Мнение
Девяностолетие со дня рождения Альфреда Шнитке празднуется в России с государственным размахом. Вопрос, был бы доволен этим сам композитор, оставим сейчас в стороне. Сосредоточимся на другом: с такой масштабной поддержкой юбилея одного из лидеров советского авангарда у музыкантов, интересующихся наследием Шнитке, появилась уникальная возможность исполнить его редко звучащие или не звучащие вовсе произведения. Но год и размах подходят к концу, а музыканты предоставленной им возможностью, похоже, так и не воспользовались. Афиши заполнены одними и теми же популярными сочинениями Шнитке. Ничего нового и неожиданного в них пока не видно.
О возможных причинах этого и о личном отношении к Альфреду Шнитке мы спросили современных композиторов, исполнителей и педагогов, задав им два вопроса:
 |
Мария Аникеева, композитор |
1. И как композитор, и как мыслитель Альфред Шнитке – не просто выдающаяся фигура своего времени, но и один из «фундаментов», на котором «строится» самовоспитание молодого – моего в том числе – поколения академических музыкантов. Все мы, в той или иной степени, вобрали в себя его идеи. Полистилистика, соноризм, глубокое философское мышление, музыковедческие труды Шнитке – все его наследие является тем, без чего невозможно представить себе ландшафт современной академической музыки.
2. Мне кажется, исполнение лишь незначительной части его опусов, повторение их в программах связано с общей композиторской проблемой: несколько сочинений, условно «несложных для восприятия», становятся «мейнстримом» и далее играются «по накатанной». Другие сочинения требуют от слушателя серьезной внутренней работы. Они рассчитаны не только на подготовленную публику, но и на принципиально иной тип музыкантов, готовых предельно включаться в сложный и трудоемкий процесс.
 |
Екатерина Антоненко, художественный руководитель Хора имени Свешникова, худрук и дирижер вокального ансамбля INTRADA |
1. Идеи Шнитке вечны. Что касается хоровой музыки, то композитор обращается к этому жанру в конце жизни, и каждое его произведение для хора а капелла – это разговор с Богом на глубине.
2. Если говорить о хоровых сочинениях, то чаще всего звучат Три духовных хора и Концерт для хора на стихи Нарекаци. В нашей стране действительно редко звучат «Стихи покаянные» – последнее сочинение Шнитке для хорового состава. В Европе это сочинение, несмотря на сложность словесного текста (Шнитке обратился к древнерусской поэзии), исполнялось всеми ведущими хоровыми коллективами. Мне посчастливилось дважды ассистировать при исполнении этого сочинения немецкими хорами RIAS-Kammerchor и Dresdner Kammerchor. В сентябре этого года вокальный ансамбль INTRADA исполнил «Стихи покаянные» в Англиканском соборе Святого Андрея по приглашению Союза композиторов России. Соприкосновение с этой музыкой было большим счастьем для нашего коллектива. Причины нечастого звучания этого и других сочинений Шнитке – в их сложности. «Стихи покаянные» – одно из самых сложных сочинений, которые нам доводилось когда-либо исполнять.
 |
Федор Безносиков, скрипач, дирижер Российского национального оркестра и МАМТ имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко |
1. Музыка Альфреда Шнитке сопровождает меня с самого детства. Разные периоды моей жизни связаны с разными гранями творчества Альфреда Гарриевича. Вначале я познакомился с его киномузыкой, засматриваясь в детстве фильмом «Сказка странствий», очаровываясь музыкой, которая там звучала. Позже был период знакомства с его хоровой музыкой. Доводилось исполнять как скрипачу и квартеты. Сейчас же мое внимание сфокусировано главным образом на симфониях: мне кажется, что самые важные мысли и чувства композитор всегда высказывает именно в рамках этого жанра. Касательно идей: думаю, что главная идея каждого большого художника – поиск правды, как на земном уровне, так и в вечности. Эта идея не может устареть никогда. Шнитке, безусловно, один из таких больших художников.
