Северин фон Эккардштайн:
Бетховен – суперзвезда классической музыки

Интеллектуальная манера игры Эккардштайна, глубокое погружение в материал сочинения, феноменальный звук, гибкость и рациональность мысли произвели неизгладимое впечатление. По окончании концерта Виктор Александров (ВА) побеседовал с Северином фон Эккардштайном (СЭ) о тайнах профессии, сотрудничестве с Валерием Гергиевым, любви к Метнеру, Прокофьеву и Бетховену, актуальных записях и концертных проектах.

ВА Как вы решили стать пианистом? Что привело вас в эту профессию?

СЭ Думаю, музыка сама ко мне пришла. Мои родители не были музыкантами, но любили классическую музыку. У нашего соседа стояло фортепиано. Я начал на нем играть в шесть лет, и тогда уже невозможно было меня оттащить от инструмента. Так что вопрос о выборе профессии не стоял. Потом я участвовал в региональных конкурсах. Судьба подарила мне очень хороших учителей.

ВА Вы помните свой первый концерт? Какие испытали ощущения?

СЭ Да, это было в Дюссельдорфе. В 12 лет я сыграл впервые продолжительную программу. До сих пор помню то удовольствие от нахождения на сцене. Я чувствовал себя всемогущим и не мог дождаться момента, когда всем покажу, на что способен, как чувствую музыку.

ВА  Вы самокритичны к своей игре?

СЭ Не существует такого момента, когда ты можешь сказать себе: «Я всего достиг и мне некуда дальше расти». Всегда есть новые идеи и горизонты. Выступление для меня – это не обыденность, а всегда испытание. В каждом концерте я стараюсь заново оценить себя, понять, что могу «сказать» в данном произведении, рассчитать свои силы. Это всегда происходит по-разному. Есть концерты, в которых чувствую себя свободно, когда, например, уже несколько раз играл ту или иную программу. Ситуация зависит от зала или публики. Например, выход на сцену Концертного зала «Мариинский» – очень важный и знаменательный момент для меня, я его с нетерпением ждал. Я давно не играл в России, а тут вдруг неожиданно наметилось выступление, да еще с маэстро Гергиевым.

ВА Какие эмоции испытываете, когда играете с ним?

СЭ Он очень тонкий и сильный музыкант, колоссальная творческая личность. Валерий Гергиев неизменно отличается от других дирижеров. У него необычайно теплая аура. Маэстро спокоен и уверен в себе. У меня не возникало чувство, что он зациклен на чем-то или хочет играть только так, как ему видится. Конечно, Гергиев твердо знает, чего хочет. И это замечательно! Но как маэстро внимательно слушает тебя, оставаясь необычайно гибким. Я считаю это очень важным качеством по отношению к солисту. В этот раз я переживал, как мы справимся с музыкальным материалом Первого концерта Бетховена, несмотря на короткую репетицию. Тем не менее, в душе я осознавал, что Гергиев –личность, которая неизменно ведет за собой. Уже одним своим появлением он вселяет уверенность, что концерт прозвучит необычно, а ситуация всё время будет оставаться под контролем.

ВА Что вы предпочитаете – сольные выступления или с оркестром?

СЭ Когда играешь с оркестром, то приходится вести диалог: возникают идеи, ты их даешь музыкантам или, напротив, получаешь от самого оркестра. Это очень увлекательное занятие. Важно присутствие дирижера, который все это держит под контролем. Когда я играю соло, у меня больше свободы. Я могу выбирать время и темпы, какие мне нравятся. Однако мне трудно констатировать, что нравится больше – игра с оркестром или сольные выступления. Необходимо равноправно сочетать оба этих варианта в своей исполнительской карьере.

ВА Северин, по какому принципу вы составляете программы своих концертов?

