События
Небольшой балет Мориса Равеля, написанный по заказу Сергея Дягилева, – не слишком частый гость театральной сцены. Быть может, дело в том, что Равель вовсе не думал об удобстве балетных людей – музыка завораживающа, но слишком сложна для танцев. А может быть, виноват сюжет: как его ни поворачивай, история – о знакомстве юнцов с сексом. Понятно, что во II веке, когда создавался древнегреческий роман, легший в основу либретто, возраст согласия был несколько другим, но сейчас любой директор театра вздрогнет, услышав про буйную любовь тринадцатилетних. Валерий Гергиев этого сюжета не испугался – и не только поставил премьеру в план, но и сам встал за пульт в вечер первого спектакля.
«Дафнис и Хлоя» придуман для Мариинки хореографом Владимиром Варнавой и художником Павлом Семченко. Варнава уже немало поработал в этом театре – в Мастерских молодых хореографов он выпускал одноактовки «Окно в середину зимы», «Сохраняйте спокойствие» и «Глина», а два года назад поставил масштабную «Ярославну» Тищенко. Для Семченко, одного из лидеров «Инженерного театра АХЕ», это дебют на Мариинской сцене. Сцена, впрочем, ему досталась как бы не совсем театральная: «Дафнису и Хлое» выдали Концертный зал Мариинского театра. Но оперы давно идут в Концертном зале – во вполне себе сложно оформленных постановках, так почему бы не быть балету? Правда, если авторы спектакля не рассчитывают на круговой обзор, четко выстраивая мизансцены, как в традиционном театре, то места «за сценой» продавать, наверное, не следует, а то во время спектакля наблюдалась миграция зрителей, желающих взглянуть и на лица артистов.
Декораций, правда, почти не было, так что они «заднескамеечникам» не мешали. Еще до начала спектакля на сцене стояли две серых конструкции, сильно напоминающие гробы; по ходу действия было вынесено несколько стульев; в определенный момент в «гробики» воткнули изрядное количество хворостин (что-то вроде сухого камыша). Так сразу стало понятно, что хореограф хочет поговорить со зрителями не только о любви, но и о смерти.
В балете заняты десять артистов Мариинского театра – Виктория Брилёва, Екатерина Петрова, Альбина Сатыналиева, Вероника Селиванова, Анна Смирнова, Эрвин Загидуллин, Максим Зенин, Алексей Недвига, Василий Ткаченко, Вахтанг Херхеулидзе. Ткаченко – второй солист, Недвига, Брилёва и Петрова – корифеи, остальные – кордебалет. В спектакле не занят никто из прим или даже из тех вчерашних школьниц, что еще невысоки чином, зато уже числятся в великих надеждах Мариинского балета. Это понятно, потому что сольных партий в спектакле нет, выделиться не удастся.
В балете «Дафнис и Хлоя» нет Дафниса и Хлои. Или, точнее, пять Дафнисов и пять Хлой. (Так, в программке пять фамилий артистов после имени каждого персонажа.) Но это не тот вариант, когда режиссер/хореограф раскладывает персонажа на пять разных его образов. У Варнавы не два героя – героев нет вообще. На сцене – маленькая толпа, и каждый человек в ней не отличается от другого.
Историю о первом юношеском сексе Варнава превращает в достаточно абстрактную историю о поиске достаточно абстрактной свободы. От чего? Ну, от работы – долой канцелярские стулья, вся жизнь – это праздник. От страха смерти – что уже лучше: гробики на сцене не мешают молодежным радостям, так и должно быть. От привязанности к одному конкретному человеку? Ну да, поскольку персонажи неотличимы друг от друга, то какая разница, с кем проводить время. Этот маленький кордебалет послушно бегает, послушно замирает, вдруг трясет кистями, вдруг собирается в хоровод, послушно движется по кругу, и, собственно, те открытия, что совершают Дафнис и Хлоя друг в друге, их страхи, взрывы их эмоций, смущенные смешки и откровенные объятия, безусловно, присутствуют лишь в музыке, летят из оркестровой ямы. Меломанам этого вполне достаточно. Балетоманы, конечно, вздыхают – но довольно быстро смиряются и тоже сосредотачиваются на оркестре.