2. Насчет сочинений Шнитке в современной концертной практике: думаю, здесь должны сойтись воедино три направления – инициатива исполнителя, предлагающего репертуар, ответное согласие от концертных организаций и, конечно, интерес публики к прослушиванию не самых простых для восприятия сочинений, зачастую очень мрачных. Когда эти три направления сойдутся вместе, тогда все будет возможно.
Лично я уже давно мечтаю исполнить его Восьмую симфонию. Для меня она как встреча с чем-то неизведанным на далекой-далекой планете. Эта музыка невероятно редко исполняется, и это, как мне слышится, подлинный внутренний мир Альфреда Шнитке.
 |
Кузьма Бодров, заведующий кафедрой композиции РАМ имени Гнесиных |
1. Для меня Альфред Шнитке – одна из самых ярких фигур в истории советской и российской музыки. В его наследии есть произведения, ставшие знаковыми, открывшими для современников направления, которые на Западе уже существовали. Шнитке стал одним из таких первооткрывателей. На меня он оказал сильнейшее влияние, когда я учился на первых курсах консерватории, вплоть до прямого подражания методу полистилистических столкновений, экзальтации гармоний. Но впоследствии я отошел от этого и сейчас смотрю на музыку Шнитке, перед которой преклонялся, довольно спокойно. Для становления молодого композитора это естественный процесс – в поиске своего языка попадать под влияние таких сильных личностей, как Альфред Шнитке. И подчеркну: без его музыки наш российский ландшафт выглядел бы гораздо беднее. Это выдающийся мастер.
2. С моей точки зрения, его самые репертуарные сочинения как раз те, где есть баланс между экспериментом, смелыми композиторскими приемами и музыкальным содержанием – как правило, у Альфреда Гарриевича речь идет о вечных ценностях, о добре и зле, о жизни и смерти. И там, где эта линия прочерчивается, где сохранен баланс между интеллектуальным и интуитивным, – такие произведения и востребованы артистами и публикой. На мой взгляд, останутся востребованными у исполнителей его Альтовый концерт, Первый и Второй Concerti grossi, Фортепианный квинтет, оба виолончельных концерта…
 |
Ольга Бочихина, композитор |
1. Я не возьмусь оценивать идеи Шнитке – ни сейчас, ни впоследствии. Я только позволю себе напомнить одну из его идей, сформулированных в тексте о Четвертой симфонии: «Идея универсальности культуры и ее единства кажется мне очень актуальной именно сейчас, в связи с изменением наших представлений о времени и пространстве». Шнитке и сейчас поражает меня своей особой чуткостью в отношениях с миром – видеть, слышать, писать, думать, переживать одновременно. Не последовательно, не причинно-следственно, не разделенно, а всепроникающе, одновременно. Даже если это выражается последовательно, оно все равно одновременно. Он скажет проще: «Как бы от каждой точки – целый мир». И еще скажет про дерево и про лес, где музыка растет. А теперь и его музыка растет. Сшивать в единство – непростая задачка, породившая известный в музыкальном сообществе мем «с миру по нитке – музыка Шнитке». Сшивать и стягивать там, где все постоянно рвется и бесконечно растягивается, – безумная, непосильная задачка. Непосильная, а потому бесценная.
2. Может быть, исполняются и одни и те же пьесы, но слушать-то можно все! Мне кажется, это важно помнить. Чтобы открыть свой собственный разговор со Шнитке и его музыкой. Исполняются те, что уже открыты; те, что соберут зал; те, которые «вошли» в пальцы и души исполнителей; те, что пробуждают ожидаемое и желаемое – для многолюдного разговора. Но есть и те, что написаны и существуют для очень личного разговора; те, что попадают в десяток «собеседников», а то и в одного. Авторский универсум, если он настоящий, всегда очень сложен и многомерен, он запечатлевает автора и мир в сложных взаимоотношениях: и он не только «для удовольствия» души и ума. Вот это последнее – эффектно и удобоваримо для показа (а может, и назидания), но есть и то, что существует не для показа. Тогда сохраняется шанс встречи наедине.
