События
Пустота. Отсутствие жизни и смерти; отсутствие света и внешнего тепла. Даже само понятие «Отсутствие» здесь поглощено густой пустотой. В таком уголке созвездия Козерога печально парит газовый гигант PSO J318.5-22. Неприкаянный, не принадлежащий ни к какой звезде. А всего в восьмидесяти с небольшим световых годах от него на небольшом камешке в Солнечной системе Русский камерный оркестр народных инструментов «Усадьба» под управлением Романа Хохрякова исполняет сочинение Ильи Богомолова – оду той самой планете-одиночке, названную в честь нее. И слушатели финального концерта лаборатории «Открытый космос» безмолвно проникаются меланхолией, которую автор приписывает этому космическому объекту. По нейлоновым струнам домр продольно водят смычком, балалайки продуваются исполнителями прямо в резонатор, литавры и баяны на одной ноте наводят жути, подражая космическому ветру. Так Богомолов переносит в партитуру звуки планеты, записанные «Вояджером-1». Этот образ планеты, созданный композитором, очень легко посчитать печальным и даже трагичным, легко соотнести с вышеупомянутым вояджером и ровером Opportunity, которым уже никогда не суждено найти свое место. Но космосу все равно, он не существует в таких категориях.
Сергей Луговской тем не менее очеловечивает его, деля все на «Страсти и благость открытого космоса». Это музыка в движении, которая начинается из тишины звездным мотивом sol-la-re и несет этот мотив сквозь все произведение, меняя, преобразовывая, но не оставляя. Музыкальные паттерны ударных инструментов, басовых и контрабасовых балалаек выстраивают музыке жесткую и логичную рамку, но логика эта космическая и необъяснимая – что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Композитор просто дает насладиться созерцанием того, как строгие и бездушные мотивы постепенно складываются в приятную импрессионистскую картину в духе Холста. Музыка извивается переборами гуслей и разливается флейтовыми интонациями. Правда, по второму закону термодинамики все стремится к энтропии. В конце концов солярный мотив превращается в кластер, который исполнители, спуская струны, возвращают в ничто.
Клик. Как же зафиксировать красоту космоса? Клик. Ведь для того чтобы уйти от простой проекции к искусству, фиксировать нужно не только в пространстве, но и во времени. Фотограф из Ленинградской области Анна Милованова использовала для этого самодельную камеру-обскуру. С помощью нее в технике соларографии был сделан снимок множественных аналемм, принесший художнице публикацию и признание в NASA. Щелк. Композитор из Санкт-Петербурга Анжелика Габибова вдохновилась этим опытом съемки и решила воплотить его в музыке. И «Аналемма» принесла ей Гран-при лаборатории. Клик. Щелк. Звук переключения регистров на баянах. Бам. Удары по литаврам и гуслям. Отрывистые, случайно звучащие кварты и квинты, отрывистые щипки по заглушенному нейлону, продувание мехов – самодельный затвор камеры открывается и закрывается. Аппарат гремит, стучит и трещит; партии становятся все интенсивнее и интенсивнее, ускоряясь и сокращая четырнадцать месяцев съемки в таймлапс. Четыре отчаянных аккорда предвкушения. И снимок… удался! Вторая половина этой двухчастной поэмы – наслаждение результатом. На стыке холодного технического расчета и индифферентных физических процессов родилось эмоциональное и по-своему теплое искусство. Гармония в строгом ритме описывает восьмерки, плутая по далеким тональностям сумеречного пейзажа. Нежная, спокойная мелодия возникает легкой трелью и, словно спокойное свечение, медленно и плавно затухает. Клик. Щелк. Затвор камеры опускается в последний раз.
Потенциал связи космоса и народных инструментов помогали раскрыть предварительные мероприятия лаборатории – лекции по специфике этих инструментов, совместная практика и работа с коллективом над партитурой. Для юбилейного десятого проекта, в отличие от предыдущих, не была определена узкая тематика, как, например, первый полет в космос или спутники. Участники были вольны смотреть на космос во всем его многообразии. Помогал с реализацией им не только народный оркестр, но и центр этой звездной системы – команда организаторов: продюсер Елена Климова, куратор Анна Поспелова, музыкальный издатель Валерий Мифодовский.
Усилиями этого небольшого объединения проект продолжает существовать, двигать народную музыку к звездам и даже пополнять музыкальный фонд профессиональными записями с концерта. Последние – не только сувенир композиторам-участникам, помимо «космических» матрешек, вручаемых победителям. Аудио с «Открытого космоса» отделяются от проекта и уходят в мир. Словно излучение Хокинга, разъедают они ту черную дыру, которая несправедливо раз за разом возникает в современной музыке, а тем более в современной музыке для народных инструментов, создавая вокруг них горизонт событий. Ключевую роль тут играют, конечно, творцы, готовые включиться в идею и поверить в нее. Заглянуть дальше.
Многогранный небосвод из произведения Алины Подзоровой «Три неба», написанного на одноименное стихотворение Константина Бальмонта, живет этим стремлением. Белое небо облаков, лазурное небо волн, золотое небо мудрости – каждое открывается человеку постепенно на протяжении жизни. Балладная музыка и показывает этот путь: начиная от простого мотива, она в стремлении к знаниям сначала усложняется, а потом медленно разъедает сама себя, замедляясь и останавливаясь. Неспешно перебирает оркестр гармонии, пока вокалистка Татьяна Тураева тянет «шелковую» мелодию – не то русскую протяжную с убаюкивающими опеваниями, не то сказительную эллинистическую с гармоническими сопоставлениями и воздушными скачками. Поет о том, что граница золотого неба непреодолима и непознаваема.
Или нет? Что если технологии могли бы помочь перешагнуть этот порог небес еще при жизни? Алина Кузьмина показала это на примере Сергея Королёва в своем произведении «По ту сторону облаков». Конструктор ракет однажды оказался на самолете над тучами и решил узнать – что же выше. Музыка считает формулы и «бьет молотком». Репетитивность машин и стальная сила воли звучат в этих мотивах. А мелодия, отданная флейтам, все накаляется, раз за разом повторяя мечтательные интонации из самого начала, переплавляя их в корпус ракеты. Это идея, которая плевать хотела на доводы разума, настолько она хочет стать реальностью. Как писал Рэй Брэдбери: «Не бойтесь прыгать с утеса, а пока летите – отращивайте крылья!»
Три подбитые березы. Даже стальные крылья не смогли уберечь человека от судьбы. Самое тоскливое напоминание об этом возвышается гранитом возле деревни Новосёлово. «Крылья» Татьяны Шатковской – впечатления от мемориала на месте гибели Юрия Гагарина и Владимира Серёгина, находившегося вместе с ним на испытании истребителя. Мелодия, похожая на протяжную песню, у струнных звучит наивно, даже безрассудно. Извивается опеваниями и тоскливыми интонациями, пытается как-то увернуться от судьбы, остановить происходящее, в конце концов. Но в летательных аппаратах нет стоп-кранов и тормозов; нужно идти до конца, сколь безумным бы это ни было. Пусть баяны и дальше гудят мехами, нагнетая предчувствие трагедии. После смерти идет бессмертие. С последнего полета первого космонавта прошло уже почти шестьдесят лет. А люди продолжают осваивать космос, сталкиваться с жизнью и смертью, все равно полны решимости обуздать пустоту. И в отличие от далекого газового гиганта в созвездии Козерога – люди есть друг у друга.
Анна Поспелова: Лаборатория должна приносить композитору пользу
