Персона
Первые же концерты Алексея Рубина в качестве нового художественного руководителя и главного дирижера Госоркестра Челябинской области показали, насколько правы были руководители Челябинской филармонии, выбравшие на этот пост именно его. Воспитанник петербургской школы, дирижер оркестра «Новая Россия», 37-летний маэстро проявил себя музыкантом зрелым, темпераментным, тонким, умеющим добиваться от коллектива максимальной отдачи. Все это мгновенно прочувствовала и оценила публика − и Большого зала имени Прокофьева Челябинской филармонии, и Дворца культуры Сатки – небольшого областного города, где проходили дебютные вечера. И там, и там люди стоя приветствовали оркестр и молодого дирижера, который к тому же выбрал весьма эффектную программу: «Испанское каприччио» Римского-Корсакова, сюиту из балета Прокофьева «Ромео и Джульетта» (в Челябинске сыграли еще Виолончельный концерт Александра Чайковского − вместе с Александром Князевым, а в Сатке – «Ромео и Джульетту» Чайковского).
Сразу после концерта в Сатке Ольга Русанова (ОР) обсудила с Алексеем Рубиным (АР) ощущения от работы с новым коллективом, тактику и стратегию его развития.
ОР Можно ли сказать, что с этим назначением ваша жизнь разделилась на «до» и «после»?
АР Безусловно. Потому что все, что было «до», не было своим. Когда ты выходишь к оркестру как гость, ты учитываешь много не зависящих от тебя факторов: количество репетиций, программу, которую, может быть, не ты выбирал, настроение музыкантов – у них могло быть до тебя двадцать концертов подряд или, возможно, были свободные дни. А это огромная разница, можно сказать, перед вами два разных коллектива. Когда же у тебя свой оркестр, все эти обстоятельства присутствуют в неизмеримо меньшей степени. Кроме того, в данном случае для меня важно, что музыканты сами пригласили меня возглавить оркестр.
ОР Как это произошло?
АР Очень просто. Мы впервые вместе выступили в Воткинске, сразу после концерта ко мне подошел концертмейстер и попросил от имени музыкантов стать их новым главным дирижером.
ОР Объяснили, почему?
АР Нет, но хочется верить, что музыкантам было интересно то, что я им предлагал. Мы играли Четвертую симфонию Прокофьева, которую до этого они уже исполняли раза три или четыре. Я попытался показать им новый путь, и музыкантам явно нужно было какое-то время на осмысление. Это вполне нормально. Есть примеры, когда именитые оркестры отказывались играть те партитуры, которые они много раз исполняли с главным дирижером, в другой трактовке (к вопросу о том, что значит быть гостем в оркестре). Я сознательно пошел на риск – разрушил некоторые прочные конструкции, но мы успели построить новые…
Вообще, моя позиция – вместе изучать партитуру, искать новые краски, новое прочтение. Поэтому мне не очень нравится слово «репетиция», мне ближе слово Probe, что переводится с немецкого не только как «репетиция», но также «проба», «испытание», «опыт».
ОР Было ли предложение неожиданным? Или вы предчувствовали, что это должно случиться, что появится свой оркестр?
АР Ну, я всегда мечтал о собственном оркестре, потому что это возможность без лишних преград и компромиссов заниматься творчеством с музыкантами. Например, сегодня на концерте в Сатке – а это был наш второй концерт в сезоне − я видел намного больше глаз музыкантов, которые как бы говорили: «Да, мы готовы сейчас пойти за вами». Особенно в самых эмоциональных моментах. Бывает, что оркестр высококлассный, но он не становится одним целым с дирижером. Полагаю, главное − в абсолютном слиянии и доверии с обеих сторон, тогда это может перевернуть сознание людей, пришедших на концерт. Я как романтик в это верю. Да и вряд ли такое возможно, если связь между дирижером и музыкантами только на уровне начальник/подчиненный. Нужно в какой-то степени стать друзьями.
ОР Но такой контакт возник не сразу?
АР Ну как вам сказать… Вообще, в челябинском оркестре музыканты настолько собранны, что я вначале принимал эту собранность за настороженность. Потом только понял, что они просто очень внимательно слушают. Вспоминаю историю про главного балетного дирижера Большого театра Юрия Файера, работавшего там в 1923–1963 годах, у которого было плохое зрение. И когда маэстро выходил к оркестру, все вели себя шумно: дескать, все равно, он не видит, кто именно шумит. Однажды, когда у него был юбилей, концертмейстер попросил: «Давайте уважим человека, помолчим, все-таки юбилей». И вот он выходит за пульт в гробовой тишине… Постоял и говорит: «Прекратите безобразие!» Тут все опять начали разговаривать, смеяться, началась нормальная репетиция. Я, конечно, никогда не призывал «прекратить безобразие», но музицирование в состоянии невероятной собранности тоже создает напряжение. И говорю музыкантам: «Расслабьтесь, не напрягайтесь. Ну что мы все время сидим? Давайте встанем, разомнемся» – мы же знаем оркестр, в котором вообще играют стоя. Скрипачам это явно идет на пользу – потом, уже сидя, музыканты играют раскрепощеннее, а звучание становится полнее.