 |
Равиль Ислямов, скрипач, композитор |
1. В современном веке интернета, мгновенного распространения информации, рекламы, новостей кажется, что мир сошел с ума, что мир погрузился в хаос, а человек попал в преломленное пространство. Это как нельзя точнее отражено в музыке Шнитке. Но вместе с тем она призывает не потерять себя в этом компьютеризированном мире, помогает сохранить себя как человека, найти свой путь. В этом я и вижу актуальность музыки этого композитора.
2. Далеко не вся музыка Альфреда Гарриевича одинаково востребована. На мой взгляд, это связано со сложностью ее для исполнителей. Я бы сказал так: чтобы приступить к работе над некоторыми произведениями этого композитора, нужно обладать большой смелостью, не говоря уже об опыте и навыках игры. Я сам взялся за Четвертый скрипичный концерт Шнитке благодаря предложению сыграть на концерте, посвященном его юбилею. Не могу сказать, что в полной мере понимал эту музыку или, по-другому говоря, что эта музыка мне близка. Но как профессионал я должен был углубиться в нее и постараться передать замысел композитора. Очень помогли мои друзья, которые являются фанатами творчества Шнитке. Они предоставили мне огромный материал для подготовки. Естественно, не обошлось и без похода в «Ленинку» – Российскую государственную библиотеку. Все усугублялось тем, что нельзя было найти ноты в открытом доступе, а отдельных нот партии сольной скрипки вообще не было в природе.
Еще одна причина редкого исполнения ряда сочинений Шнитке в том, что композитор иногда писал музыку для нестандартных оркестровых составов и использовал в своих сочинениях специфичные инструменты, которые есть не у всех музыкальных коллективов. Все эти моменты по-своему влияют на то, что к некоторым произведениям Шнитке исполнители не обращаются.
 |
Станислав Малышев, скрипач, основатель и дирижер OpenSoundOrchestra |
1. Подхваченная Шнитке и разнообразно применявшаяся им в творчестве идея синтеза стилей, коллажа, на мой взгляд, представляет ключевую ценность. Она вполне прижилась в музыке для театра и кино, а также в хорошей поп-музыке. Современная академическая музыка опирается все-таки в большей степени на классику.
2. У Альфреда Шнитке, как и у всех композиторов, исполняются главным образом «шлягерные» вещи – те, что понятны и на слуху. Наряду с Губайдулиной, Шнитке был символом постсоветской эпохи, и, с моей точки зрения, огромный интерес к его произведениям был связан в первую очередь с этим. Наверное, должно пройти время, чтобы заинтересованные слушатели смогли переосмыслить его многоуровневое и многостилевое композиторское искусство, не увязывая автора с ушедшей эпохой.
 |
Екатерина Мечетина, пианистка, заслуженная артистка России |
1. В моем репертуаре Фортепианный концерт Шнитке уже давно, с 2003 года. Тогда мне эта музыка была максимально интересна – и как слушателю, и как исполнителю. Сейчас интереснее с исполнительской стороны, а относительно слушания могу сказать, что уровень интереса к этой музыке и ощущение ее актуальности снизились. На мой взгляд, эта композиторская ветвь – Шнитке, Денисов, их современники и единомышленники – стала в некотором роде музейным экспонатом. Вряд ли они уже когда-либо займут место в афишах, сравнимое с их старшими коллегами Прокофьевым и Шостаковичем.
