Персона
ТЯ Начнем с музыки: помните ли свое первое мощное музыкальное впечатление? А последнее?
ГМ Было много музыки в школе, но меня сильно увлекло, когда я начал играть Скрябина. Конечно, я ребенком не мог понять его непростой язык, тем более философию. Мы с учителями очень скрупулезно работали, чтобы создать эмоцию, образ. Меня дико увлекло, я понимал, что это нечто необычное. Я приезжал на конкурсы, и многих удивляло: ого, он играет Скрябина в десять лет! Скрябин сильно повлиял на мое восприятие музыки.
А последнее большое впечатление от своих программ – это концерт с музыкой Тен Хольта Canto Ostinato, мы совсем недавно сыграли его с Алиной Ежаковой в Екатеринбурге. Это единственный мой концерт, на котором мне хотелось оказаться в зале. Я смотрел запись, и меня так захватило, что я подумал: как я завидую слушателям. И не только потому, что мы с Алиной здорово играли, а просто услышать эту музыку вживую – редкость.
ТЯ Насколько важно сильное эмоциональное подключение к музыке при исполнении, это принципиальный момент?
ГМ Само эмоциональное вовлечение в музыку при игре – прочувствовать, прожить ее – это скорее базовые настройки музыканта. Уже сейчас, в более взрослом возрасте, я понял, что охочусь за особым подключением, за какими-то сверхчеловеческими ощущениями. В моей жизни они редки и тем ценнее.
ТЯ Когда играешь больше новой музыки, подключение становится легче?
ГМ В музыке, которую почти никто не слышал, мне проще найти в себе эмоциональный отклик, чем в музыке, которую слышал пятьсот раз. Бывает и обратное. В последний раз я был на Курентзисе, где играли «Ромео и Джульетту» Чайковского. Пока мы учились, множество раз слушали эту музыку в исполнении потрясающих оркестров и дирижеров, но одно конкретное исполнение так влияет, что сидишь и весь концерт натурально плачешь.
ТЯ Вы – музыкант с Урала: здесь родились и учились. Это что-то говорит о вас?
ГМ Говорят, мы суровые (смеется). Сложно оценить, но скорее да. Урал я представляю как свою родину, влияет природа, окружение. Для меня он не про индустриальность. Десятилетка, консерватория – ты постоянно существуешь в уральском музыкальном коконе. Поселок Рефтинский, где я жил, маленький, все друг друга знают. Небольшая музыкальная школа рядом с домом. В десятилетке я тоже попал в небольшую уральскую музыкальную семью. Меня сформировал этот уютный музыкальный мир.
ТЯ Было ли желание поступать в столичный вуз?
ГМ Из десятилетки многие сильные ребята уезжают, но в тот момент у меня была смесь преданности месту и преданности педагогу – Алексею Игоревичу Букрееву, я хотел продолжать у него учиться в консерватории. Кроме того, я уже начал выступать в «Урал Опере», и чувствовал, что тут сейчас мое место.
ТЯ В «Урал Опере» состоялось ваше знакомство с Богданом Корольком?
ГМ Да, когда я играл балет «Пахита» Красавина – это был ключевой поворот.
ТЯ Как начались совместные проекты?
ГМ В мае 2019 года у меня был сольный концерт в десятилетке перед госэкзаменом, и я предложил Богдану провести концерт. Он тогда еще не занимался подобной деятельностью, но согласился. Не обошлось без интересных вещей: к примеру, я играл «Засушенные эмбрионы» Сати, мы посадили моего профессора на сцену, он читал текст про морские огурцы и креветки. У нас потом была длинная эра Сати, мы много его играли.
Нет единого правила, как нужно играть на рояле. Могу ли стучать по деке, по деревяшке? Могу ущипнуть струну? Могу ходить вокруг рояля? Могу.
ТЯ Вы с Богданом сделали немало совместных проектов с музыкой разного времени, много самой современной. В выборе пьес ориентируетесь на внутренний компас или запрос аудитории?
