Персона
Композитор Александр Раскатов (АР) завершил работу над оперой «Скотный двор» по антиутопии Оруэлла. Он рассказал музыковеду Владимиру Дудину (ВД) о том, что такое комфортные условия работы и какую партию написал в новой опере для своей жены.
ВД В июле 2020 года мы беседовали о сочинении вашей новой оперы «Скотный двор». Как с тех пор продвигалась работа?
АР Работу над партитурой я завершил в январе, клавир был готов годом раньше. Театры Западной Европы, согласно здешним стандартам, требуют клавир заблаговременно. Это юридически закрепленное правило, касающееся премьерных спектаклей, призванное защитить солистов от стрессовых ситуаций. В данный момент мое парижское издательство Salabert готовит прокатные оркестровые материалы. В конце февраля в узком кругу состоялась презентация оперы. Это случилось в Париже, в Ассоциации Дмитрия Шостаковича. Опера, кстати, посвящена вдове композитора, Ирине Антоновне Шостакович. В присутствии директоров Амстердамской и Венской опер, директора Театро Массимо в Палермо я сыграл ее с комментариями, а Елена Васильева ухитрилась исполнить партии всех (!) пятнадцати солистов. Изначально целью этого показа было создание рабочей записи для режиссера-постановщика Дамиано Микьелетто, дабы ему было на что опираться в процессе работы.
ВД Вы рассказывали о том, что Амстердамская опера предоставляет вам уникальные, особо комфортные условия работы. В чем они заключаются?
АР Скорее тут можно вести речь о двух театрах, поскольку это совместный заказ Амстердамской и Венской Штаатсопер. Комфортные условия – это полная свобода, прежде всего, в обращении с либретто. И здесь я благодарен госпоже Софи де Линт, директору Амстердамской оперы. Первоначальная версия была написана скорее как либретто оратории, нежели оперы. Это меня никак не удовлетворяло. И театр предоставил мне карт-бланш в плане любых изменений. Я даже сам одну сцену полностью написал, разумеется, по-английски. И вообще, внес огромное количество изменений. Что касается «комфорта», то его рецепт для меня в целом очень простой: тишина и внутренний покой. Банально. Но в условиях, скажем, Парижа я был бы не в состоянии выполнить эту работу в срок.
ВД В чем проявилась ораториальность либретто?
АР Либретто, точнее, его первоначальный вариант, написал Иэн Бёртон, английский драматург и либреттист. «Ораториальность» выразилась в том, что герои произносили фразы огромной длины, насыщенные сложносочиненными и сложноподчиненными предложениями описательного плана. А это «яд» для оперного жанра и верный путь к скуке. С другой стороны, все реальное действие, то, что составляет локомотив драмы, было отдано в авторские ремарки. В то время как все должно быть наоборот. В этом направлении и происходили последующие глобальные изменения.
ВД Как раскладывались на партии голоса зверей?
АР Каждый из двенадцати персонажей-животных (люди не в счет) имеет свой круг вокальных эффектов, характерных именно для данного персонажа. Такой эффект как бы «сращивается» в процессе сочинения с чисто музыкальным синтаксисом, также типичным только для конкретного героя. Это не имеет ничего общего с изобразительной имитацией. В результате возникал некий «полисинтаксизм», ведущий скорее к выражению, но никак не к внешнему изображению.
ВД В ваших операх, как правило, участвует ваша прекрасная жена Елена Васильева, которая обычно получает самые сложные партии. Что досталось ей на этот раз?
АР Для Елены Васильевой я написал специальную роль – Ворона по кличке Blacky. Это фактически мужская роль, исполняемая женщиной, одна из самых трудных партий, насыщенных всеми возможными и невозможными эффектами. На самом деле эта традиция травести уходит далеко вглубь эпохи барокко.
ВД А каким голосом будет петь беркширский хряк Наполеон?
АР Партия Наполеона написана для баса-баритона и требует исключительно большой тесситуры. Это типичный тиран-злодей. Впрочем, избегая «масла масляного», я иногда резко ломал этот характер в сторону, так сказать, псевдолирическую и псевдосострадательную.