2. Парадоксально или нет – трудно сказать, но из Шнитке чаще всего исполняется его прикладная музыка, не «филармонические жанры». Возможно, дело в том, что широкому кругу слушателей все же нужны более традиционные слуховые опоры.
 |
Василий Петренко, руководитель Королевского Лондонского филармонического оркестра |
1. Ценность идей Шнитке – в синтезе разных направлений музыки. Неоклассика, политональность, инструменты всех эпох, кросс-жанры – и при этом удивительная стройность и логичность его сочинений. Интровертность и в то же время открытость для всех. Возможно, в чем-то он предвосхитил сегодняшнее время, в котором одиночества среди толпы стало намного больше.
2. К сожалению, не так много исполняется в силу сложностей с поиском и инсталляцией целого ряда редких инструментов, необходимых для его сочинений, и, возможно, с отсутствием мощного движения «моды» именно на Альфреда. Надеюсь, в будущем будет ренессанс, как это произошло не так давно, например, с Вайнбергом или Цемлинским.
 |
Алина Подзорова, композитор |
1. Для меня Шнитке стал символом полистилистики, которая открыла в русской музыке окно в постмодернизм. Ценность этой идеи мне представляется непреходящей, так как художественная выразительность ее безгранична, как и творческая фантазия композиторов. Она может реализовываться на разных языковых и смысловых уровнях: от обращения к цитатам, аллюзиям, стилизациям, создания монограмм-символов до построения цельной драматургической линии крупной формы. Так, вдохновение полистилистикой Шнитке отразилось на языковом пласте моей оперы-притчи «Периодическая система», написанной на либретто Аси Чащинской по одноименной книге Примо Леви. Там в музыкальной характеристике руководителя химической лаборатории Освенцима Доктора Л. Мюллера явно прослеживаются вагнерианские истоки, которые были созвучны эпохе Рейха. В то же время остальные драматургические линии оперы решены в других стилистиках.
Но самое главное и ценное для меня в идее полистилистики не сама техника и ее возможности, а то, что сам Шнитке в смешении разных стилей стремился к отражению духовной действительности и интуитивно нащупывал все противоречие этого мира. В книге «Беседы с Альфредом Шнитке» (составитель – А.В. Ивашкин) композитор описывает природу этого явления как постепенный процесс взаимодействия своего прикладного творчества и концептуального, так как ощущал, что стилистическая чистота уже не отражает современную ему действительность. В этом я вижу продолжение исконных традиций русского академического искусства (в искусствоведении их принято обозначать понятием «русский реализм»).
2. В упоминаемой выше книге мы можем прочесть, что сам композитор разделял свое творчество на музыку для широкой публики (представленную в основном в кинематографе) и музыку, которую он писал для себя (авангардного склада). Естественно, последнюю исполняют меньше, но интерес к ней все более и более возрастает.
 |
Виталий Полонский, руководитель хора MusicAeterna |
С музыкой Альфреда Гарриевича я впервые столкнулся, когда учился в музыкальном училище. Тогда активно интересовался новой музыкой, скупал все, что выпускала фирма «Мелодия». Приобрел и пластинку с Хоровым концертом на стихи Григора Нарекаци. Черно-белая обложка с изображением отшельника напоминала армянскую икону. По звучанию это было что-то грандиозное. Хором управлял Валерий Полянский, и я тогда почувствовал невероятную глубину этой музыки. Нот Концерта еще не было, только аудиовпечатление.
Это шедевр. Выстраданный, он появился в правильное время. Здесь сошлось многое: интеллект Альфреда Гарриевича, вдохновение, которое было ниспослано свыше, армянская поэзия, переведенная Наумом Гребневым на русский язык. В Концерте нет каких-то проходных моментов, ни одной «пустой» гармонии. Он родствен баховскому письму, когда музыкальная риторика подчиняется тексту.
Следующие встречи с музыкой Шнитке были в Новосибирской консерватории – «Три духовных хора», Реквием. Имя композитора все чаще стало появляться в поле моего зрения: спектакль Новосибирской оперы «Жизнь с идиотом», киноленты, к которым создавал музыку Альфред Гарриевич. Несмотря на довольно скудную информацию о композиторе, я старался изучить все, что было написано о нем на тот момент. Сразу были понятны величина и дар Шнитке.