СЭ Главное в них – эмоциональное развитие и логика. Я не ограничиваю себя какими-то одними композиторами. У меня есть любимые авторы, но мои программы разносторонни. Обычно я противопоставляю известные произведения неизвестным, часто романтическим. Стараюсь исполнять сонаты Бетховена. Все 32 сонаты я пока еще не сыграл. Да и признаться, у меня не было никогда таких амбиций. Существует и без того уже много записей. У меня другая цель – поставить каждую из выбранных сонат в интересный контекст. В своих программах мне важно выстраивать диалог между эпохами.

ВА Как достичь желаемой свободы интерпретации?

СЭ Здесь нет какого-то особого рецепта. Как я уже замечал, каждый вечер приносит музыканту новые впечатления. Музыка всегда по-разному говорит с тобой. Необходимо обрести свободу. Но вопрос в том-то и состоит – а что есть вообще свобода? Что она означает? Я служу музыке, которую играю. Но при этом сам должен ощущать свободу внутри себя. Также важно понять личность композитора. Только тогда можно почувствовать близость и соприкосновение с его музыкой. Тем самым, ты позволишь себе раскрепощение.

ВА Николай Метнер – один из ваших любимых композиторов. Чем он привлек вас?

СЭ О, это долгая история! Впервые я услышал музыку Метнера в записи Владимира Горовица, который играл в том же альбоме сочинения  Рахманинова и Скрябина. Я был воодушевлен музыкальным интеллектом и самобытным языком Метнера. Однажды я услышал в исполнении Бориса Березовского сонату «Ночной ветер». Эта музыка меня так захватила, что решил – буду непременно ее играть.

ВА В юбилейный год вы  постоянно обращались к Бетховену. Что значит для вас этот композитор? Какой находите эволюцию его фортепианного творчества?

СЭ Бетховен – это композитор, у которого мы можем очень многому научиться. Он знал до мельчайших деталей, как должна звучать его музыка. Неслучайно, будучи абсолютно глухим, он продолжал сочинять великие произведения. Бетховен верил в свои силы и способности. Он подчинял людей своей ментальной мощи. Бетховен всегда оставался первопроходцем. Он стремился покорять новые сферы и вершины, всегда был открыт к чему-то новому. И эти новые принципы неизменно воплощал в определенную форму, которая с годами менялась, становясь более креативной. В конце концов, Бетховен «оторвался» от земли. Он двигался в своей музыке все время вперед, к свету, оставаясь при этом очень ясным и убедительным.

ВА Насколько сегодня Бетховен современен?

СЭ Бетховен останется вне времени. Он – настоящая суперзвезда классической музыки. Есть люди, которые не любят Бетховена. Я знаю таких. Они часто говорят, что композитор лишен чувства юмора, всегда серьезен. Но Бетховену всегда есть о чем сказать в своей музыке. И он всегда будет современным! Взять хотя бы 32-ю Сонату, соч. 111.Там в последней части мы слышим современные ритмы, почти джазовые мотивы. И я верю, что он так сам чувствовал. Бетховена никогда не скучно играть! Но есть скучные интерпретации его музыки.

ВА Северин, насколько важны для вас проекты российско-немецкой музыкальной академии?

СЭ Они существует уже давно. Я не привык считать противоположными немецкие и русские исполнительские школы. Иногда в чем-то они отталкиваются друг от друга, а в чём-то сближаются. Я очень люблю русскую музыку. Про Метнера мы уже говорили. Мне кажется, если бы он был жив, то охотно поддержал данный проект. Метнер любил строгую немецкую архитектуру и литературу, обожал Гёте, но, в то же время, никогда не отрекался от своей русской души, которая звучит в его прекрасных мелодиях. Это взаимодействие я считаю необычайно благотворным. Проекты российско-немецкой музыкальной академии – это очень важная часть тех процессов, которые претворяют в жизнь Татьяна и Николаус Рексрот. То, что они осуществляют, особенно сегодня, в это непростое время, просто впечатляет!

ВА Мир камерной музыки тоже вас увлекает. Расскажите о проекте «Klangbrücke» («Звучащие мосты») в берлинском Концертхаусе. Какие преследовали задачи в его организации?

