Контркультура
Шестьдесят лет назад на свет появилась Бьорк – и уже почти полвека она не перестает изобретать. Десять студийных альбомов, восемь концертных, бесчисленные коллаборации, визуальные манифесты, перформансы и роли в кино – список можно продолжать до бесконечности. О ней написано без преувеличения тысячи страниц, сняты документальные фильмы, проведены ретроспективы, и все же ощущение остается таким же: сказать «все о Бьорк» – задача непростая. Она уже не просто музыкант, а целая экосистема идей, чувств и технологий, она отдельное сложившееся искусство, расползающееся по культурному пространству, она организм, пускающий споры в саму ткань современности. Ее чувствительность ко времени настолько остра, что можно с уверенностью сказать: нет художника, точнее предвосхитившего эстетическую повестку сегодняшнего дня.
Если XX век принадлежал человеку – с его индивидуальностью, телом, страстью и драмой, – то XXI, похоже, становится эпохой гибридов. Мы живем в мире, где границы между живым и искусственным, органическим и цифровым размываются, а порой и вовсе неуловимы. Кто-то боится принимать эту реальность, с опаской смотрит на продукты деятельности нейросети. Но Бьорк в этой среде всегда чувствовала себя как дома. Ее искусство не о человеке, который пользуется машинами, оно строится на безусловной связи со всем миром, в котором механизмы и технологии давно стали столь же необходимы, как вода или электричество. Первым по-настоящему цельным высказыванием в этой гибридной эстетике стал ее третий альбом Homogenic (1997). В нем впервые возникает то напряжение между электроникой и природой, которое позже определит главную интонацию Бьорк.
Слушайте Homogenic — Björk на Яндекс Музыке
«Я просто пытаюсь правдиво описать, что такое 1997 год», – делилась Бьорк о Homogenic. – Я говорю о звуках, которые большинство считает уродливыми – иногда потому, что они слишком знакомы. Я попыталась переорганизовать их и добавить немного магии». Найти эту магию – ту, что соединяет мощный, живой голос, оркестровый массив струнных и искаженные металлические биты, – было серьезным технологическим вызовом своего времени. Возможно, поэтому влияние Homogenic остается непреходящим.
Формулируя логику, на которой держится альбом, Бьорк говорила: «Иногда мне кажется, что природа и технология – это одно и то же слово, просто зависит от того, говорим ли мы о прошлом или о будущем. Тысячу лет назад люди смотрели на бревенчатую хижину в лесу – и это была технология. А сегодня это природа». Homogenic – первый триумф этих противоречивых сил, нашедших свой общий вектор. И удерживает его, конечно, сама Бьорк: техно-евангелистка, чье дыхание и голос становятся центром тяжести этого тектонического звучания.
Следующий радикальный жест Бьорк был направлен внутрь. В пятом альбоме – Medúlla (2004) – она словно разворачивает технологию из внешнего мира в человеческое тело. Электронных инструментов здесь почти нет: вместо них сам голос становится биологическим синтезатором – живым, уязвимым, но при этом расширенным и усиленным цифровой обработкой.
Приглашенные Исландский и Лондонский хоры, вокалистка Таня Тагак, использующая технику инуитского горлового пения, Роберт Уайатт, Майк Паттон, Грегори Пурнхаген, а также битбоксеры Dokaka и Shlomo вместе с Бьорк исследовали предельные возможности человеческого голоса – его тембр, грубость, гибкость, дыхание, текстуру. Затем Марк Белл, Спайк Стент и электронный дуэт Matmos собрали эти фрагменты, переработали и трансформировали их, превратив обнаженную телесность в уникальные звуковые конструкции.
Идея расширенных вокальных техник в авангарде XX века, конечно, не нова. Можно вспомнить предшественниц Кэти Берберян или Джоан Ла Барбару в отношении экспериментального вокального подхода. С одной стороны, Бьорк продолжает эту линию, с другой – она использует электронику как бы «внутри тела» или «внутри голоса», в то время как другие окружали голос электроникой. Еще один шаг вперед: она соединяет экспериментальные формы с поп-культурой, создавая радикальный, но доступный по эмоции язык. Показательно, что Medúlla не только стал художественным прорывом, но и возглавил национальные чарты, включая британский, что само по себе культурный феномен.
Слушайте Medúlla — Björk на Яндекс Музыке
Бьорк всегда тянулась к научной фантастике – но не как к жанру, а как к способу думать о будущем тела, звука и самой возможности творчества. Ее работы будто проверяют на прочность привычные представления о гармонии, телесности, красоте – и нередко делают это через гротеск. От сюрреалистического клипа Мишеля Гондри Human Behaviour до All Is Full of Love, где Крис Каннингем показал ту самую «эротическую жизнь машин», Бьорк с самого начала воспринимала технологию как еще одну форму чувствительности.
В восьмом альбоме Biophilia (2011), выпущенном как набор интерактивных приложений для iPad, эта мысль становится главной образующей силой. В приветствии на сайте проекта она пишет: «Добро пожаловать в Biophilia. Любовь к природе во всех ее проявлениях… Мы можем использовать технологию, чтобы сделать видимой большую часть невидимого мира природы». Biophilia превращает романтическое чувство к природе в непрерывный диалог между материей и кодом.
В песне Virus Бьорк оборачивает биологический процесс в историю об обреченной любви между вирусом и материнской клеткой. «Как вирус нуждается в теле, как мягкая ткань питается кровью… Однажды я найду тебя – идеальную пару. Я адаптируюсь…» – поет она, превращая научный язык в печальную, почти интимную метафору зависимости. Музыкальный клип разворачивает эту идею дальше: крошечный мир подается как сеть параллельных отношений, где каждая клетка либо соблазняется, либо атакуется вирусом. Фантастическое очеловечивание делает этот микрокосмос узнаваемым – в нем легко прочитываются структуры власти и подчинения, знакомые из человеческого мира.
Еще интереснее ведет себя интерактивное приложение. Пользователь может попытаться защитить клетку и остановить вирус, но тогда песня обрывается и зацикливается на первых двух куплетах. Если мы хотим услышать всю песню, мы должны позволить материнской клетке умереть в ее первоначальной форме.
И в этом – вся Бьорк. Каждый альбом – отдельный концептуальный мир. Вместо линейной биографии у нее – цепочка эволюций, серия творческих мутаций, в которых отражается не только ее собственное движение, но и движение времени. Она работает не в жанрах, а в возможностях: что еще может голос? Что еще может технология? Что еще может чувство? Именно этот постоянный поиск делает ее редким типом художника, у которого, кажется, никогда не бывает «последней главы».