ОР А вы сами играли когда-нибудь в оркестре?
АР Да, как пианист и еще однажды заменял литавриста в Третьем фортепианном концерте Бетховена, там есть соло литавр после каденции пианиста. Мне нравится игра в оркестре: интересно следовать за дирижером, слушать коллег, играть в ансамбле.
ОР А когда и как человек осознает, что хочет стать дирижером?
АР У всех по-разному. Юрий Иванович Симонов, например, хотел стать дирижером еще в детском саду. У меня было по-другому. Я жил напротив Мариинского театра, на улице Союза Печатников, в детстве постоянно ходил в театр, в филармонию – туда водила меня мама, хотя она и не музыкант. А папа закончил консерваторию как вокалист, и то, что меня отдали в хоровое училище при петербургской Капелле, заслуга папы. Потом я поступил на хоровое отделение Петербургской консерватории. Обучение строится таким образом, что мы все время занимаемся с двумя роялями.
ОР То есть вы дирижируете роялями?
АР Да. И только на пятом курсе, когда надо сдавать госэкзамен, мы выходим к студенческому хору. Именно в этот момент, на первой же репетиции, я почувствовал, что единственное, чем я хочу заниматься, это дирижирование, причем не хоровое, а симфоническое. Я будто попал в другую реальность, которая отличается от обыденной жизни.
ОР Оркестров в России много, и они абсолютно разные по многим параметрам – истории, традициям, задачам, репертуару, а также по «весу» в своем регионе, зарплатам, укомплектованности и по частоте появления перед публикой. Челябинский оркестр – один из самых молодых, ему всего пять лет. Где, в какой точке он находится сейчас и каковы амбиции? Куда вы его поведете?
АР Мы, безусловно, хотим стать одним из лучших оркестров в России. И возможность такая есть, потому что нас поддерживают руководство филармонии и региона, лично губернатор. Мы ставим высокие цели, потому что чем выше цель, тем интенсивнее движение к ней.
ОР Надеюсь, так и будет. А как обстоят дела сейчас? Что у вас с кадрами?
АР Сейчас нам предстоит доукомплектовать оркестр, и прежде всего − группу контрабасов. Также есть позиции в группе ударных, альтов, первых и вторых скрипок. Мы ищем музыкантов, некоторые уже приезжают: мы встречаемся, знакомимся, присматриваемся друг к другу. Летом, полагаю, мы объявим конкурс.
ОР Вообще, директора филармоний и оркестров жалуются на нехватку оркестровых музыкантов по всей стране. Какова сейчас ситуация на рынке, на ваш взгляд?
АР Я знаю, какие в стране идут прямо-таки скаутские поиски музыкантов. В целом, по моим наблюдениям, больше всего недостает фаготов, гобоев, валторн (хотя с валторнами сейчас уже чуть лучше дела, а еще недавно был большой дефицит). Еще контрабасисты на вес золота. Что касается нашего оркестра, то как раз с фаготами нам повезло – у нас два прекрасных концертмейстера, сильные контрафаготист и еще два фаготиста. Вообще же, в Челябинске выстроена особая система подготовки музыкальных кадров: нам помогает Детская филармония, у которой есть свой оркестр – своеобразная «кузница кадров» для нас. А музыканты симфонического оркестра, в свою очередь, занимаются там с детьми. Удачное решение, на мой взгляд.
ОР Меня всегда занимал вопрос: должны ли оркестровые музыканты заниматься дома? Если да, то сколько? Это где-то прописано в должностных инструкциях?
АР В идеале музыкант должен приходить на репетицию с выученной партией. А как он это делает – учит ли дома или может безупречно сыграть с листа – это уже его дело.
ОР Но ведь перед общей репетицией концертмейстеры занимаются по группам?
АР Да, и они, конечно, знают, кто насколько готов. Некоторые коллеги приходят с выученным материалом, есть и те, кто не очень старается, но таких в нашем оркестре мало.
ОР Концертмейстеры же, как правило, и ставят штрихи, что очень важно?
АР Да, обычно это так, но я хочу, чтобы мы собирались квинтетом концертмейстеров струнной группы и вместе расставляли штрихи. Мне кажется, это значительно эффективнее: на групповых репетициях концертмейстеры будут знать, что им делать, будут знать концепцию дирижера. Таким образом, перед началом общих репетиций значительная часть работы будет сделана.
ОР У молодого оркестра, каковым является ваш челябинский, наверняка репертуарный портфель не слишком велик. Так ведь?
АР Да, много не игранных произведений: симфонии Малера, большая часть симфоний Бетховена. Из пятнадцати симфоний Шостаковича играли только Пятую. Для меня это непаханое поле, настоящее раздолье. Самое главное, что и публика с этими произведениями незнакома. То есть всё будет впервые, и это вдохновляет!
ОР Хорошо, а что тогда у музыкантов уже в пальцах?
