Застывшее сердце и душа в огне

Ученик Оливье Мессиана в Парижской консерватории, Джордж Бенджамин как-то признался, что музыка, которую он пишет, не имеет непосредственной взаимосвязи с его эмоциональным состоянием в тот или иной момент времени – и этим он отличается от тех, кто ставит знак равенства между процессом создания нового произведения и ведением личного дневника: сегодня их одолевает сплин, и это повод размашисто рисовать черной краской; завтра выглянет солнце – можно добавить в музыку света и надежды. Палитра «Уроков…» Бенджамина – сумрачная, и, вглядываясь в серо-голубые глаза 59-летнего композитора, скромного, осторожного человека, проработавшего большую часть своей творческой жизни с заметной медлительностью, тратившего годы на написание пятнадцати-двадцати минут музыки, невозможно поверить, что перед вами тот, кто способен потрясти до глубины души темной красотой своих творений. Кроме того, Бенджамин – из тех мастеров, которым дарован редкий талант – делать невероятно выразительным даже простейшие сочетания оркестровых голосов. Ему чужды пустая риторика и бессмысленные излишества, его музыка никогда «не расплескивается». Может быть, это имел в виду его наставник, когда сравнивал Бенджамина с Моцартом…

Еще в ранних 90-х Бенджамин подумывал о перспективе опробовать свои силы в опере, но обстоятельства складывались не в его пользу. Прорыв случился в середине 2000-х, когда судьба свела его с драматургом Мартином Кримпом. Автор множества резонансных пьес (среди актеров, интерпретировавших его героев, – Бенедикт Камбербэтч, Кира Найтли) оказался скептически настроен к музыкальному театру – композитору пришлось пустить в ход всю деликатность, на которую только способен английский джентльмен, и дать своему новому знакомому вразумительный и развернутый ответ на вопрос «Что заставляет людей петь?»: «Молиться, маршировать, добиваться единодушия, праздновать – это акты публичного пения. Частное пение рождается хорошим настроением, восторгом. В равной степени – как и горем. Единственный способ выразить горе через невербальные звуки – плакать или петь».

«Уроки любви и жестокости», третья совместная работа Бенджамина и Кримпа (первые две – «Внутрь холма» и «Написано на коже»), пересказывает щекотливую историю запретных отношений английского короля Эдуарда II (1284–1327) с Пирсом Гавестоном. Исследователи склоняются к версии, что правитель и его фаворит испытывали друг к другу чувства, далеко выходящие за границы мужской дружбы. Эдуард I Длинноногий (1239–1307) принял при дворе Пирса – сына благонадежного рыцаря из Гаскони Арно де Габастона. Казалось, юноша был прекрасно воспитан и проявлял блестящие способности в военном деле, поэтому монарх посчитал, что первому в истории Англии Принцу Уэльскому принесло бы пользу общение с ним. Правда, поняв специфику этого приятельства, родитель пожалел о своем решении и попытался оторвать Гавестона от сердца сына – оруженосец Принца был отправлен во Францию. После смерти короля опального, но не забытого гасконца вернули из ссылки – Эдуард II даровал ему графский титул и землю, а помимо этого устроил его брак со своей племянницей Маргарет де Клэр, сестрой могущественного графа Глостера. Поведение молодого правителя не вписывалось ни в какие рамки приличия: на собственной свадьбе с Изабеллой Французской, дочерью Филиппа IV Красивого и Иоанны I Наваррской, Эдуард II не отходил от своего друга ни на минуту, а после проявил чудеса щедрости, вручив ему драгоценности из приданого невесты. Гавестон пользовался безоговорочным доверием своего благодетеля, и в момент отсутствия Эдуарда II в Англии неожиданно для себя оказался наделен полномочиями единоличного управления. Конечно, чаша терпения знати была переполнена. Изабелла тоже оказалась не из робкого десятка (не зря ей дали прозвище «Французская Волчица»): при поддержке Роджера Мортимера она организовала мятеж и свергла супруга с престола, осуществив первый конституционный парламентский переворот. В результате оба – и самодержец, и его фаворит – расстались с жизнью. Когда дело касается власти, любой перегиб в демонстрации личных пристрастий – прямой путь в бездну.

В 1592 году Кристофер Марло положил этот эпизод в основу своей трагедии в стихах «Эдуард II». Увы, нынешние британцы, поглощенные страстями современных властителей, практически ее не помнят. В интерпретации Кримпа и Бенджамина уязвимость правления Эдуарда II (его имя не называется, но по контексту ясно, что это за персонаж) – не только в фатальной одержимости другом, но в его политической беспомощности и отсутствии заинтересованности в решении первостепенных социальных проблем: пока Короля занимают удовольствия и чувственность, его народ умирает от голода. Изабелла, отнюдь не ангел, но женщина жесткая (заставляет одного из подданных выпить «коктейль» из уксуса и растворенной в нем жемчужины), предвидит катастрофические последствия. Ее любовник коварный и предприимчивый военный советник Мортимер, используя слабость монарха, организует убийство Гавестона. И вот уже сам Король сверг­нут, смерть приходит за ним в образе его фаворита – и на престол вступает сын Изабеллы: какие же уроки – любви или жестокости – усвоил юноша?

