Конкурсы
Конкурс скрипачей Виктора Третьякова стал знаковым явлением среди крупных музыкальных событий последних лет. При этом знаковость проявилась сразу в нескольких направлениях. Первое из них, едва ли не самое главное – «правильный» состав жюри, включающий в себя ныне действующих выдающихся исполнителей-скрипачей (Вадим Репин, Даниил Австрих, Павел Милюков, Роман Ким), лауреатов Международного конкурса имени П. И. Чайковского, известных дирижеров (Фабио Мастранджело, М. Бенюмов), известных профессоров (Вера Цу Вэйлин, Наталья Лихопой) во главе с корифеем отечественной исполнительской школы Виктором Третьяковым.
Отсутствие в жюри «бизнесменов от искусства» одновременно удивляет и радует, – по-видимому, организаторы сознательно отошли от веяний моды, оставив возможность оценки конкурсантов исключительно музыкантам. Этот факт оказал влияние на атмосферу прослушиваний, связав невидимой нитью в единый творческий организм конкурсантов, жюри и публику. Второе направление – масштабность. В этом смысле на конкурсе Третьякова бросается в глаза соревновательность с главным музыкальным состязанием страны. Мы наблюдаем те же четыре сложнейших тура, по направленности программ почти идентичных этапам Международного конкурса Чайковского с единственным отличием в финале: здесь участникам предлагалось выбрать одно из двух масштабных сочинений – концертов Сибелиуса и Чайковского.
Третье – лояльность в репертуаре. Необычным было отсутствие ограничения на выбор концерта Моцарта в третьем туре (в отличие от традиционных Третьего, Четвертого и Пятого, заявляемых на Конкурсе Чайковского и на других подобных состязаниях). Выравнивание по значимости всех скрипичных концертов композитора выглядит, с одной стороны, революционно, потому как разрушает многолетнюю репертуарную догму, с другой – спорно, поскольку первые два концерта по сложности нельзя соотнести с Третьим, Четвертым и Пятым. Однако все это не относится к исполнительской составляющей: благодаря Марии Артеевой впервые за многие годы на российском скрипичном конкурсе прозвучал Первый (си-бемоль-мажорный) концерт гениального австрийца.
Четвертым, наиболее заметным и истинно знаковым отличием этого конкурса от многих других является нетрадиционный взгляд жюри на так называемую «форматность» исполнения. Понятие конкурсного «формата», конечно, очень условно. Однако невозможно не обратить внимания на необычный выбор программы, отличающиеся от других особенности исполнения традиционного репертуара или сценические манеры участника. Возникает вопрос: должен ли исполнитель по-разному себя вести на концерте и на конкурсе? К примеру, если конкурсант сдержан в проявлениях собственного мнения на сцене в рамках «формата», то следует ли из этого то, что его у него нет?.. С другой стороны – совершенно свободное «я» на конкурсной сцене является ли «неформатом», неким «недопустимым» элементом в глазах оценивающих? Где грань, и существует ли она?
Оглянувшись на события предыдущих поколений скрипичных конкурсов, можно заметить, что рассуждения о «форматности» были наиболее актуальны в советский период, в пору расцвета отечественной скрипичной школы. Еще тогда зарубежные критики отмечали «унифицированность» исполнений советских музыкантов, они же ввели и понятие «советского золотого стандарта», подчеркивая при этом колоссальную техническую мощь нашей школы. Но если до недавнего прошлого мнения о том, что можно и чего нельзя на конкурсе, вызывали споры в рамках кулуарных баталий, то сегодня в этом вопросе заметен проблеск ясности благодаря четко выраженной позиции жюри. Парадокс еще в том, что именно Виктор Викторович Третьяков – величайший представитель скрипичного поколения советского периода – становится флагманом революционных решений на конкурсах современности.
Подтверждение тому – появление среди первых лауреатов незаурядной фигуры Алексея Тищенко, воспитанника Санкт-Петербургской консерватории, класса профессора Гантварга. Если в наблюдениях за участниками первого тура эмоции слушателя в основном концентрировались на виртуозности и качестве (Паганини), на строгости и стильности интерпретаций (Бах), на эмоциональной яркости и выдержке (Изаи), то после выступления Алексея остался один лишь вопрос: «А что, так можно было?»
Все сносящая на своем пути исполнительская энергия юного музыканта, смелость в интерпретациях, нетрадиционный для конкурсанта внешний вид и сценические манеры потрясли публику и членов жюри. Чего стоят одни лишь одежды ярких цветов (у Алексея на конкурсе было три разноцветных концертных рубашки – голубая, зеленая и красная!), не говоря уже о том, что весь первый тур харизматичного восемнадцатилетнего скрипача был, что называется, «на грани фола». Темпы, подача, штриховые решения в Паганини и Изаи были необычны, моментами обострены до предела и реализованы в рискованном стиле «лихой удали».
