События
Создание собственных программ – естественный шаг для танцовщика, не желающего вписываться в рутину стационарных театров, ежедневно ходить к назначенному времени на класс, налаживать отношения с партнершами-балеринами, учитывая и их интересы, и подчиняться постановщикам. Мечтают о такой участи вольной звезды многие солисты, выбирают ее в реальности единицы – эта свобода связана и с отсутствием каких-либо финансовых гарантий, и с организационными трудностями.
Сергей Полунин, с юности бунтующий против установленных театральных порядков (громкий уход из английского Королевского балета, три сложных года в московском Музыкальном театре, когда публика расхватывала билеты, а партнерши горько жаловались на занятого только собой коллегу, приход в Баварский балет только в статусе приглашенной звезды, на отдельные спектакли) не испугался ни проблем с финансами ни организационных сложностей – и вот его программы путешествуют по миру. Более новая «Sacre» была в прошлом году показана в Мюнхене, Амстердаме и Милане, в этом феврале приехала в Россию (Петербург-Москва-Екатеринбург-Новосибирск-Красноярск), затем появится в Белграде и Любляне. Более ранняя «Satori» (премьера в Лондоне состоялась в декабре 2017) приедет в московский Crocus City Hall 15 октября.
«Sacre», представленная в Москве в Концертном зале «Зарядье» (это первая балетная программа в новеньком зале – и показ подтвердил, что «Зарядье» отлично подходит и для балета) состоит из двух небольших (каждый – длительностью около получаса) балетов. Первый из них – «Фальшивая улыбка» на клезмерскую музыку, обработанную польской группой KROKE, поставил англичанин Росс Фредди Рей, второй – собственно «Sacre» на музыку «Весны священной» Стравинского сотворила Юко Оиши из Японии. Росс Фредди Рей – недавний выпускник Школы королевского балета – придумал «Фальшивую улыбку» еще пять лет назад, для своих одноклассников. Больших работ у него еще не было, в Бухаресте, где он танцевал после школы, он ставил миниатюры. Юко Оиши несколько более известна в балетном мире – в 2002 году она начала работать в Гамбургском балете и через восемь лет по карьерной лестнице добралась до положения солистки. В Гамбурге, где Джон Ноймайер поощряет молодые дарования, она вместе с Орканом Данном шесть лет назад поставила балет «Ренку»; еще одной ее заметной работой в прошлом году стал спектакль «Ку» в Балете Бежара в Лозанне. «Sacre» она поставила специально на Полунина.
«Фальшивая улыбка» придумана как история борьбы человека с самим собой – подразумевается, что все персонажи (маленькая толпа мужчин и две женщины) существуют лишь в голове героя. Семеро танцовщиков (кроме Полунина, никто в программке не назван) – это все он, главный герой, во всех настроениях и обстоятельствах – счастливо взлетающий над сценой и падающий на нее без сил, галантный и вздорный, наивный и расчетливый. Поэтому все артисты одеты одинаково – только в черные штаны на подтяжках – а женщины представлены в нижнем белье (возможно, в своих мечтаниях персонаж видит девушек не совсем голыми?). И у всех танцовщиков выбелены лица – для придания наибольшего сходства друг с другом.
Под клезмерские мелодии, то тиканием напоминающие о скоротечности жизни, то старательно объявляющие праздник (пусть все вокруг горит огнем – а мы все-таки повеселимся!), то впадающие в вековую меланхолию герой то бодро обнимает двух девушек сразу, то (уже в другом обличьи) так трясет одну из них, держа ее за горло, что она падает на землю без чувств. Скрытые от большого мира трогательные порывы (вот он притащил настоящий ананас в подарок и держит его в руках как диковинный цветок) разрушаются самим же героем – коварный двойник отвлекает его от устройства личной жизни. При этом собственно хореография собрана из довольно простенькой пантомимы и классических па, которыми Полунин щеголял в полнометражных балетах наследия. И публика благодарно вздрагивает, наконец-то увидев содебаск и большой пируэт – ну вот же, вот сейчас он начнет танцевать! Но далее следуют опять пантомимные душевные терзания. В финальной мизансцене к упавшему после метаний герою подходят и внимательно его рассматривают все другие его личности – с интересом, но без сочувствия.
Во второй части вечера никаких «других» нет – на сцене только Полунин. В фонограмме звучит «Весна священная», и в круге света мы видим одинокого танцовщика. Камуфляжные штаны, черная майка. Круг обозначен не только светом – по диаметру выложено множество осенних листьев, скрывающих под собой красную веревку, которая пригодится артисту ближе к финалу. Одноактовка Оиши посвящена Вацлаву Нижинскому – и в танцевальный текст вплавлено множество прямых отсылок к главным ролям бедного гения. Собственно, именно в танцевальном смысле текст из них и состоит: Полунин вспархивает Голубой птицей (и па сотворены безупречно, и зал вспоминает, отчего вообще возник на планете «полунинский бум»), мягко ведет по телу рукой оглаживающего себя Фавна (и в эту секунду – да, мы смотрим «Послеполуденный отдых фавна» с одним из лучших возможных исполнителей). Один выставленный над головой локоть нарисует Призрак розы, и один затравленный взгляд – Петрушку. Во время этой одноактовки зритель чувствует себя как голодающий у витрины магазина деликатесов – ну вот же, все есть, но отделено плотным стеклом, недосягаемо. Ровно таким образом Полунин и Оиши переносят нас почти на столетие назад, и мы хорошо понимаем современников, горевавших о вынуженном из-за болезни уходе Нижинского со сцены – физически человек создан для балета, все еще может абсолютно все – но…
Но вместо танца Полунин вытаскивает красную веревку (аорта? линия фронта? подпись кровью под контрактом?), мечется, набросив ее на шею, расталкивает руками воздух и наконец падает назад, обозначая смерть своего героя.
Полунин, к счастью, не оставил совсем балетный театр ради собственных (в случае с «Sacre» – очевидно что не слишком удачных) проектов. Его периодически можно видеть в Баварской опере – осенью он приезжал в «Раймонду», весной снова будет «Спартак». И в том и в другом спектакле он раз за разом доказывает, что и в давно созданных балетах (что Петипа в редакции Рея Барра, что Юрия Григоровича) можно быть абсолютно оригинальным, подчинять своей мягкой, воздушной, летучей пластике абсолютно жесткий текст, ни «слова» в нем не меняя. Но Баварская опера – исключение, в других театрах Полунин сейчас не появляется (вот должен был весной в «Лебедином озере» в Парижской опере, так приглашение театра было отменено из-за неполиткорректных высказываний артиста; занятно, что первым «оскорбленным» и инициатором кампании против взбалмошной звезды стал танцовщик из парижского кордебалета, имя которого никому и никогда ничего не скажет). Полунину – 29 лет, и еще есть время понять, как необходима даже выдающемуся танцовщику первоклассная хореография, как важен ансамбль. Как театр – со всеми его проблемами, интригами, «заносами» – хранит форму танцовщика, сколько возможностей дает. Нам же остается только надеяться, что он вернется в какую-нибудь труппу – ну или сможет приглашать в свой «Проект Полунин» хореографов высшего класса. Сможет понять, что лучше подчиняться гению, чем заказывать спектакли послушному автору третьего ряда. Потому что – в отличие от бедолаги Нижинского – он-то еще может изменить свою судьбу.
