События
В последний месяц уходящего года греческий маэстро и его коллектив представили новую программу в Санкт-Петербурге и Москве – но первой ее услышала публика в Китае. И в Поднебесной, и в двух российских столицах звучала музыка Рихарда Вагнера, пополнившая репертуарную копилку оркестра musicAeterna. Выбор Теодора Курентзиса пал на симфоническую сюиту «Кольцо без слов» Лорина Маазеля – четырехчастную компиляцию тетралогии «Кольцо нибелунга». В Большом зале Санкт-Петербургской филармонии сюиту предварила премьера двух номеров из оратории Nur zu weinen und zu singen… («Только плакать и петь…») Кати Чемберджи – российско-немецкого композитора и, как выяснилось, дочери Владимира Познера. Впрочем, в Большом зале Московской консерватории, принявшем «эстафету Кольца», известному телеведущему, сидевшему в зале, пришлось столкнуться с Вагнером лицом к лицу: Курентзис оставил немецкого реформатора в гордом одиночестве, сократив концерт до семидесяти минут.
Примерно представляя себе личность Вагнера по автобиографии «Моя жизнь», можно с уверенностью сказать, что он не разрешил бы никоим образом вторгаться в свой гигантский оперный цикл. Однако это «посягательство на святое» случилось уже после смерти композитора. С разрешения его внука Виланда американский дирижер Лорин Маазель сделал своего рода попурри из основных тем и лейтмотивов тетралогии, лишив ее самого главного – голоса (отсюда и название – «Кольцо без слов»). Стоит только восхищаться смелостью маэстро, выбравшего из пятнадцати часов музыки самые ключевые моменты, которые исключительно оркестровыми средствами контурно высвечивают сюжет и смысл вагнеровской оперы. Конечно, такая «экспресс-доставка» «Кольца» приводит в ужас поклонников Вагнера, но радует тех, кто испытывает страдания от развертывания его бесконечных мелодий. Одно можно сказать точно: Маазель отнесся с большим уважением к оригиналу и позволил симфоническому оркестру – спрятанному во время исполнения тетралогии в оркестровой яме – выступить главным рассказчиком истории о том, какую гибель несет власть золота.
На первом из двух концертов в БЗК Теодор Курентзис выстроил «Кольцо без слов» как захватывающее, увлекательное путешествие на земле, под землей и на небе: посадив слушателей на корабль, плывущий по водам Рейна, маэстро доставил их к подножью горящей Валгаллы. Это приключение, которому, казалось, не было конца и края, дирижер построил на излюбленных им динамических и темповых контрастах, подчеркнутой театральности и экзальтированности высказывания, душераздирающих кульминациях и едва слышных спадах энергии. Выяснять, было ли это «из той же оперы», наверное, то же, что и искать победителя среди вагнерианцев и ницшеанцев. В интерпретации Курентзиса «дайджест Кольца» приобрел еще более выпуклый, лапидарный характер: лейтмотивы меча, рога Зигфрида, страданий всплывали из недр оркестра ясно и эффектно, как всплывающие уведомления на телефоне.
Во вступлении к «Золоту Рейна» оркестр musicAeterna буквально показывал мерное покачивание волн реки: валторны, поддерживаемые низкими струнными и фаготами, погружали в поистине волшебную атмосферу. По мере развития «божественных длиннот» звучание окрасилось не только новыми тембрами, но и необходимым здесь пафосом – в эпизоде, рисующем шествие в Валгаллу, оркестр искрился и переливался всеми цветами радуги, сиял, как то самое творение Альбериха. «Полет валькирий», возникший словно ниоткуда во второй части сюиты, «Валькирии», заставил публику приободриться: эту музыку слышали абсолютно все. Окруженная «жужжанием» скрипок, энергичная «хитовая» тема валторн звучала энергично и духоподъемно: коллектив Теодора Курентзиса проявил себя как единая мощная команда, где все были одинаково великолепны и равны. Впрочем, на один уровень выше все же находились исполнители на медных духовых инструментах, которые Вагнер особенно любил: музыканты совершали чудеса интонационной чистоты и ансамблевой стройности. В третьей части сюиты, «Зигфриде», оркестру особенно хорошо удалось передать романтику лесного царства: деревянные духовые с точностью живописцев изображали шелест листьев, щебет птиц и других обитателей мифологического пространства. Но именно здесь, во время процесса любования красотой природы, случилась смысловая остановка действия концерта – и не было ни активных секвенций, ни перетекающих друг в друга кульминаций, на которых держалась пульсация жизни сюиты. Вдруг начало казаться, будто вселенная Вагнера поглотила собой все вокруг и медленно, не спеша засасывает в свою воронку – но, к счастью, демиург Курентзис прервал этот поток, устроив трагическую, героико-драматическую «Гибель богов». Оркестр musicAeterna хором оплакивал смерть Зигфрида, как мантру-заклинания повторяя все эти лейтмотивы, которые постепенно словно исчезали и таяли в воздухе. Не дождавшись катарсиса, но дождавшись, наконец-то, завершения музыки, слушатели обрушили на музыкантов и дирижера, сложившегося в молитвенной позе, шквал аплодисментов: как и в «Кольце нибелунга», здесь победила любовь.
