немые свидетели прошлого напоминают о жизни первого хозяина дома.
Вилла Малера
Wörthersee-Süduferstraße, 23, Sekirn
***
В идиллической обстановке Вёртерзее творческие озарения настигали Малера буквально на пороге виллы. Натали Бауэр-Лехнер рассказывает, что музыкальный мотив мог застать композитора врасплох: «В августе 1901 года в Майернигге Малер выходил из столовой, как вдруг ему пришла в голову мелодия. Тут же, в прихожей, он набросал несколько тактов в блокноте, который всегда носил в кармане пиджака, а затем побежал к любимому месту у родника. В ту пору его занимали мысли о новой симфонии, но вскоре он понял, что мотив больше подходит для песни. Он вспомнил про “Маленького барабанщика” из “Волшебного рога мальчика”. Уже в хижине, соотнеся ноты с текстом, Малер обнаружил, что они идеально совпадают».
С той же спонтанностью родился и замысел монументальной Восьмой симфонии – казалось, что такие импульсы, подобно зарницам, молниеносно озаряли его сознание. Композитор рассказывал, как, стоя на пороге своей хижины, внезапно ощутил всепоглощающий spiritus creator – творческий дух, державший его в своей власти до завершения работы. Ирония заключалась в том, что, как отмечал сам Малер, в тот день у него не было ни малейшего намерения заниматься сочинением музыки, напротив, он мечтал «побездельничать всласть и восстановить силы». Хотя, конечно, сложно представить себе, что такой деятельный и самоорганизованный человек, как Малер, всерьез предается праздности.
***
Немаловажным аргументом в пользу Каринтии для Малера была уникальная природа всего региона долины реки Дравы. Как заядлый велосипедист, он активно исследовал живописные просторы, совершая длительные вылазки. Малер разрабатывал протяженные маршруты: через Розенталь и вокруг Вёртерзее, по перевалу Лойблпасс с ночевкой в гастхофе Deutscher Peter, далее – в Филлах и Миттевальд, откуда продолжал путь до Блайберга, а наутро – к Добрачу. Величественная панорама этого места потрясла композитора. Недаром Добрач называют «горой над облаками»: поднявшись выше сплошного слоя облаков, путник оказывается в мире, где горные вершины кажутся одинокими островами в бескрайнем белом море. Усиливают это впечатление склоны, покрытые пестрым ковром из сотен видов альпийских цветов и целебных трав. Гора настолько впечатлила Малера, что он предпринял к ней отдельную экспедицию, на сей раз воспользовавшись поездом и экипажем и остановившись в доме Австрийского альпийского клуба.
Страсть Малера к велосипедным прогулкам была чрезмерной и порой даже губительной. В начале августа 1900 года, объезжая Вёртерзее вокруг, композитор дважды упал, потянул связки и больше недели мучился от боли. Натали Бауэр-Лехнер и Юстина надеялись, что это заставит его на время забыть о рискованных вылазках. Малер же тайно готовился к новому походу, скрупулезно изучая путеводитель Бедекера, мечтая покорить высокогорный перевал Лойблпасс и добраться до ущелья Чеппа. Едва оправившись, он не раздумывая упаковал сумку и отправился в дорогу. Но на сей раз расчеты подвели его: он отклонился от маршрута и провел на горном подъеме несколько лишних часов. Злоключения на этом не окончились: он по невнимательности потерял сумку с провизией и в итоге вернулся в Майернигг измученный и растрепанный. Финал этой эпопеи был красноречив: в Вену Малер уехал уже без своего двухколесного товарища.
Период жизни в Майернигге позволяет увидеть в Густаве Малере личность удивительной цельности. Композитор, путешественник и спортсмен – все эти ипостаси не исключали, а гармонично дополняли друг друга, будучи подчинены одной цели – полному, почти физическому слиянию с миром. Малеровская жажда преодоления – будь то музыкальная форма или горный перевал – коренилась в глубоком философском отношении к жизни. Это ярко иллюстрирует его высказывание, сохранившееся в воспоминаниях Натали Бауэр-Лехнер: Малер, объезжавший на велосипеде каждого жука, рассуждал о том, что все существа заслуживают уважения, ибо человек, как и любая тварь, зависит от «благосклонности высших сил», коей является и сама Земля. Так через скорость, боль в мышцах и головокружительные пейзажи рождалось осознание хрупкости бытия и ответственности всего живого друг перед другом.
Deutscher Peter
Loibltal, 4, Ferlach
Dobratsch
Подъем в гору начинается от парковки Rosstratte. Протяженность тропы составляет 4,5 км в одну сторону, перепады высоты – 430 м.
Окончание следует
