События
Фестиваль к 85-летию Кшиштофа Пендерецкого собрал в Национальной филармонии в Варшаве на восемь дней и одиннадцать концертов десятки музыкантов – инструменталистов, певцов и дирижеров со всего света. Среди них были и те, кому давно известны сочинения польского классика современной музыки, и те, кому довелось с ней познакомиться совсем недавно. Рядом с мэтрами соседствовали молодые артисты, только встающие на путь большого искусства, – музыка Пендерецкого такова, что нуждается в новых исполнительских ресурсах, как в воздухе. Она наполняется особо витальной силой, когда попадает в руки к молодым с их пытливостью, дерзостью, жадностью узнавания, жаждой заглянуть за границу нот, чтобы увидеть то, что увидел и постиг сам композитор. Доля же наивности, неперегруженность жизненным опытом способны давать в столкновении с плотными слоями атмосферы сочинений главного польского авангардиста неожиданные звуковые и смысловые решения.
Одно из доказательств любви Пендерецкого к молодежи – недавно возникший ансамбль Penderecki Piano Trio из трех молодых солистов. Музыку пана Кшиштофа играют давно, сложилась определенная исполнительская традиция, в то же время эта музыка даже по своей структуре открыта, ей еще долго до того, чтобы превращаться в памятник. Да и сам композитор не скрывает, что только рад слушать новые смелые интерпретации своих шедевров. При всей внушительности юбилейной цифры, при почтенном профессорском виде Кшиштоф Пендерецкий невероятно легок в общении, афористичен в диалоге, любит пошутить и производит впечатление человека, сохраняющего детское отношение к миру – не перестает удивляться.
По сочинениям Пендерецкого можно изучать историю Польши и мира: его наследие в большинстве случаев состоит из посвящений, но даже если у пьесы нет конкретного адресата, то даты созданий и музыка расскажут о том, что было. Фестиваль показал, что к музыке пана Кшиштофа – особенно раннего и среднего периодов творчества – не привыкли до сих пор, она не обросла штампами восприятия. Да и сочинения более поздних периодов творчества при изобилии кажущихся как будто знакомыми романтических интонаций звучат сегодня со все большим количеством вопросов. Даже музыковеды еще не обзавелись пока надежным словарем, не нашли пока устойчивые термины для объяснения многих звуковых открытий, на которые был особенно щедр композитор в 1960–1980-е годы. Так счастливо складывалась судьба сочинений Пендерецкого, что подавляющее большинство их премьер доставалось великим музыкантам. Первый скрипичный концерт в 1977 году был посвящен Исааку Стерну и им же исполнен, Второй написан для Анне-Софи Муттер, Второй виолончельный концерт – для Мстислава Ростроповича, Концерт «Зимний путь» для валторны с оркестром – для Радована Влатковича.
До Пендерецкого в истории современной польской музыки был Витольд Лютославский, чей стиль отличала головоломная высшая математика, феноменальная точность и предельный, педантично-хирургический расчет в выборе выразительных средств. В нем словно бы говорил Шопен, но в условиях второй половины ХХ века. Музыка Пендерецкого отличается совсем другим масштабом и размахом: в ней нет шопеновской интимности, но есть повышенные требования к исполнителям, ибо «пан профессор», как нередко величают автора «Семи врат Иерусалима», является большим знатоком возможностей инструментов симфонического оркестра.
Программы вечеров были скомпонованы под чутким началом супруги Кшиштофа – пани Эльжбеты Пендерецкой, за которой композитор как за каменной стеной. Пани Пендерецкая может дать ответ на любой вопрос, касающийся того, где, когда и кем было исполнено то или иное сочинение мужа. Один из вечеров состоял из сочинений того самого знаменитого авангардного периода: Первой симфонии (1973), Каприччио для скрипки и оркестра (1967) и Первого скрипичного концерта (1977) и «Эманаций» (1958). Четыре произведения были отданы соответственно четырем разным дирижерам, так же как двум разным солистам достались Каприччио и Концерт. К слову, этот принцип исполнения разными солистами, дирижерами и оркестрами обогащал исполнительскую палитру и фестиваля, и самой музыки.
Это было погружение в композиторскую лабораторию по интенсивному поиску новых для той поры выразительных средств. Из скрипки извлекались звуки из всех возможных зон – от мелодических до ударных, от скрежета и свиста до душераздирающего стона. Национальный оркестр Польского радио в Катовице виртуозно справился с этим вызовом. Композитор отправлял скрипачей на экстремальные испытания, понимая, что скрипка как главный выразитель человеческой индивидуальности способна выдержать все. Композитор словно бы искал и, подобно алхимику, находил невозможное в метаморфозах со звуком, выявляя пограничные состояния – от твердого к жидкому и газообразному. Польская скрипачка Патриция Пекутовская проявила феноменальную выдержку при исполнении эмоционально и технически зашкаливающе сложной, дико капризной партии в Каприччио.
В программу кантатно-ораториальной музыки вошли два гимна – Св. Даниилу и Св. Войцеху, которые возникли в 1997 году к 850-летию Москвы и 1000-летию Гданьска, и грандиозное Credo, написанное в 1998 году. Дирижер Максимиано Вальдес после исполнения этой тяжелой, как крест Христов, композиции признался, что формально, без личностного вживания в философию звуков Credo, подготовить эту партитуру просто невозможно. Он назвал этот опыт «епифанией», постижением природы Бога, открывающегося во всей полноте. Три хора – Варшавский хор мальчиков, Хор Оперы и филармонии Подлясья и Хор Филармонии имени К. Шимановского в Кракове – и Оркестр Польского радио вместе с пятью вокалистами не столько «создавали фреску планетарного масштаба», сколько всеми силами вовлекали слушателей в этот сильнейший эмпатический опыт. Масштабностью, в частности, этого полотна Пендерецкий словно доказывал, как измельчал человек, как быстро отказался от решения сложных вопросов мироздания в пользу комфорта и приятных мелочей, притупляющих бдительность и останавливающих интенсивность духовных поисков.
На этом фестивале даже случайные встречи шли на пользу понимания феномена Пендерецкого. И когда после длинной, бесконечно длящейся «Корейской» симфонии в гардеробе вдруг появилась режиссер Агнешка Холланд, мгновенно стало понятно, что Пендерецкий – очень кинематографичный композитор, мыслящий разнокалиберными кадрами, монтажными склейками, «сериальностью» в смысле многосерийности. Но самым волшебным и проникновенным оказался концерт в день рождения маэстро, когда в Кафедральном соборе Св. Яна на мессе, приуроченной к 85-летию композитора, была исполнена его Missa brevis Польским камерным хором Schola Cantorum Gedanensis под управлением Яна Лукашевского. В ней было столько чистоты, небесного света, надежды, любви и лучезарности, а когда прозвонил колокол, стало ясно, как много значил и продолжает значить этот голос в партитурах композитора, который встречает человека в миг его рождения, ликует вместе с ним по праздникам и провожает в последний путь.