СЭ К сожалению, этим проектом я больше не занимаюсь. Но очень надеюсь организовать другой фестиваль вместе с одним немецким виолончелистом. Пока ещё рано об этом говорить. «Klangbrücke» («Звучащие мосты») мы делали вместе с моей коллегой, немецкой скрипачкой Франциской Хёльшер, стремясь дать возможность одарённым берлинским музыкантам составлять интересные камерные программы, в том числе для трио и других ансамблей. В одной из них были задействованы арфа, скрипка и фортепиано. Я сделал аранжировку нескольких сочинений Клода Дебюсси. В Берлине – немыслимая конкуренция в организации музыкальных событий. Было непросто в дальнейшем финансировать наш проект, поэтому мы его пока приостановили. Тем более, сейчас всё равно пандемия. И всё-таки, Франциска не теряет надежд возобновить проект в будущем. Я тоже верю в счастливое продолжение наших берлинских музыкальных вечеров.

ВА В вашей дискографии есть весьма примечательный альбом с записью фортепианного цикла «Дом в дюнах» французского композитора Габриэля Дюпона, современника Дебюсси и Равеля. Чем вас привлекла эта музыка?

СЭ В моих недавних альбомах представлены три больших музыкальных мира – русская, немецкая и французская музыка. Каждый из них наделен собственной эстетикой. Французская музыка очаровывает меня мечтательностью и прозрачным звуком. На рубеже XIX – XX веков во Франции творило много интересных композиторов. Я познакомился с одним очень увлеченным музыкой человеком – Пьером-Ивом Ласкаром, директором французского музыкального лейбла Artalinna. Он порекомендовал мне записать французскую программу. Я играл до этого избранные прелюдии Дебюсси, «Ночной Гаспар» и «Отражения» Равеля в комбинации с не очень известными произведениями. Цикл пьес Дюпона «Дом в дюнах» меня вдохновил поэтичностью образов и импрессионистской манерой письма. Его музыка удачно сочетается с «Образами» Дебюсси, которые тоже записаны на этом диске.

ВА В ближайших планах у вас  запись цикла сонат Сергея Прокофьева. Что хотите сказать слушателю в своей трактовке музыки композитора?

СЭ Прокофьев – один из моих самых любимых композиторов. Второй фортепианный концерт – это шедевр! Его музыка подобно калейдоскопу – она необычайно искусна, в ней столько красок, граней, нарисованных твердой и сильной кистью мастера. Они сразу проникают в твоё сердце. Местами музыка довольно суровая, но, в то же время, искренняя и добрая. Всем знакомы страницы балета «Ромео и Джульетта». Эти невинные мелодии и сама честность в музыке Прокофьева по отношению ко всем аспектам человеческого бытия – прекрасным и ужасным – просто необыкновенна! Композитор рассказывает нам в ней, что в человеческой жизни по-настоящему важно. В фортепианных сонатах речь идёт о непосредственных впечатлениях от войны. Музыка Прокофьева кинематографична. Композитор выстраивает напряжение по восходящей шкале. Ты просто трепещешь от этой интенсивности событий. Что же произойдёт дальше? А потом случается романтическая история, вслед за которой обрушивается новая буря. Мне было очень интересно сыграть три сонаты Прокофьева. Я не собираюсь никого потрясать своей интерпретацией. Для меня важен сам музыкальный материал, который стремлюсь донести до слушателя.

ВА Кого чаще предпочитаете слушать из пианистов?

СЭ В последнее время я мало слушаю других музыкантов. Очень хочу снова ходить на концерты. Как это только станет возможным, обязательно соберусь.  А вообще в мире столько интересных имён! Если назвать пару из них, то это Кристиан Цимерман и Евгений Кисин, чьим фанатом я даже был одно время. Меня поражает в звуке Кисина первозданность, непосредственное и в то же время самобытное звучание. Очень хотелось бы снова послушать этого замечательного пианиста! Есть много молодых музыкантов, которых не стоит недооценивать. Верю, что каждый из них сможет обрести свой собственный путь. Ведь так непросто в наше время стать пианистом с мировым именем.