События
Пока Теодор Курентзис и оркестр musicAeterna представляли «краткий пересказ» титанического замысла Вагнера в двух столицах России, хор коллектива побаловал петербургскую публику акапельными сочинениями. Идея не менее захватывающая – личность человека в движении времени: от древности до наших дней. Импульсом для вдохновения послужила масштабная эрмитажная выставка «Искусство портрета. Личность и эпоха», этакая всемирная история одного из основных художественных жанров в ретроспективе, объединившая шедевры – западные и восточные, сотворенные за последние четыре тысячи лет: от месопотамского барельефа до автопортрета с коктейлем в руках (и подчеркнутой неудачностью «кадра»). Почему портреты? Как лучший способ проследить эволюцию видения человеком мира и себя на протяжении тысячелетий. Посещение выставки стало одним из этапов вечера – она была доступна в нерабочие часы только для слушателей во имя создания особой предконцертной (или послеконцертной – тут кто как предпочел) атмосферы.
Многогранность человеческого познания и самопознания протянулась нитью от изобразительного искусства к музыке (с переходом из Николаевского в Гербовый зал). Программа состояла из сочинений композиторов XVI–XX веков: в ней уместно соседствовали антем Man that is Born of a Woman Пёрселла и мотет Ludebat David Absalon Гомберта, «Четыре маленькие молитвы святого Франциска Ассизского» Пуленка и Crucifixus для восьми голосов из Credo фа мажор Лотти, фрагменты из «Немецкой литургии» Мендельсона и Magnificat primi toni из Третьей книги Магнификатов Палестрины, а обрамляли композицию полярные по времени мотеты Нюстедта и Таллиса (к первому обратились дополнительно по окончании концерта). Столь разные музыкальные портреты объединены сквозной темой обращения к Богу как Создателю, дарующему каждому своему творению неповторимый облик: потому зов к Нему подчас противоположен – молитвенный у Нюстедта, просветленный у Бриттена, тяготеющий к красоте высказывания у Пуленка. Духовная музыка предстала в разных национальных ипостасях, но все они – западноевропейские. Хронологический порядок уступил место концептуальному: звук, берущий начало из тишины, разрастается до гимнического звучания, чтобы затем вновь раствориться в мировом пространстве. Аплодисменты исключены, ибо они нещадно разрушат гармоничное течение музыки, ту драгоценную звуковую среду, что создается исполнителями.
Единению программы немало способствовали пластические решения, при которых статичность практически отсутствовала: артисты передвигались не только между (для смены состава) произведениями, но и во время пения. Само начало впечатлило монашеской отреченностью: хор, образовавший круг, пел, обратив лица друг к другу и создав свой собственный микромир, – исполнители поделились им со слушателями, повернувшись лицом к публике, но сохранив при этом очертания фигуры. При исполнении следующих произведений хор выстраивался в линии, перестраивался по голосам. Перед сочинением для двойного хора Бриттена он поменял расположение, отойдя к выходам во время пения солистов ради рождения особого стереофонического эффекта всестороннего погружения в музыку: слушатели оказались внутри действа, в чем-то равного литургическому.
Мистериальность, божественность – слова, давно закрепившиеся за musicAeterna, – в очередной раз подтвердили свою обоснованность. Мастерство коллектива не подлежит сомнению, тем более по части трактовок духовной музыки. Филигранность интонаций, точность динамических нюансировок, техническая выверенность, единение голосов отличают исполнение хора musicAeterna, а некоторые сочинения подчеркивают его умение петь без дирижера, что достигается только путем множества репетиций. Эстетические предпочтения позволили артистам приблизить звучание к аутентичному с единственным нюансом: дифференциация на традиции, культуры и даже языки по итогу была нивелирована (порой английский звучал как немецкий…).
Завершение программы было встречено бурными аплодисментами, что грозило нарушить создаваемое исполнителями на протяжении часа психологическое состояние, потому хор вне программы (с просьбой более не аплодировать) исполнил еще одно сочинение, связанное с важным, но не прозвучавшим автором духовной музыки. Куда же без Баха? Но не в истинном виде, а в обращении другого композитора к его духовной песне – Immortal Bach Нюстедта. И хотя не все в зале прислушались к совету, коллективу удалось оставить после себя возвышенную атмосферу, воспев славу главному божественному творению.
