События
В последнее десятилетие итальянские театры довольно щедро одаривают вниманием «Дочь полка» Доницетти. Очередь дошла и до Ла Скала – выбор пал на легендарное прочтение Лорана Пелли. Над постановкой работали режиссер возобновления Кристиан Рэт, художник по костюмам Лоран Пелли, сценограф Шанталь Тома, художник по свету Жоэль Адам, хореограф Лора Скоцци, автор диалогов Агат Мелинан и дирижер Эвелино Пидо.
Невзирая на почтенный для оперного спектакля возраст (после премьеры в Ковент-Гардене в 2007-м минуло почти двадцать лет), «Дочь полка» Лорана Пелли не только в отличной форме, но и по-прежнему в тренде: в списке театров, занятых в копродукции, и барселонский Театр Лисеу, и лондонский Королевский оперный театр, и Венская государственная опера, одновременно с постановкой на миланской сцене оперу показали в Метрополитен.
Скорее всего, секрет успеха спектакля кроется в пародийном ключе, наложенном на традицию французов воспринимать «Дочь полка» всерьез. Как известно, произведение почти сразу завоевало сердца публики обращением к злободневным темам (тоска по наполеоновским походам и воинской славе, карикатура на сдающую позиции, но цепко держащуюся за ветшающие атрибуты аристократию). С момента премьеры только по 1914 год опера выдержала 1044 представления, которые нередко приурочивали к национальным праздникам, например ко Дню взятия Бастилии. Более того, на протяжении ста лет появился не один десяток комических опер и оперетт, так или иначе отсылающих к «Дочери полка». «Итальянец в Париже» сумел вникнуть в суть жанра, сохранив его структуру, и наполнив итальянским мелосом.
Постановщики идут дальше: они берут на прицел сам патриотический пафос, которому сочинение Доницетти обязано своим долголетием. Высмеивание казарменного быта и военного бахвальства накладывается на комические моменты оперы, вызывая живой отклик у зрителя. Декорации первого акта представляют собой импровизированные баррикады, сооруженные из повозок, нагруженных нехитрой мебелью, матрацами, бочками, какими-то пожитками. Когда повозки трогаются, нашим глазам открывается вид на горную цепь из географических карт Европы и Франции. Дальнейшие события разворачиваются в казарме, занимающей все пространство: аккуратно расставленные походные койки, гладильная доска, груды белья, оцинкованные чаны и тазы, ведро с картошкой. Под звуки «Ратаплана» через всю сцену не спеша протягиваются бельевые веревки с сохнущим солдатским исподним. Второй акт разворачивается в салоне дома Маркизы, отделанном деревом, на стене – пустые картинные рамы разных размеров, слева – рояль.
Режиссерские находки Пелли сыплются как из рога изобилия: в первом акте Маркиза, узнав, что опасность миновала, спешит отделиться от толпы простолюдинок и взбирается на стул, чтобы спеть свою арию (чуть позже так же поступит Мари, соорудившая помост из перевернутого таза). Ее куплеты превращаются в трогательный номер: солдаты внимают ей, как завороженные, реагируя на мелодию, – словно по команде синхронно поворачивают головы, жестикулируют, поднимаются с мест, маршируют и в конце посылают воздушный поцелуй. «Семейный праздник» в казарме оборачивается попойкой: солдаты поют «Ратаплан» в обнимку с полупустыми бутылками, после чего валятся прямо на пол; переодетому в военную форму Тонио удается их отрезвить только вестью о том, что его любовь к их дочери взаимна.
Во втором акте полусонные горничные лениво обметают пыль и нехотя натирают паркет, периодически вздымая клубы пыли; нотариус со свадебным контрактом появляется из камина. Мари на урок вокала прибывает строевым шагом, никак не вяжущимся с ее новым статусом; романс, который с ней разучивает Маркиза, девушка поет ужасно фальшиво, тут же перестраиваясь на мелодию дорогого ее сердцу «Ратаплана». Съехавшиеся на свадебное торжество гости – глубокие старики, страдающие заболеваниями опорно-двигательного аппарата. Тонио приезжает на танке, чтобы освободить Мари от несчастливого брака. Под ликующие звуки финала Salut à la France из-под колосников спускается расписное панно с символом нации – петухом.
Состав солистов был выше всяких похвал. Жюли Фукс в заглавной роли просто великолепна: сложнейшая партия, нашпигованная виртуозными пассажами, украшениями и скачками (не говоря о развернутых разговорных диалогах), казалось, нисколько ее не утомила. За исключением самых высоких нот, которые у певицы все же резковаты, ей удались и бравурные куплеты, и лирические эпизоды. Хуан Диего Флорес, блиставший в Ла Скала в роли Тонио в 2007 году, по-прежнему в восхитительной форме. Акробатическая ария с девятью до (один из рецензентов сравнил их с хлопками вылетающих пробок шампанского), чистота тембра, объем, обилие оттенков – все было в фокусе. Пьетро Спаньоли прекрасно озвучил партию Сульписа, Жеральдин Шове (Маркиза) покорила красивым тембром и комическим даром, Барбара Фриттоли превосходно сыграла герцогиню Кракенторп. Хор театра наряду с вокальным продемонстрировал высокое актерское мастерство. Эвелино Пидо энергично провел спектакль, одинаково хорошо справляясь и с сопровождением вокалистов, и с инструментальными номерами – меланхоличные ноты английского рожка и тембр виолончели в сольных эпизодах Мари прозвучали особенно выразительно.
