Слишком сладкоголоса, чтобы быть убийцей

Если вы ищете в оперных постановках «коренного переосмысления сюжета» или «открытия принципиально новых пластов смысла», вам вряд ли сюда. Спектакль режиссера Андреа Де Розы (уже ставившего в Мариинке «Симона Бокканегру») в общем прост и ясен. Громадное пространство сцены Мариинки-2 почти не меняется от картины к картине – но впечатляет своим мрачным величием, когда это зал замка или одичавший парк под мутно светящейся луной, или древнее кладбище с тускло мерцающими факелами склепов. Никаких нарочитых анахронизмов или назойливых ассоциаций (сценограф Симоне Маннино). Ну да, форма стражи похожа на шинели ХХ века, злодей Эштон смахивает на диккенсовского дельца, романтичный Эдгар напоминает офицера викторианской эпохи – но это скорее намеки, чем прямые отсылки. Сама заглавная героиня носит платья в пол, которые уместны во все времена. Поскольку и коллизия, в которую она попала, понятна что в шотландское Средневековье, что в итальянский XIX век, что в наши годы (художник по костюмам Алессандро Лаи).

Сцена из спектакля. Фото: Валентин Барановский

Притом зрелище вовсе не тоскливо-серо, а временами даже не лишено юмора – черноватого, конечно, но уж таков сюжет. Когда в страшную грозу к благородному Эдгару в его башню вдруг является интриган Эштон, мы настроены (не без оснований) на самый пессимистический лад. Но хор на заднем плане раскрывает зонтики, с легкостью решая проблему «погоды в доме» и тем заставляя нас невольно улыбнуться. Впрочем, еще через несколько минут выясняется, что все это – компания призраков, мажущих кровью наставника Лючии Раймонда, а он, в свою очередь, мажет ею бедную Лючию. Снова не до смеха – с другой стороны, ведь свадьба, праздник, карнавал, призраки откровенно ряженые, в масках. Может, и никакого убийства ангелоподобная Лючия не совершала, а его на бедную женщину, сошедшую с ума от известия о якобы измене любимого, повесили те, кто затеял всю эту зловещую комедию.

В целом действо решено очень сдержанно, мизансцены с белой фигурой Лючии в центре построены симметрично-ясно – и ничего другого тут не требуется, ведь это же опера бельканто! Которую люди в первую очередь слушают, а уж сугубо в десятую смотрят.

И как же великолепно, в какой могучий драматургический кулак собирает партитуру маэстро Валерий Гергиев! Признаюсь честно, на постановках белькантового репертуара частенько скучаю из-за всех этих бесконечных мажорных благорастворений. Но тут – живые темпы, динамично выстроенные ансамбли (один терцет любви-ненависти во второй картине второго действия чего стоит!), роскошные, прямо вердиевские по драйву хоры… А какая замечательная команда вокалистов! Как вырос за неполных два года, что прошли с дебюта в «Сицилийской вечерне», Мигран Агаджанян, как мощно им подана драматичная партия Эдгара! Какой благородный, богатый бас у Станислава Трофимова (Раймонд)! Как неотразим в своей отрицательной харизме и баритоновом кураже Роман Бурденко (Эштон)!

Что до Айгуль Хисматуллиной, то не все в роли Лючии ей далось одинаково хорошо. Ну, так это и одна из тех партий, на которых проверяется, принадлежишь ты к мировой сопрановой элите или нет. Свою знаменитую выходную арию певица провела не без опаски, как бы не вполне доверяя собственному голосу. Верхнее ре взяла, но не без напряжения. Однако постепенно все более смелела, вживаясь в образ героини. И к еще более знаменитой сцене сумасшествия набрала нужный эмоциональный и вокальный потенциал, на равных ведя дуэт-диалог с самым виртуозным духовым инструментом – флейтой (соло в оркестре – Софья Виланд). Будто две птицы переговаривались в запредельной регистровой вышине… Взрыв овации был справедливой наградой за этот центральный эпизод всей оперы.

Айгуль Хисматуллина – Лючия. Фото: Сергей Бирюков 

А ведь я видел состав, считающийся вторым. В первом, кстати, поет мировая суперзвезда Альбина Шагимуратова, которую пока послушать, к сожалению, не удалось. Впрочем, Айгуль – ее ученица по Казанской консерватории, так что, смею надеяться, какие-то принципы своей учительницы она в этой партии передала. Вообще, замечу, красиво, когда педагог и ученик работают на одной сцене. Но самое ценное – что второй состав никак не показал себя второразрядным. А ведь у Гергиева есть и третий. Великолепный пример  того, с каким запасом прочности должен работать оперный театр мирового класса.

Айгуль Хисматуллина, Валерий Гергиев,  Мигран Агаджанян, Роман Бурденко. Фото: Сергей Бирюков