События
Столь щедрый новогодний подарок маэстро уже дарил своим поклонникам в 2016 году – во время московских гастролей оркестр musicAeterna исполнил музыку балета, который в постановке Алексея Мирошниченко шел на сцене Пермского театра. Тот ярчайший концерт в Большом зале Московской консерватории стал очередным доказательством чудес интерпретации тогда еще пермских гостей, которые девять лет назад удивляли абсолютно всех, а их лидер носил справедливый титул «бунтаря от классики». Сегодня возвращение «Золушки» многие восприняли спокойно – Курентзис так часто балует своим появлением (не так давно он представлял «Кольцо без слов» Вагнера – Маазеля), что ощущения предновогоднего волшебства не было. Впрочем, единственным сюрпризом оказалось появление еще одного вечера с «Золушкой» в Концертном зале имени Чайковского в 23:00 (изначально планировалось два концерта – в БЗК и Большом зале Петербургской филармонии). Но и здесь часы пробили двенадцать в оркестре гораздо позже, чем в реальности, а вместо осмысления финала, прославляющего доброту, любовь и воплощение мечты, многих ждал квест под названием «Как добраться домой, когда не работает метро, а такси стоит как билет во второй амфитеатр».
Музыку «Золушки» Теодор Курентзис называет «ностальгией по потерянному раю» и «тоскливым счастьем». Маэстро впервые обратился к ней почти двадцать лет назад, когда был главным дирижером Новосибирского театра оперы и балета, а musicAeterna – частью театрального оркестра, поэтому партитуру знает не просто досконально и наизусть, а трактует с большой степенью свободы и смелости. Одна из них – это антракт между вторым и третьим актом, которого не было в «Золушке» 2016 года. С ним полуторачасовая партитура потеряла свою цельность, единство повествования, непрерывный ход сказочного сюжета: казалось, что после потери туфельки на балу прошло много-много лет. В номере «Ориенталия» вдруг прозвучал женский голос: артистка хора musicAeterna Евгения Каширская спела одновременно с соло английского рожка, и это спорное «ноу-хау» также вызвало вопросы. Впрочем, было бы странно думать, что маэстро исполнит в БЗК партитуру Прокофьева ровно так же, как и тем декабрьским вечером: в конце концов, все меняется, все взрослеют – даже «Золушка».
Новое прочтение сюжета сказки Перро Курентзисом можно сравнить с сиквелом романтического фильма, где во втором сезоне зритель видит умудренную жизненным опытом героиню, вспоминающую молодость и моменты счастья. Эти флешбэки особенно считывались в знаменитом соль-минорном «Вальсе», сыгранном тяжеловесно, помпезно и вместе с тем с невероятной ностальгией – как будто «Золушка» опять сидит у камина и грустит о том, что когда-то была принцессой. В целом драматизация номеров, экзальтированные кульминации, трагедийные симфонические нарастания в лирических сценах заставляли думать о том, что Курентзис нам показал историю, где сказку победила действительность – и что никакой Феи Зимы, кареты и тыквы не существовало, а любой Принц может исчезнуть из твоей жизни. Бой часов в номере «Полночь» воспринимался в этом контексте как безжалостный приговор, разрушивший наивную мечту, – от силы, с которой оркестр musicAeterna обрушивал эту музыку на публику, едва ли не сотрясались стены Большого зала.
Уровень театрализации «Золушки», конечно, зашкаливал: сумасшедшие темпы, под которые никто никогда не станцует, сменялись медленной любовной кантиленой, а выразительные соло инструментов буквально говорили за персонажей. Впрочем, за этим фантастическим мастерством воплощения каждой ноты прокофьевской партитуры, энергией, пронизывающей все три акта, исчезла легкость, полетность чарующей по красоте музыки Прокофьева, «зарождение и расцвет чувства Золушки и Принца, препятствия на его пути, осуществление мечты», как писал композитор. Лишь только в самом конце, в светлом «Аморозо», Курентзис оставил надежду на хеппи-энд: оркестр musicAeterna как по мановению волшебной палочки торжественно встал со своих мест и провозгласил оду настоящей любви, которая иногда приходит под Новый год.
