История
Евгений Панфилов – фигура культовая и даже мифологическая. Как для российской хореографии конца XX века, так и для города Перми, где он прожил главную часть своей короткой, но невероятно насыщенной жизни. Возможно, сегодня кому-то и понадобится напомнить: выдающийся российский хореограф из поколения первопроходцев нового танца, создатель пермского театра «Балет Евгения Панфилова». А на рубеже веков в театральной и балетной среде его знали практически все.
Даже с самой буйной фантазией сценарист, а его биография так и просится в кино, не смог бы придумать того сопряжения фактов, которые случились в реальности. Деревенский парнишка, один из пятерых сыновей сельской учительницы, Панфилов родился и провел детство в тех местах Архангельской губернии, где поморы сидят на печи до поры до времени, а потом выходят в люди и делаются Ломоносовыми. Хулиганистый и ершистый, с постоянными двойками за поведение, он изгонялся из школы, трудился в колхозе. После школы, которую все-таки окончил с высокими отметками, работал директором сельского Дома культуры. Потом была служба в группе советских войск в Германии. Там по телевизору он, впервые увидев, обомлел от выступлений знаменитого «Фридрихштадтпаласт». На что сослуживцы говорили ему: «Женька, да ты пляшешь не хуже». Потом была довольно странная для него попытка выбрать карьеру офицера, но из Львовского военно-политического училища его быстро и благополучно выгнали.
Волей случая в 1976 году Панфилов оказался в Перми, где решил получать образование в институте культуры по специальности «Методист клубной работы». Но в 23 года, впервые заглянув в балетный класс, угадал свое истинное предназначение и буквально шагнул в судьбу: перевелся на хореографическое отделение. А дальше спираль его жизни стала закручиваться с неправдоподобной скоростью. Уже через год он имел свой танцевальный коллектив и потряс Пермь первым спектаклем «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». Затем было балетмейстерское ГИТИСа, а вскоре пришла и первая награда – звание лауреата Всесоюзного конкурса балетмейстеров. Когда в почтенном жюри узнали, что ими награжденный не имеет за плечами хореографического училища, был шок. Балетная каста долго не хотела принимать его. Для них он был провинциальный выскочка, enfant terrible. Много лет спустя, создав первоклассный профессиональный театр, дважды пройдя американскую выучку на знаменитом ADF, получив огромное количество международных призов и наград, Панфилов будет раз за разом штурмовать бастионы «Золотой Маски», причем в одной обойме с Большим, Мариинским и труппой Эйфмана. Именно под него, наконец, к 2000 году национальная театральная премия откроет новую номинацию – «Современный танец». Но к тому времени для отечественных авангардистов он станет недостаточно радикален и будет получать упреки в излишней «балетности»! Парадоксы его судьбы этим не исчерпываются.
За свои неполные 47 лет Панфилов успел фантастически много и почти все осуществил впервые и раньше всех. В 1987 году он создал первый в стране частный театр балета, позвав в профессиональную труппу в том числе и выпускников Пермского хореографического училища. Сочинил свыше ста (!) спектаклей и миниатюр. Объездил с театром всю страну и полмира. Первым из хореографов нового танца был приглашен в Мариинский театр и вместе с Гергиевым выпустил «Весну священную». Его труппа, единственная из всех новых, жила по законам русского стационарного театра, давая спектакли раз в неделю, на которых всегда был переаншлаг. В числе первых у театра «Балет Евгения Панфилова» в 2000 году появился государственный статус. А тем временем панфиловский холдинг прирастал новыми проектами и новыми труппами: «Балетом толстых», чей спектакль «Бабы. Год 1945» получил «Золотую Маску», и Dance-company «Бойцовский клуб».
Чувствуя, что времени ему отведено немного, Панфилов жил в немыслимом темпе и режиме, недоступном обыденному сознанию. Постоянно что-то придумывал, сочинял, изобретал. Самое поразительное заключалось в том, что у него абсолютно все сбывалось, находило свое воплощение, оживало на театральных подмостках. Танцующий Панфилов ошеломлял всех своей свободой и магнетизмом. В общем-то, невысокий, на сцене он казался крупным и значительным, словно высеченным античным резцом, оторвать глаз от него было невозможно. Когда он танцевал, двигался, импровизировал, сценическое пространство раздвигалось до невероятных масштабов, все остальное уходило куда-то в тень. А он не только танцевал, но и рисовал костюмы, изобретательно – порой из ничего – придумывал сценографию всех своих балетов и сам ставил свет. Делал шоу-проекты и режиссировал праздники. Снимался в кино – в «Мании Жизели» Алексея Учителя у него была одна из ролей и постановка хореографических сцен. А еще писал стихи, обжигающие своей исповедальностью. При этом был и успешным менеджером своего театра: прагматизм крестьянской закваски давал о себе знать. И постоянно, всю дорогу сочинял и ставил, сочинял и ставил. По пять-шесть премьер за сезон.