Изучая природу насилия, авторы оперы подразумевают скорее ее социально-психологическое происхождение. Что же касается любви, то как таковой ее в этой постановке нет и быть не может: это страсти в ледяной пустыне, в пространстве, не защищенном от вторжений посторонних людей (режиссер Кэти Митчелл поместила действие спектакля в обставленную в скандинавском стиле спальню монаршей четы и открыла к ней беспрепятственный доступ всем второстепенным персонажам). Речь здесь идет скорее об ограничениях любви и взаимовыгодных притяжениях. Алчного, порочного Гавестона больше забавляют собственные достижения в искусстве манипуляции: власть над тем, кто вершит чужие судьбы, – сексуальность может быть понята и так. Король, гедонист с садомазохистскими наклонностями, в свою очередь, не сомневается в преданности Гавестона и хочет верить в его безоговорочную любовь. Бенджамин написал для этой пары несколько потрясающих по драматургическому напряжению дуэтов, в одном из которых Гавестон, кокетничая, сообщает Королю, что убил бы его, будь эта услуга щедро оплачена.

Композитору впервые довелось работать над музыкой для двух баритонов. Партия Гавестона, к примеру, опирается на змеиную соблазнительность голоса – с протяжными нотами и мелкими тревожными колебаниями. Экзотические ударные инструменты, введенные Бенджамином в оркестр, – заклинательный иранский томбак и венгерский цимбалом со специфическим металлическим звуком (помимо них – разнообразные барабаны, гонги, тарелки, колокола, кастаньеты, латиноамериканские гуиро) – словно предостерегают от опасности, исходящей от Гавестона. Его дуэты с Королем пропитаны удушающей эротичностью. Энтони Томмасини («Нью-Йорк Таймс») отметил, что «вкрадчивые, чувственные линии» мужских голосов «звучат почти взаимозависимо».

Музыка Бенджамина постоянно находится на службе действия, на протяжении всего его развития не покидает чувство, что она является прямым выражением психических состояний персонажей. В оркестровых интерлюдиях же – лихорадочно-беспокойных, поэтических, томных – то тепло, которому не нашлось места в речитативах героев. Хотя композитор не пишет привычных классических арий, кажется, едва ли найдется линия, лишенная красоты и выразительности. Каждая сцена имеет свою музыкальную идентичность. Богатая партитура Бенджамина смелее, самоотверженнее, нежнее, чем «Написано на коже». Влияние «Пеллеаса и Мелизанды» Дебюсси в «Уроках» – вездесуще, хотя в каких-то моментах вы не можете не столкнуться нос к носу с призраком Бриттена: яростные массовые сцены, постоянное взаимодействие в них между публичным и интимно-камерным, очень напоминают о «Питере Граймсе». Слышны и отголоски «Поворота винта» – в детских играх в первой сцене второй части оперы.

Перед Новым годом европейский ресурс Presto Classical выбрал DVD «Уроков любви и жестокости» в версии Ковент-Гарден «записью недели». Кастинг не разочарует: партию Изабеллы поет гениальная Барбара Ханниган, Король – Стефан Дегу, Гавестон – Дьюла Орендт, Мортимер – Питер Хоар, сын Короля – Сэмюэл Боден.

---

Сэр Джордж Бенджамин (р. 1960) – последний ученик Оливье Мессиана. В 1980 году состоялась премьера его первого оркестрового сочинения «Окольцовано плоским горизонтом» в Кембридже, затем пьеса была исполнена на фестивале «BBC Proms». Год спустя Саймон Рэттл продирижировал его камерную пьесу «С первыми лучами». В середине 80-х работал по приглашению Пьера Булеза в парижском Институте исследования и координации акустики и музыки (IRCAM). В 1992 году в Париже прошел первый фестиваль музыки композитора – «Карт-бланш Джорджу Бенджамину». Лондонский симфонический оркестр весь 2002 год проводил фестиваль музыки Бенджамина, а Пьер Булез дирижировал премьерой сочинения «Палимпсест». Бенджамин – автор трех опер («Внутрь холма», «Написано на коже», «Уроки любви и жестокости»). В качестве дирижера сотрудничает с такими оркестрами, как London Sinfonietta, Ensemble Modern, Ensemble Intercontemporain, Mahler Chamber Orchestra, Кливлендский филармонический оркестр, Оркестр Концертгебау и Берлинский филармонический оркестр. Командор ордена Британской империи за заслуги в области музыки. Обладатель Премии Шёнберга.