АР Несколько симфоний Прокофьева, Первая, Пятая и Шестая Чайковского, Вторая симфония и «Симфонические танцы» Рахманинова, все симфонии Брамса…
ОР Вы как-то говорили о том, что репертуар выбираете с учетом того, что в данный момент больше всего нужно оркестру. А что ему нужно сейчас?
АР Сейчас главное − симфонии Бетховена, так как это культура ансамбля, штрихов и в целом − один из самых важных пластов, освоение которого по-настоящему делает оркестр оркестром. В течение нескольких следующих сезонов мы сыграем все бетховенские симфонии.
ОР Давайте нарисуем портрет оркестра: каков средний возраст музыкантов?
АР Приблизительно 35-40 лет.
ОР Достаточно молодежный состав. Это в основном челябинцы?
АР Да, но не только. Есть музыканты из Екатеринбурга, Тюмени, есть группа из Киргизии − такая небольшая «диаспора»: два скрипача, два альтиста, гобоист. Хорошие музыканты.
ОР Если взять такой весьма чувствительный параметр, как зарплата… Для некоторых регионов – вопрос болезненный, ведь еще вчера они были конкурентоспособны, а сегодня уже нет, зарплаты просели. Руководители опасаются, что вот-вот может произойти утечка музыкантов. Что у вас с этим?
АР У нас высокие зарплаты, поэтому есть все шансы сформировать достойный коллектив.
ОР А предоставите ли вы музыкантам оркестра возможность делать свои, сольные или ансамблевые проекты?
АР Думаю, это важное начинание. У нас концертмейстеры уже участвуют в камерных концертах филармонии, есть брасс-ансамбль. Я вообще открыт любым предложениям, мне кажется, это здорово, когда музыканты играют камерную музыку, потому что они лучше друг друга узнают, лучше чувствуют друг друга. И это подогревает их интерес к творчеству.
ОР Не могу не спросить о публике. По моим наблюдениям, челябинцы и жители области оркестр не то что любят – просто обожают. Какие у вас ощущения?
АР Да, это так. Для меня было удивительно, когда на первом же концерте после финальных аккордов я повернулся в зал, а публика уже стоя аплодировала. В моей исполнительской практике такое впервые. Ну и аншлаги о многом говорят. Все это приятно и очень важно: ты понимаешь, для кого работаешь.
ОР Однако даже с любящей публикой артисты не могут сидеть на месте. Какие у вас гастрольные планы?
АР В январе предстоят традиционные гастроли в Москве – 24 января состоится концерт в «Зарядье», так мы отметим день рождения Челябинской области. С нами на сцене будут Денис Мацуев, который не просто поддерживает оркестр, но был инициатором его создания, а также Ольга Перетятько и Дмитрий Корчак. В следующем сезоне у нас планируется тур по России по линии Всероссийских филармонических сезонов, и мы очень благодарны за такую поддержку Московской филармонии, в том числе выступим в Петербурге и Москве. Планируются и зарубежные гастроли в ОАЭ и Китай.
ОР А есть ли на вашей маршрутной карте города области?
АР Да, ко многим концертам в Челябинске мы присоединяем выступления в областных городах. Например, в конце октября поехали в Сатку. В феврале отправимся в Златоуст. Поедем в Магнитогорск, Миасс, Снежинск, Озерск… Область большая, публика искушенная, так как в регионе выступают звезды. Например, в ноябре в рамках своего именного фестиваля несколько концертов дал Ильдар Абдразаков (Сатка, Миасс, Магнитогорск, Челябинск). Частые гости у нас Юрий Башмет, Денис Мацуев, Юрий Розум и не только.
ОР А какие новые проекты вы планируете запустить?
АР Во-первых, наш оркестр – непременный участник фестивалей именитых артистов: Башмета, Мацуева, Абдразакова. И есть фестиваль, который очень полюбился челябинцам, − «Курчатов фест». Курчатов для челябинцев − имя притягательное, особое: великий ученый – уроженец области. «Курчатов фест» − это короткий летний фестиваль open air, проходит в центре города рядом с памятником Курчатову, на площади Науки. Два концерта второго по счету фестиваля в июле 2024 года собрали по 8–10 тысяч зрителей. Сейчас мы думаем о расширении фестиваля, о дополнительных концертах в области, об образовательной программе, причем в некоторых проектах станем первооткрывателями.
Также на следующий год мы запланировали несколько проектов, посвященных Сергею Прокофьеву. Композитор приезжал в наш город в 1935 году, дал сольные концерты, в том числе на знаменитом Челябинском тракторном заводе, полюбил нашу публику и оставил настолько глубокий здесь след в сердце челябинцев, что рядом с филармонией ему воздвигли памятник, а его именем назвали Большой зал филармонии. Не воспользоваться этим было бы кощунственно. Сергей Сергеевич – это, если хотите, наш гений места. Поэтому мы планируем в следующем сезоне День Прокофьева: дадим концерт из его музыки и музыки Мясковского, также будут лекции и другие события в течение всего дня, посвященные композитору. Дальше, надеюсь, появится и более значительное событие – фестиваль имени Сергея Прокофьева.
