Полетная муза Большого театра

Танцовщица породистой когорты балерин-дам отличалась большой внутренней культурой, аристократичной исполнительской манерой, благородством жестов, прыжком в поднебесье, брендовой московской эмоциональностью. Публика наслаждалась ее ненатужной виртуозностью, легкостью и динамичностью танца (все тернии балетного класса оставались за кадром). Мария в «Бахчисарайском фонтане», Сюимбике в «Шурале», Джульетта в «Ромео и Джульетте», Сильфида в «Шопениане», Вакханка в «Вальпургиевой ночи», Одетта и Одиллия в «Лебедином озере», Принцесса Аврора в «Спящей красавице», Катерина в «Каменном цветке», Ширин в «Легенде о любви», Фригия в «Спартаке», Анна Каренина в одноименном балете – всех партий не счесть. Для многих она была и остается лучшей Жизелью. Сохранившиеся записи ее выступлений, красноречиво говорящие о ее танцевальной исключительности, – бриллиант летописной истории балета.

Детство Марины Кондратьевой прошло в академических кругах высшей пробы (ее отец – известный физико-химик академик Виктор Николаевич Кондратьев). В годы войны группа ученых со своими семьями во главе с «отцом советской физики» академиком Абрамом Федоровичем Иоффе была эвакуирована в Казань. Там юная Марина участвовала в концертах для раненых в госпиталях, ведомая ненасытной жаждой танца. Талант девочки был столь очевиден, что друг семьи академик Николай Николаевич Семенов, получив разрешение Иоффе и убедив нейтрально настроенных к балету родителей, повез Марину в Москву поступать в балетную школу Большого театра. Тогдашний ее директор Николай Тарасов, одобрив хорошие данные кандидатки, был, однако, непреклонен: «Девочка хорошая. Но приводите ее на следующий год: сейчас все места заняты, занятия начались». Расстроенные и Марина, и Семенов вернулись в гостиницу, где волею счастливой судьбы оказалась великий балетный педагог Агриппина Ваганова, приехавшая в московский госпиталь к раненому сыну. «Я – Семенов, а это моя родственница Марина. Приехали поступать в балетную школу, но набор уже закончен. Помогите», – обратился будущий нобелевский лауреат к знаменитой ленинградке, по ее признанию, знакомой с трудами одного из основоположников химической физики. Ваганова, зорким оком узрев в девочке балетную породу и взяв ее за руку, повела «Марину Семенову № 2» снова на Пушечную улицу в балетную школу Большого театра (она, видимо, решила, что имеет дело одновременно с тезкой и однофамилицей своей любимой ученицы Марины Семеновой). Принявший их Тарасов улыбнулся и Вагановой отказать не смог. Так педагог-легенда русского балета в буквальном смысле собственноручно ввела Кондратьеву в мир классического танца. Стечение обстоятельств уже в Большом театре благосклонно привело молодую танцовщицу в класс той самой Марины Тимофеевны Семеновой, с которой она постигала все премудрости балетного мастерства, а по завершении славной танцевальной карьеры перенимала педагогический опыт.

Кондратьева облагораживала и преображала молодых танцовщиц, делая из них настоящих балерин. Но судьба вела себя жестко по отношению к Кондратьевой-педагогу. Так «тальониевское» чудо Маргарита Перкун-Бебезичи на заре блестящего пути погибла в автокатастрофе, пигмалионно выпестованных учениц забирали от нее, передавая другим, более орденоносным, иные ученицы предавали ее, а любимейшее детище Наталья Осипова, к великому сожалению, покинула Большой театр.

Юбилейный вечер собрал учениц Кондратьевой последних лет Маргариту Шрайнер, Юлию Степанову, Ольгу Смирнову, прилетела поздравить любимого педагога и Наталья Осипова, ныне прима лондонского Королевского балета. Предстали три Китри. Каждой досталось фактически по акту: легконогая Маргарита Шрайнер с Игорем Цвирко зажигали в бравурном площадном первом акте «Дон Кихота» и в «Таверне», в сцене «Сна» Дульсинею изображала Ольга Смирнова, а Повелительницу дриад – Юлия Степанова. В третьем акте сводили зрителей с ума Наталья Осипова и Иван Васильев.

Гран-па из «Дон Кихота».  Наталья Осипова – Китри и Иван Васильев – Базиль

 Соскучившаяся по знаменитому дуэту публика встретила их с неистовством и ревом. Живые и харизматичные, они позволили вспомнить о ликующем танце. Осипова кружила вихрем в сверхскоростном фуэте, Васильев играючи «разбрасывал» трюки категории ультра-си.

Саму Марину Кондратьеву приветствовали дважды. Сперва она, элегантная и стройная, появилась в легендарной так называемой ложе народных артистов, а руководитель балетной труппы Большого театра Махар Вазиев произнес теплую речь. В финале Кондратьева вышла на сцену в окружении своих учениц. Была явлена иная балетная реальность, иная культура сценического движения. Ее выразительные руки пели, а легкий графический силуэт будто танцевал под аккомпанемент скандирующего зала. Казалось, музы с плафона Большого ей улыбались.