События
Предваряя концерт, проводившийся в рамках фестиваля «Международная неделя консерваторий», организатор Лидия Волчек и ведущая Мария Дудина отметили свежесть идеи и подчеркнули важность сотрудничества мастеров звука и танца – для Петербургской консерватории, где обучаются и композиторы, и балетмейстеры, такое взаимодействие – явление нечастое, а тем временем все предпосылки для него имеются. О международном статусе фестиваля напомнил приглашенный гость, народный артист и заслуженный деятель искусств Азербайджана, ученик знаменитого Ильи Мусина дирижер Фахраддин Керимов. Именно он встал в этот вечер во главе Камерного оркестра Санкт-Петербургской консерватории.
Первое отделение открылось балетом «Пыль», поставленным на Седьмую «Карантинную» симфонию Александра Чайковского. Признаюсь, представить танцевальную постановку, даже современную, на эту музыку было сложно, но хореографу Дарье Вергизовой удалось «считать» заложенную композитором идею и убедительно ее визуализировать. Содержание симфонии, отсылающее к непростому времени бытования ковида, получило дополнительное смысловое наполнение в виде экзистенциального вопроса про одиночество. Что, если человек – лишь «пылинка» в необъятной вселенной? Четыре танцовщика в майках и брюках (артисты команды «Балет.Театр») – руки в карманах, каждый сам по себе, на расстоянии полутора метров друг от друга, как в период карантина, – выполняют однообразные, рутинные движения. Токкатность музыки в оркестре и механистичность танцевальных действий вкупе напоминают о «Весне священной» Стравинского. Но вот моторность сменяется кантиленой, и «пылинки» начинают взаимодействовать друг с другом. Балет состоит как бы из трех разделов, несмотря на двухчастное строение симфонии, однако не противоречит ей драматургически. Финал – возвращение к началу, но уже в новом качестве: рутинные движения выполняются танцовщиками совместно.
Фантазия «Солярис» для камерного оркестра и вибрафона Светланы Нестеровой послужила источником для одноименной постановки хореографа Софьи Пеньшиной. Под волшебные звуки вибрафона (солист – Илья Круглик) воспитанницы Школы классического балета имени Н.А. Долгушина в серебряных «космонавтских» костюмах и с фонариками в руках танцевали вокруг инопланетного существа на ходулях (Яна Кузнецова). Существо сначала вальяжно возлежало на авансцене, а затем поднялось (не без помощи танцовщиц) и продемонстрировало умение не просто ходить на ходулях, но даже танцевать на них. Цирковые элементы, на которые явно делался акцент в постановке, перетянули на себя всеобщее внимание, оставив красочную музыку выполнять функцию фона.
Следующим героем вечера после антракта стала Светлана Лаврова, на чью музыку Lux et tenebris («Луч света») поставил балет хореограф Александр Любашин. Если в случае с симфонией Александра Чайковского артисты представлялись «пылинками», здесь три студентки кафедры режиссуры балета Петербургской консерватории выступили как бы в роли «фотонов» – частиц света. Основная смысловая нагрузка в оркестре легла на солистов: флейтистку Марию Красильникову, показавшую владение современными техниками, например, губным слэпом, и Лидию Коваленко, чья скрипка звучала уверенно в предельно высоком регистре. Музыка, поначалу хаотичная, побуждала к беспорядочным движениям. Световой луч, подчеркиваемый визуально дымом из дымовой машины, никак не мог пробиться сквозь тьму. Но постепенно из хаоса рождались мысль, красота, порядок, звуковая ткань становилась все более осязаемой, а вместе с ней вырисовывался и смысл. В последнем разделе луч пронзил сцену, и «фотоны» встали на путь истинный, двигаясь по намеченной им траектории.
Кульминацией программы стал балет «Сквозь маски» Антона Танонова, хореографически оформленный Татьяной Петровой и исполненный учащимися Школы классического балета имени Н.А. Долгушина. Сюжет – любовь на фоне маскарада, словно отсылка к истории Ромео и Джульетты, – раскрылся в чередовании красочных картин, наполненных характерными танцами и колоритной музыкой. В любовном адажио (Ульяна Орлова-Березкина и Егор Коновалов) главенствовала рельефная мелодия с глиссандирующими «спадами» у солирующей скрипки. В массовой «народной» сцене, исполняемой кордебалетом в цветных платьях, – этнические мотивы неопределенного происхождения – то ли кавказские, то ли еврейские, то ли испанские. Казалось, композитор разбросал на холсте партитуры и краски всевозможных оркестровых приемов – от берлиозовского col legno до шутливой переклички левой и правой половин оркестра. Образный строй музыки диктовал условия хореографу, и вместе звуковая и визуальная составляющая сочетались гармонично. Ясность и выразительность позволили балету завоевать зрительские симпатии.
«Вечер хореографических премьер», безусловно, эксперимент удавшийся, открывший новые пути для сотрудничества и привлекший новую публику. Займет ли фестивальная программа свое постоянное место в одном ряду с «Хоровыми академиями» или «Камерными сериями» – вопрос пока открытый, но хотелось бы верить, что ответ на него будет положительным.