ВД Помните, сочинение каких сцен далось тяжело, а какие написаны на одном дыхании?
АР В опере, длящейся два часа, содержится девять сцен и эпилог. Вспоминаю, что начало (первая сцена – проповедь и смерть Старого майора) и конец (эпилог – последняя заповедь и общий финал) дались нелегко, потребовав много терпения и раздумий. А сцены со второй по девятую, начиная с бунта зверей и кончая смертью Boxer’a («Работяга» в русском переводе), прошли на одном дыхании.
ВД Состав исполнителей уже известен?
АР Весь каст для Амстердама определен. Это была наша общая с театром работа. В Вене состав будет частично другой. Подчеркну: для моей оперы выбор носил «штучный» характер: солист должен отвечать многим параметрам. Главное качество – вокальная и сценическая гибкость. Практически все партии требуют супертесситуры, то есть огромного диапазона, чего потребовала сама тематика сюжета. Важно, что ни один солист не был утвержден без моего согласия.
ВД Какие композиторы были путеводными звездами в процессе создания?
АР Мусоргский – недосягаемый в своей точности и меткости характеристик. (Не забывайте, что опера написана на английском.) И Шостакович, прежде всего «Нос», и, удивитесь, «Фальстаф» Верди, одна из моих любимейших опер. «Писать развлекаясь» – воистину motto, достойное подражания.
ВД А не довелось ли заглянуть в оперные театры, когда писали «Скотный двор»? Кто вам наиболее интересен из современных оперных композиторов?
АР Ковидный период не способствовал посещению оперных театров. К тому же когда сам погружен в сочинение оперы, не очень-то стремишься загружать мозг другими оперными концепциями и идеями. И все же всегда очень интересны два крупнейших английских автора – Томас Адес и Джордж Бенджамин. Они, так сказать, вернули опере оперу! Это и радует, и удивляет. Дьёрдь Куртаг – великий музыкант, по праву получивший приз за свой opus magnum, выстраданный многолетним трудом. А вообще, надеюсь, что многомесячное пребывание в столь разнообразных театрах – Амстердам, Вена, Палермо – даст мне возможность посещения самых непохожих друг на друга спектаклей и компенсирует месяцы одиночного оперного заключения.
ВД Относительно недавно в Мариинском театре была исполнена ваша опера «Затмение», в которой, несмотря на сюжет из истории декабристов, слышались грозовые предвестия. У вас сильна интуиция относительно судьбы страны и мира?
АР Знаете, я не Ванга. Но, вообще-то, в музыке я действительно ставлю на первое место интуицию, инстинкт. В отличие от церебрального метода, школ и так далее. Знаете почему? В интуиции непременно содержится элемент рацио. А вот наоборот как-то не бывает. Я абсолютно далек от пророчеств. Когда сочиняешь, о таких вещах смешно думать. Но в принципе восприятие композитора – это некий сверхчувствительный улавливающий прибор. Нужно не мешать ему функционировать, а это, кстати, нелегко. Тогда post factum может что-то и совпасть. Именно задним числом. Насчет снов – был бы жив Юнг, я бы к нему обратился. Оруэлл, конечно, был провидцем, но и он не мог в ту пору знать всего. Давно известно, что лидеры Большого Террора обожали театр, а заодно и актрис, танцовщиц, певиц… Помните исторический случай, когда Берия вручил некоей «не согласившейся» актрисе букет, который оказался венком на ее могилу? Вот этот эпизод я и изобразил в любовной сценке Squealer’a («Деловой») и молодой актрисы, которую назвал Пигетта (Pigetta). Какая же опера без любви и убийства?
ВД Не боитесь провокаций на премьере?
АР А чего ж мне бояться? Это Оруэлл должен был бы бояться, но ему уже поздно. Кстати, заказ на эту оперу мне поступил в конце 2019 года, в доковидную эру. Вообще, бояться – это непрофессионально! Вот чего мы должны опасаться, так это чтобы через несколько столетий/тысячелетий тогдашние обезьяны не сказали: «Мы произошли от человека…»