Наблюдая такое, невольно задумываешься – или молодой музыкант настолько уверен в себе, что не боится рисковать, или он попросту несерьезен?.. «Вишенкой на торте» в выступлении Алексея стал Бах. Адажио и фугу соль минор скрипач логично поставил в конец программы, поскольку планировал исполнить их в исторически ориентированной манере на низком барочном строе «ля». И здесь снова эпатаж – Алексей очень долго крутил колки, полностью перестраивая инструмент прямо на сцене, что продолжалось несколько минут. Но ни жюри, ни публика не пожалели, что дождались: более импровизационного, стильного и смелого прочтения глубоко заигранных частей соль-минорной сонаты для скрипки соло на первом туре не было ни у кого. Но никто и не пытался составить ему в этом конкуренцию. Ярким театрализованным характером, смелостью индивидуальных интерпретаций Алексей оставил после себя впечатление, близкое скорее концертной сцене, чем конкурсной.
Не менее «сногсшибательным» было его выступление в третьем туре с Четвертым концертом Моцарта: солист сознательно отказался от услуг дирижера и превратил сцену Красноярской филармонии в бальный зал, полный сияющих свечей и дам в кринолинах. Руководя этим великолепием, заводной и праздничный виртуоз Алексей Тищенко (солист и дирижер в одном лице) напоминал скрипача-танцмейстера времен Люлли.
Другие конкурсанты были не менее интересны, пусть и не проявляли себя в столь дерзкой театральной манере. Одно из сильных впечатлений конкурса – юный китайский скрипач Цзехань Ло. То, что перед нами яркая индивидуальность с тонким пониманием музыки, стало понятно с первых же аккордов Grave Второй, ля-минорной сонаты Баха для скрипки соло. Надо сказать, что, в отличие от подавляющего большинства, Ло был одним из тех редких музыкантов, кто не выбрал на первом туре традиционные Адажио и Фугу из Сонаты соль минор Баха и Третью сонату Изаи. Ля-минорные Grave и фуга, каприс № 24 Паганини и Шестая соната Изаи китайского скрипача оказались одной из сложнейших программ первого тура наряду с программами Иссея Курихары (за счет Каприса № 1 Паганини) и Инги Родиной, чьи до-мажорное Адажио и Фуга прозвучали в первом туре лишь однажды.
Исполнительский стиль Цзеханя Ло сугубо индивидуален. Можно сказать, что он подобен парадоксальным философским изречениям, начертанным изящной каллиграфией на холсте. С одной стороны, Ло – это элегантность, красота и точность линий смычка, красочность и гибкость звучания, естественность смысловых «перетеканий» из одного музыкального эпизода в другой, создающих причудливую, ни на что не похожую форму. С другой – в свои девятнадцать лет юноша обладает зрелым мышлением и прекрасным чувством меры, что заметно в Сонате № 1 Шумана во втором туре и во второй части Концерта Сибелиуса в финале. Однако при всем завораживающем мастерстве смычка китайского скрипача, при всей тонкости, глубине понимания и красоте звучания Ло недостает физической выдержки, крепости нервов и настоящей уверенности, что отличает тех, кто на конкурсе одерживает победу.
В плане выдержки все состязание лидировала «старшая группа» скрипачей с затесавшимся среди них двадцатидвухлетним Михаилом Усовым. Это уникальный виртуоз Иссей Курихара, умудренная опытом Александра Ли и стойкий борец Инна Якушева со сложной конкурсной судьбой: лишь благодаря отказу Чэнь Юньшэна от участия в конкурсе россиянка оказалась во втором туре. Ее яркое выступление запомнилось многим, однако до финала Якушева, к сожалению, не дошла. Мастерству и выдержке Александры Ли на протяжении всего конкурса оппонировал Михаил Усов, что особенно характерно проявилось в финальном туре с оркестром. По-видимому, негласное противостояние на конкурсе опытных участников юным было задумкой жюри еще на этапе отбора, что создало ситуацию «конкурса в конкурсе» и добавило событиям дополнительную интригу. Этот прогрессивный подход отразился и на итоговом присуждении премий: первую поделили между собой Александра Ли (30 лет) и Михаил Усов (22 года), вторую – Иссей Курихара (28 лет) и Алексей Тищенко (18 лет). Неделимая третья была отдана Марии Артеевой, и только четвертую получил Цзехань Ло.
По итогам красноярского состязания сформировался пятый, финальный знаковый элемент конкурса – существенное повышение исполнительского уровня скрипачей-россиян, которое отмечали и члены жюри, и слушатели в зале, и те, кто наблюдал за конкурсом онлайн. Наталья Лихопой подтвердила это в своем видеоинтервью в одном из перерывов между турами конкурса. Она подчеркнула, что отсутствие в Красноярске европейских конкурсантов никак не связано с политической обстановкой и причина лишь в том, что они не смогли пройти отбор, проиграв россиянам и представителям Китая и Японии. Хочется верить, что успех российских скрипачей на конкурсе Виктора Третьякова не случайное явление, а зарождение прекрасной тенденции, которая продолжит свое развитие. Но так ли это будет, – покажет время.
