Персона
В зале «Зарядье» стартует серия концертов, посвященных 150-летию Сергея Рахманинова. Отправной точкой цикла станет выступление хора и оркестра musicAeterna под управлением Теодора Курентзиса. Маэстро и его подопечные исполнят грандиозный хоровой опус Рахманинова – «Всенощное бдение», также в программе заявлена мировая премьера пьесы-мистерии Алексея Ретинского «Ты – ликами цветов», написанной по заказу зала как оммаж великому композитору. Надежда Травина (НТ) поговорила с Алексеем Ретинским (АР) о концепции сочинения, сентиментализме Рахманинова и о роли знаменного распева в его музыке.
НТ Пьеса «Ты – ликами цветов» прозвучит в одной программе со «Всенощным бдением». Каким образом вы выстраивали диалог с Рахманиновым?
АР Изначально я хотел выстроить диалог со «Всенощным», но по мере написания понял, что он переливается через край. Мне оказалось мало подобного взаимодействия, я решил вступить в контакт с четырьмя столпами рахманиновской музыки – симфонической, фортепианной, хоровой и романсовой. Когда обращаешься к музыке прошлого, самое простое – это цитирование, точнее, введение цитаты в новый контекст, что исторически часто выражалось в виде вариации на тему предшественника. У меня же по мере написания сочинения диалоговость проявилась неожиданными гранями, присущими обычному повседневному диалогу двух людей, где вряд ли есть тотальный консенсус по всем вопросам, где присутствует плодотворная дискуссионность, и самое главное – выведение двух визави на новый уровень понимания, как завещал Аристотель. Последнее относится только ко мне, потому что Рахманинов – это уже нерушимая планета со своими орбитами, а по поводу меня – историческое «вскрытие» покажет.
В сочинении «Ты – ликами цветов» я вступил будто в диалог не тет-а-тет с Рахманиновым, а с самим генезисом – с процессом, который от самых архаизмов породил и знаменный распев, и европейскую классическую музыку, и как результат, Рахманинова. В общем, породил и продолжает порождать всё.
НТ Я заметила, что вы в принципе любите вступать в диалог с музыкой прошлого. Например, с Малером – в пьесе «Анафора», или, как недавно, с Куртом Вайлем в проекте для Дома Радио.
АР Мышление себя в истории как в глобальном процессе и есть то, что отличает цивилизацию от нецивилизации, композитора от аудио-дизайнера. Поэтому вся история музыки – это и есть диалог. Что касается Курта Вайля, то это был любопытный опыт взаимодействия. Я обнаружил, составив для себя некую инструкцию, что у этого композитора очень сложный и местами парадоксальный по своей логике музыкальный язык, который, тем не менее, на слух воспринимается очень легко, такой себе джазок, но джазок с червоточиной. В мистерии «Ты – ликами цветов» есть и цитатность, но меня мало заботит, чтобы она была распознана слушателем и чтобы произошло постмодернистское подмигивание между мной и публикой. Скорее, это можно сравнить с живописью наших пещерных предков, где на старое изображение, скажем, буйвола художник наносил уже свое, новое. В итоге это приводило к невероятному кинетическому сдвигу изображения из статики в динамику – историческую, в том числе. Без этой динамики любая традиция превратится в яйцо Фаберже. Красиво, но зачем? Таким образом, в мистерии сосуществуют молитвы на церковнославянском языке и латыни, поэзия Геннадия Айги, фрагмент песенного текста Егора Летова.
Мышление себя в истории как в глобальном процессе и есть то, что отличает цивилизацию от нецивилизации, композитора от аудио-дизайнера. Поэтому вся история музыки – это и есть диалог.
НТ Что вы подразумеваете под мистерией? Будет ли хор воплощать эту театральность, действие, заложенное в самом жанре?
АР Под мистериальностью подразумевается внутреннее, направленное на собственное изменение, преобразование. Изменение лично меня. Если этот процесс разотождествится со мной и станет полностью автономным (следовательно, воздействующим на других), то цель будет достигнута.
НТ Для какого состава написана мистерия?
АР Я долго искал инструментальный контраргумент хору и шел по пути постепенной редукции полного симфонического оркестра. И я пришел к такому составу: хор, 4 флейты, 4 фагота, 2 фортепиано с разницей в четверть тона, группа виолончелей и контрабасов, электрогитара. Попытка каким-то образом обосновать данный выбор обречена на фиаско, потому что лежит в мало осознанной области композиторской интуиции. Но с другой стороны, теперь я вижу, что этот состав как раз и позволил мне выстроить диалог с четырьмя столпами рахманиновской музыки, о которых я говорил ранее.
НТ Одно из слагаемых музыки Рахманинова – это опора на интонации знаменного распева. Как вы считаете, можно ли их обнаружить не только в его духовных сочинениях?
АР Мы знаем о попытках практически всех русских композиторов XVIII и XIX веков «посадить» традицию знаменного распева на европейскую почву изощренной гармонизации и полифонии. Но у Рахманинова у первого в музыке произошел качественный переход – рождение новой органики, когда и тень «исходников», и желание композитора синтезировать, не видны. Новое значение прорастает внутри него. Да, можно умозрительно говорить о беспрецедентной длине рахманиновских мелодических построений и их ветвистой свободе, что изначально свойственно знаменному распеву. Но вспоминаем ли мы об этом, когда слышим его гениальный «Вокализ»?
НТ Рахманинова принято называть продолжателем романтических традиций, Чайковского, многие видят в нем самого русского, лирического композитора. Вы согласны с этой однозначной трактовкой?
АР Знаете, на YouTube есть такие трехчасовые подборки классической музыки для романтического вечера – и там наряду с Шопеном, Шубертом и другими обязательно будет музыка Рахманинова. Но несмотря на подобное утилитарное существование музыки, каким-то образом опровергать рахманиновский сентиментализм было бы ошибочно. Да, в культурном поле он закрепился как немного старомодный сентиментальный художник, испытавший болезненный опыт эмиграции, попытки хотя бы чувственно остаться на своей земле, положить ее в мешочек и носить на груди как нательный крест. Кстати, во второй части моего сочинения, которая называется Rachmaninoff, я словно отдаю дань его эмигрантскому опыту, понятному и близкому лично мне. Сентиментализм особенно очевиден в его романсовой лирике: мы ощущаем боль по запечатленному времени и пространству, которого уже нет и не будет. Рахманинов точно предчувствовал исторические турбуленции своего времени, и так по-бунински фиксировал их в своей музыке, создав слепок самого воздуха эпохи. Это бесценно, потому что ни одна энциклопедическая сводка не даст подобного.
Алексей Ретинский: Именно неуловимость интуитивного и очаровывает в музыке
НТ А близка ли, созвучна музыка Рахманинова вашим композиторским, эстетическим принципам? И, как вы думаете, в чем сила его музыки, притягивающая сегодня?
АР Рахманинов был для меня одним из главных маяков при первых композиторских пробах в детстве. Но важно, что теперь, пройдя, наверное, естественный период юношеского снобизма, я заново открыл для себя те грани его музыки, которые не были видны ранее. Если попытаться выразить это одним словом, я открыл в его музыке «север». Разумеется, не как географическое понятие, а как способ мышления и чувствования, при котором все множественные разветвления человеческого существа собраны в единый пучок направленной воли. Я обнаружил у него сногсшибательный детский восторг перед самим фактом жизни, какой бы беспросветной она иногда не казалась. И я бесконечно благодарен возможности дерзновенно фиксировать свои обнаружения на нотном листе. Рахманинов – это денно и всенощно.
