Операция “Возвращение”

Однако не стоит спешить с выводами. Постановка одной из лучших хореографических работ знаменитого «невозвращенца» СССР на сцене Московского музыкального театра имениК.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко имеет гриф «впервые в России», и уже одно это обеспечивает ей статус события.

Сегодня тот факт, что балеты Нуреева никогда не шли в нашей стране, может вызвать удивление. В Мариинском театре, где легендарный танцовщик начинал большой путь в 1958 году, а в 1989-м танцевал один из последних своих спектаклей («Сильфиду»), на постановку его редакций в силу разных причин не решились. Не отважились и в Уфе, несмотря на то, что город гордо несет звание исторической родины: здесь имя Рудольфа Нуреева присвоено улице, хореографическому училищу, а с недавних пор и балетной труппе Башкирского театра оперы и балета, на сцене которого танцовщик исполнил свои первые партии; здесь функционирует единственный в мире его «именной» музей; здесь с легкой руки Юрия Григоровича возник и проводится нуреевский фестиваль, конкурируя с одноименным казанским.

В Москве имя Нуреева скандально прогремело пару лет назад в связи с автобиографическим балетом Кирилла Серебренникова с музыкой Ильи Демуцкого и хореографией Юрия Посохова. Спектакль собрал главные в своем разделе золотомасочные награды и стал поводом для длительной и жаркой полемики, в центре которой оказались персоны двух отступников – Нуреева и Серебренникова.

В подобном ассоциативном ряду свежая постановка «Дон Кихота» на сцене МАМТ может восприниматься и вполне метафорически – как еще один шаг возвращения имени великого изгнанника, в данном случае – возвращения имени Нуреева-хореографа.

Инициатором постановки выступил художественный руководитель балетной труппы МАМТ француз Лоран Илер, для которого имя Нуреева – судьбоносно. В 1985 году, в возрасте 23 лет, он был возведен Рудольфом Нуреевым, занимавшим тогда пост художественного руководителя балета Парижской оперы, в ранг этуали. Одной этой строчки биографии мсье Илера достаточно, чтобы понять пиетет, который он питал и питает к своему руководителю, наставнику, кумиру.

Работа МАМТ по реконструкции парижского «Дон Кихота» своей тщательностью напоминает спецоперацию. Скрупулезно воссоздана хореография, которую Нуреев сочинял, опираясь на нетленные версии Мариуса Петипа и Александра Горского. Соратницей Лорана Илера в этом выступила его давняя партнерша по парижским спектаклям, а ныне педагог-репетитор Изабель Герен (когда-то именно ее выбрал Нуреев на роль Китри). Детально восстановлены кажущиеся сегодня вызывающе-роскошными декорации и костюмы Николаса Георгиадиса – единомышленника и сотворца Нуреева по целому ряду спектаклей (возобновление – Ольга Медведева и Светлана Лехт). Получено разрешение на исполнение музыкальной партитуры Людвига Минкуса в оркестровке Джона Ланчбери, созданной специально по заказу Нуреева.

А что же спектакль? Удалось ли театру не только кропотливо собрать детали хореографического раритета, но и вдохнуть в него ту зажигательную иронию, тот азарт игры с традицией, которые транслирует «Дон Кихот» Нуреева? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно сравнить спектакль МАМТ с культовым фильмом-балетом с Рудольфом Нуреевым в главной роли. Переиграть Нуреева невозможно: он, как огонь, горит сам и зажигает все (и всех) вокруг. Понимая всю сложность, Лоран Илер формулирует свою задачу с поистине французским тактом: «Я очень рад представить “Дон Кихота” в постановке Рудольфа Нуреева русской публике, которая его еще не видела. Для меня это не только дань уважения выдающемуся артисту, но и возможность познакомить балетную труппу театра с новой манерой и техникой танца, сделать вместе с ней еще один шаг вперед».

Можно добавить, что это шаг вперед и для российского зрителя. Шаг навстречу Нурееву.