Остров радостных открытий

Начало Борис Вадимович логичным образом взял на себя. Для затравки исполнил в сольном варианте Рапсодию в тонах блюз Гершвина – вещь, которую в последнее время часто и с куражом играет, особенно на выступлениях, адресованных не вполне филармонической публике (слышал ее, например, на милой артистической вечеринке «В городе Калягинске» в театре Et Cetera). Тут успех обеспечен, даже если проскользнет с десяток неточных нот – музыка, на которой лежит отпечаток джаза и свинга, не так «обидчива» на текстовые вольности…

А вот «Остров радости» Дебюсси – по-настоящему ответственная музыкантская работа, полная контрастов, вместе с тем увлекшая единым эмоциональным порывом, суть которого – самые разные оттенки света, блеска, ликования. Вообще мой совет – если видите в афише, You Tube, где угодно имена Дебюсси и Равеля рядом с фамилией Березовского – без колебаний идите ногами ли, кликом: это точно будет остров радости, уже без всяких кавычек.

Дальше начались настоящие открытия. Имя Варвары Мягковой я впервые узнал совсем недавно, наткнувшись на ролик с ее выступлением в небольшой московской галерее в октябре прошлого года. Индивидуальность прочтения музыки – прежде всего баховской – поразила. Как могло случиться, что пианистка с таким «лица необщим выраженье», отнюдь не вчера закончившая Московскую консерваторию (у Ксении Кнорре), до сих пор не пробилась к большой сцене?

Тогда же появились и некоторые подозрения. Показалось, что контакт с аудиторией не так важен или не очень дается Варваре, и этот герметизм лишал ее психологического драйва, без которого никакая серьезная карьера невозможна.

Варвара Мягкова: В мечтах я вижу себя в разных ролях

Но ролики Варвары попались не только мне: их увидел Березовский, оценил степень дарования и взялся помогать коллеге. Первый шаг на новом витке биографии – недавний концерт в Малом зале «Зарядья», удостоившийся внимания новостных программ главных телеканалов. Но вслед – незадача: отмена публичных мероприятий в Москве… Потеря, однако, неожиданно обернулась приобретением: не думаю, что всего лишь через пять недель после того фактического дебюта Варвара получила бы аудиторию в сотни тысяч человек, если бы не нынешний онлайн-проект Московской филармонии.

Начала пианистка с музыки своего главного союзника Баха. Семь маленьких прелюдий продемонстрировали поразительное чувство стиля, который и современен, и пропитан ароматом XVIII века. Чего стоит один только «лютневый регистр» фортепиано в первой из сыгранных пьес – как нашла Варвара эту краску из арсенала субтильных старинных клавесинов на роскошном «Стейнвее», который по мощи рядом с историческими инструментами – все равно что «Бентли» рядом с каретой. Или – как удалось совместить в шестой пьесе почти импрессионистическую педаль с заостренной полифонической графикой, без которой Бах немыслим?

И вот – гвоздь программы: восемь прелюдий (из 24-частного цикла) Всеволода Задерацкого, самобытного композитора, музыку которого мы только в последние годы стали слышать на эстрадах прежде всего стараниями его сына и тезки, известного историка музыки и просветителя. Задерацкий (кстати, и незаурядный прозаик) прожил жизнь, достойную романа. Воевал на фронтах Первой мировой войны, затем в армии Деникина. Ученик Танеева и Ипполитова-Иванова, автор оперы «Валенсианская вдова», симфонии «Фундамент» и нескольких камерных симфоний, оратории «Зоя» на стихи Маргариты Алигер и «Поэмы о русском солдате» по Александру Твардовскому, фортепианных циклов, сами названия которых интригуют: «Микробы лирики», «Фарфоровые чашки»… А цикл «24 прелюдии и фуги», написанный в 1937-39 годах во время заключения в Севвостлаге на обрывках папиросных коробок, стал первым образцом барочного жанра, возрожденного в ХХ веке, еще до Хиндемита и Шостаковича.

Стиль Задерацкого, бесспорно, являет параллели с Прокофьевым (ля-минорная пьеса-скерцо), Шостаковичем (ре-минорный «кукольный» галоп), Рахманиновым (ля-мажорная пейзажная зарисовка), Дебюсси (ми-бемоль мажорная токката-скерцо), даже Мусоргским… Хотя причудливые «колокола-хорал» в седьмой пьесе, напомнившей часть «Картинок с выставки» De mortuis in lingua mortua, я так и не смог отнести к какой-либо тональности, настолько ее язык авангарден, да и все остальные семь пьес говорят о громадной щедрости тематического, гармонического воображения автора.

Правда, самый финал своего выступления, «Лунный свет» Дебюсси, исполнительница, показалось, смазала: перебрала с жирностью звука в начале, а кульминацию, наоборот, проскочила, не дав прочувствовать ее красоту… Видимо, предыдущая часть программы потребовала слишком большого сосредоточения, на общеизвестную и технически совсем несложную пьесу его не хватило…

Вот здесь вернусь к впечатлению от первого ролика Варвары, к тому «лица необщему выраженью», которое не всегда служит исполнительнице добрую службу. Играя, она погружается в музыку словно в омут, бескомпромиссно забывая, что ее не только слушают, но и смотрят. На мой вкус операторы концерта совершили ошибку, постоянно показывая крупным планом лицо Вари, ее жующие, страдающие, дергающиеся губы, мотающуюся голову. Мне было бы куда интереснее наблюдать за контактом ее рук с клавишами, ног с педалями, а вот постоянное нервическое «прожевывание» музыки, в том числе той, что совершенно не нуждается в подобном мимическом пережиме (наоборот, к ней бы подойти с легкой, летящей душой) – страшно мешало. Конечно, зритель может закрыть глаза, но тогда зачем исполнителю выходить в живой зал или под видеокамеры?

Ну, и радостный итог вечера, совсем как в финале какой-нибудь классической симфонии. Ученица Березовского в 5 классе Гнесинской 11-летки очаровательная, трогательная, лиричная, сверхэнергичная Карина Тер-Газарян показала себя не только виртуозом, скажем, в Токкате Хачатуряна, но и эмоционально чутким артистом, способным выстроить сложную форму насыщенной страстями и контрастами пьесы – знаменитого Адажио из «Спартака» Хачатуряна.

Бисовые пьесы Грига, чудесное Yesterday Маккартни, сыгранное втроем, а еще интеллигентный, доверительный комментарий звездной теле- и радиоведущей, красавицы и умницы Ирины Тушинцевой довершили эту прививку тепла и доброты, так нужную всегда, а сегодня особенно.