Сегодня ясно, что Панфилов – единственный из хореографов нового танца, который сочинял балеты, способные пережить не только один показ или даже театральный сезон, но и своего создателя. Он оставил своей труппе прекрасное наследство: спектакли, обладающие редкой жизнеспособностью. «Восемь русских песен», «Река», «Ромео и Джульетта» живут на сцене третий десяток и воспринимаются панфиловской классикой. Его философская притча «Клетка для попугаев» на музыку «Кармен-сюиты» (!) получила «Маску», когда ее создателя уже не было на свете.
Авторскому театру Панфилова пытались найти разные определения, но его стиль каталогизации упрямо не поддавался. Не желая шагать в ногу со всеми, он позволял себе выглядеть вызывающе немодным. В эпоху развенчания прежних идеалов – объясняться в любви к своей стране и ее прошлому, в качестве саунд-трека – использовать не «нарезку из обрезков», а полноценную музыкальную партитуру, не загромождать сцену «современным дизайном», а дать право первого голоса чистому танцу. Не боялся вступать в диалог с великими предшественниками, как из мира философии и литературы, так и музыки. Он постоянно нарушал главное табу: балет и contemporary dance несовместимы, каждый идет своим путем. Тогда мало кто догадывался, что сближение двух полюсов – академического балета и современного танца – в России неизбежно, что скоро эти пространства начнут взаимодействовать. Панфилов – из немногих, кто это предчувствовал, тем самым опережал время. В переходную эпоху ему выпало стать мостом от старого к новому, от классического балета к современному танцу.
В отличие от многих провинциалов Панфилов никогда не рвался в Москву: столичная жизнь с ее законами каменных джунглей его независимой натуре претила категорически. А вот русскую провинцию любил нежно и трепетно, ведь там были друзья-подвижники, развивавшие современный танец вслед за ним и, вдохновляясь его примером, в российских реалиях (читай: в малопригодных условиях).
Со временем он из порывистого, искреннего, с торопливой северной речью светловолосого Жени превратился в бритоголового мэтра с продуманным стилем: у деревенского парня оказались аристократические замашки и тонкий вкус! Только самые проницательные догадывались, что его блистательный имидж – известен, успешен, харизматичен! – не более чем театральная маска. Между внешним обликом экстравагантного денди и внутренним его состоянием была не просто дистанция. Пропасть. За свой талант Панфилов платил неимоверную цену, и все его последние спектакли – об этом, они заполнены удивительными предощущениями и пророчествами, главное из которых – его гибель. Тему ухода и нездешней жизни он «проговаривал» неоднократно и во многих прежних спектаклях: «Бег», «Остров мертвых», «Рай для сумасшедших», «Колыбельная для мужчины», «Река», Moorland, «Капитуляция»…
Длившийся всю жизнь его неистовый поединок с судьбой и обстоятельствами, людскими предрассудками, в конце концов, поединок с самим собой – стал панфиловской сутью настолько, что, казалось, состояние обычного, размеренного существования ему противопоказано. Спокойно пожить в комфортной среде ему так и не удалось. В июле 2002 года он был найден убитым в своей квартире. В момент его гибели подтвердилось известное, но отнюдь не всем: Панфилов – мировая знаменитость. Танцевальный мир от Японии до Америки, от Португалии до Нидерландов отозвался множеством статей, посланий, откликов. Глядя на то, как Пермь, где популярность Панфилова была невообразимой, провожает своего кумира в последний путь, его мама промолвила: «Так ведь только правителей хоронят».
2025-й – год семидесятилетия Панфилова, и о нем вспоминают в самых разных городах. В Перми к публикации готовится книга, на Аллее славы летом открыли памятную звезду, в сентябре провели танцфорум «Три дня с Евгением Панфиловым». Крупнейшие фестивали современного танца в Петербурге (Open Look), Витебске (IFMC), Екатеринбурге («На грани») делают в этом году посвящения и показывают его балеты, позволяя новой публике вдохновиться его творчеством. «Еще не раз вы вспомните меня…» – строчкой его любимого поэта называется одна из программ миниатюр Панфилова в репертуаре театра. И это правда.
