Телепортация в Средневековье

Это далеко не первая вердиевская ходка, и помимо суперхитовой «Травиаты» в репертуаре театра – сложнейший «Отелло». Но если в последнем выручает гениальная драматургия (и великого Шекспира, и талантливого либреттиста Арриго Бойто, и, конечно же, гениального музыкального драматурга Верди), то «Трубадур» – опера запутанная, рыхлая по форме, мозаичная по музыкальному материалу (хотя многие фрагменты этой «мозаики» – бесспорные хиты и шедевры), ставить которую – сплошное мучение. Впрочем, петь – тоже: еще Карузо говорил, что этой опере нужны четыре великих голоса (а лучше пять – добавим мы). А еще – харизматичный дирижер, способный собрать этот пестрый пазл воедино, подчеркнуть имеющуюся в опусе сквозную драматургию и насытить его высокой экспрессией, не забивая при этом певцов. Словом, «Трубадур» – крепкий орешек.

В Астрахани с ним пока справились частично: зубы не обломали, но и до конца не разгрызли. Приглашение ставить оперу (да еще такую сложную) худрука местного драмтеатра Игоря Лысова пока кажется лишь значительным авансом (это практически его дебют в опере). После многослойных и изощренных миров, которые часто на этой сцене в своих постановках разворачивал прежний главреж театра Константин Балакин (в содружестве со сценографом Еленой Вершининой), решения Лысова и его напарницы сценографа Изабеллы Козинской смотрятся простенько и незатейливо. Обилие фронтальных поз, полуконцертные мизансцены, не всегда до конца додуманные рисунки ролей и драматургия конкретной сценической ситуации, иногда откровенно смешащие находки (при рассказе Феррандо в прологе пара слушавших его латников падает в обморок под впечатлением от описываемых кровавых событий, а выпившая ближе к финалу яд Леонора еще долго размахивает пустым пузырьком перед носом Графа ди Луны) придают этому спектаклю статуарность и некоторую ходульность. С другой стороны, режиссер не мешает артистам петь – по нынешним временам это, быть может даже благо, однако совсем уж все отдавать на откуп их актерской индивидуальности, кажется, доверие к артистам чрезмерное – далеко не каждый их них обладает личностным магнетизмом и врожденным чувством сцены.

Сценография Козинской не всегда ясна по своему посылу. С одной стороны – грубая крепостная кладка замка, острые пики как символ жестокого Средневековья, а может быть и аллюзии на сирийские развалины из телевизора. В середине сцены – лобное место, где когда-то сожгли мать Азучены (этот персонаж в спектакле не только визуализован, но еще и поет – ему авторы отдали несколько коротких реплик Азучены): оно естественный центр действа, вокруг него лихо закручиваются драматические события пьесы Гуттиереса. С другой – зеркальные стены графского дома: художница утверждает, что они ей нужны для отражения происходящих событий, чтобы герои имели возможность вглядываться в себя и в свое прошлое, словно видя ситуацию со стороны. Но на поверку этот посыл не читается, а само сооружение выглядит каким-то усеченным манхэттенским небоскребом, чудесным образом телепортировавшимся зачем-то в средневековую Испанию. Впрочем, если в современную Сирию, то путаницы еще больше. При этом костюмы героев в целом эстетичны и гармонично вписываются в ту часть сценического антуража, что «отвечает» за исторический контекст.

Гораздо интересней астраханский «Трубадур» как продукт музыкальный. В спектакле задействованы сплошь местные солисты, в основном голоса лирические, хорошие, выученные, но не поражающие масштабностью. И маэстро Валерий Воронин делает все, чтобы они прозвучали и не потерялись: оркестр играет выразительно, но мягко, певуче, в кульминациях экспрессии хватает, но общий тонус спектакля скорее изящный, нежели брутальный. И это не недостаток, а как раз находка, которая дает услышать красоту мелодий, оркестровых подголосков и ажурную ткань ансамблей Верди. Уверенно и интонационно стройно поет хор театра (хормейстер Галина Дунчева): роль его в этой опере не столь уж значительна, но свои яркие куски он доносит до публики впечатляюще.

В составе солистов явное лидерство у двух мужских голосов. Выразителен и  разнообразен в тембральных красках Андрей Пужалин (Ди Луна), отличный посыл у Вадима Шишкина (Феррандо) – с труднейшей арией пролога он справляется достойно, но и далее в спектакле его присутствие заметно. Недавнее приобретение театра – грузинский тенор Ростом Иашвили (Манрико) обладает плотным голосом и терпким тембром, более чем подходящим для его героя. Пока он несколько не справляется со своими эмоциями, пережимает и актерски, и вокально, отчего верхние ноты иногда звучат слишком напряженно. Хороший профессиональный уровень демонстрируют обе дамы – Татьяна Голова (Леонора) и Татьяна Чупина (Азучена). У первой техническое мастерство позволяет справиться со всеми подводными камнями партии: у этой артистки чувствуется большой потенциал. Вторая не поражает бешеной энергетикой, но решает образ матери иначе: она более лирическая, любящая, понимающая. Поэтому не всегда просто поверить в ее мстительность, которая, согласно концепции постановщиков, является идеей-фикс этой оперы – у Чупиной прочтение героини ближе к подлинному Верди, который отнюдь не видел в ней фурию и фанатичку, но писал образ гораздо более сложный и многогранный.