ГМ Мы считаем важной миссией играть музыку ближайшего прошлого, и сверхзадача – ближе знакомить с ней публику. Основной сценарий программ выстроен как поиск взаимосвязей с более ранней музыкой. Богдан делает это талантливо и остроумно. Это может быть и дико популярная музыка, например, «Аве Мария» Шуберта, а рядом с ней «Героическая колыбельная» Александра Вустина – ее знают единицы. Мы призываем не бояться современной музыки, поэтому даем слушателю разный опыт: сначала то, что легче воспринять, а потом – нечто непривычное. Богдан это красиво оформляет комментариями и контекстом, а слушатель в итоге ошеломлен – ого, и такое пишут, и это тоже прекрасная музыка!
ТЯ У вас большой цикл концертов «Прекрасная музыка». Прекрасная музыка – это какая?
ГМ Та, которую мы играем в этом цикле (смеется). Сложно сказать. Прекрасная музыка в первую очередь вызывает эмоцию, может, и не всегда приятную. В ней есть концепт, идея – не обязательно сверхновая, но важная. Она вызывает отклик, и ты понимаешь, зачем слушаешь эту музыку: конкретно ты, конкретно сейчас.
ТЯ У вас в программах часто рефлексируются жанры прошлого – багатели, колыбельные, элегии. Как они ощущаются сегодня?
ГМ Много современных произведений базируются на старинных или не очень жанрах. Композитор многое там находит, восхищается, а иногда и издевается, но с любовью. Ты понимаешь: вот композитор подшутил над слушателем, вот над другими авторами и сам над собой. Здорово находить это в музыке и подчеркнуть в исполнении.
Как бы много мы ни играли современного репертуара, база находится в прошлом. Вопрос скорее, как мы эту музыку воспринимаем? Например, я только недавно начал по-настоящему любить Баха. Раньше мне хотелось играть не «ХТК», а прелюдии и фуги Шостаковича или Щедрина. Сейчас сажусь и с большим удовольствием читаю с листа партиты Баха. Через современное я пришел к тому, что люблю в музыке прошлого.
ТЯ Рояль сам плотно связан с традицией. Как влияет исторический шлейф?
ГМ Чем больше я играю музыки, тем богаче для меня становится рояль. Нет единого правила, как нужно играть на рояле. Могу ли стучать по деке, по деревяшке? Могу ущипнуть струну? Могу ходить вокруг рояля? Могу. Мы играли сонату «Фаол» Красавина: 35 минут идет театральный перформанс, где пианист может шептать, играть по закрытой крышке или по воздуху, стучать карандашиком, прятаться за рояль. Такое странное действие, но сцена и создана для странного действия!
ТЯ Есть ли новая музыка, максимально далекая вашему вкусу?
ГМ Мы не играем неоклассику. С осторожностью подходим к сочинениям с экстремально сложным языком: берем ее по чуть-чуть. Современная музыка не ограничивается срезом «сложностей», мы хотим показать и минимализм, и театральность – всю ее разность.
ТЯ Что из ближайших концертов особенно ждете?
ГМ На концерте в Нижнем Новгороде я буду играть любимейшую музыку. Я обожаю Лахенмана и исполню Пять вариаций на тему вальса Шуберта и Marche fatale – убийственная вещь. Будет поздний Лист, Королёв и Красавин – раздолье для пианиста, можно показать игру жанров, стилей. Ярмарка щедрости! На концерте в Перми планируется сюита «Щелкунчик» в обработке Плетнёва. Очень ее жду и очень боюсь, так как это вызов для пианиста. Там же будет любимая «Маленькая сюита на Рождество» Джорджа Крама и «Детские игры» Лахенмана – испытаю публику на прочность! Эту же программу потом повторим 19 декабря на Новой сцене Александринского театра. А в Ельцин-центре у нас скоро тринадцатый выпуск «Прекрасной музыки», мы презентуем новый екатеринбургский коллектив «Урал Опера Квартет».
ТЯ Мы много говорили про музыку, а что кроме нее наполняет мир Германа Мархасина?
ГМ Сейчас я участвую в проекте VR Inclusion, где мы создаем VR-сценарии, помогающие детям с РАС развивать важные жизненные и социальные навыки. Такая работа очень вдохновляет. А так, – путешествия, конечно. Еще я часто играю с друзьями в падел – это мой основной спорт, я им занимаюсь уже достаточно долгое время. Профессионально осваиваю флейту, с педагогом. Теперь мне есть чем занять свободные от рояля полчаса в день.
Богдан Королёк: Актуальная музыка – та, что вводит в беспокойство