Если говорить о том, как презентовать его хоровую музыку в храме (а мне кажется уместным ее исполнение в храмовой акустике), то один из лучших вариантов – отказаться от ситуации концерта. Пусть слушатели – все, кто будут воспринимать и проживать вместе с певцами смыслы и идеи музыки Альфреда Гарриевича, – стоят как на службе. Так возникнет ощущение сопричастности, мистериальный акт. Храм благоволит к этому, разумеется. Но и при менее благоприятных акустических условиях музыка Шнитке не сильно пострадает. Хоровая фактура сочинений Альфреда Гарриевича устроена так, что сама обладает эффектом реверберации.
 |
Анна Поспелова, композитор, научный сотрудник Центра электроакустической музыки Московской консерватории |
1. Шнитке – кумир многих, очень многих. В годы моей учебы в консерватории каждый второй композитор был фанатом музыки Альфреда Гарриевича, подражал ему, заслушивал его симфонии до дыр, а фрагменты из его Concerti grossi слушались/игрались в любом перерыве между лекциями. Это было, правда, почти двадцать лет назад. Сейчас не знаю, популярен ли Шнитке у юных композиторов. Но кто был фанатом, тот знает, что это навсегда – идеи, как и музыка, проникают под кожу. Огромное поколение музыкантов выросло на идеях Шнитке и впитало их – в этом большая безусловная ценность его музыки.
2. Как это ни прискорбно, но Шнитке, мне кажется, до сих пор считается современным авангардным композитором (хотя он давно уже классик XX века). А исполнение современной музыки сейчас только входит в традицию и в концертную практику (тут мы помолимся). Исполняется, увы, то, что проверено временем. Ведь брать малоизвестное и редко исполняемое сочинение – это большая работа, времени на которую хватает не у всех исполнителей и руководителей коллективов. Поэтому скрестим пальцы и подождем немного – надеюсь, скоро будет исполняться больше музыки и Шнитке, и Денисова, и Каретникова, и Корндорфа, и многих других композиторов, вся музыка которых достойна постоянного концертного репертуара и симфонических оркестров, и камерных ансамблей.
 |
Наталья Прокопенко, композитор, педагог |
1. ХХ век, ставший революционным с точки зрения появления множества различных звуковых систем, новых расширенных исполнительских техник, авторских композиторских концепций, остро поставил перед композиторами вопрос об использовании собственного и заимствованного материала в сочинениях. В своем творчестве Альфред Шнитке переводит этот вопрос на метауровень, выводя за рамки привычных понятий «своего» и «чужого», стирая иерархию между «высокими» и «низкими» жанрами. Шнитке подчиняет музыкальный материал сочинения общей уникальной концепции. Явление, когда индивидуальность и талант композитора проявляются не столько в сочинении материала, сколько в его драматургическом выстраивании и концептуальном осмыслении, актуально и по сей день. Современные композиторы, обращаясь к различным синтетическим жанрам или мультимедиа, могут нередко выходить за рамки определенной устоявшейся языковой модели, комбинировать различные системы и материал исходя из уникального замысла.
2. Не все достойные произведения многих выдающихся композиторов исполняются столько, сколько они того заслуживают. Иногда это обусловлено текущей филармонической ситуацией, когда публику легче привлечь известным сочинением, а оркестрантам – быстрее повторить уже игравшиеся партии. С другой стороны, сложность партитур, нестандартный состав, масштаб сочинений требуют большого погружения в материал, дополнительного времени репетиций и задействования различных ресурсов. Возможно, некоторые организаторы считают это риском. Но этот риск в случае с музыкой Шнитке абсолютно оправдан.
 |
Алексей Рубин, главный дирижер Государственного симфонического оркестра Челябинской области |
1. Шнитке, прежде всего, музыкальный философ. Он стремился объединить то, что в сознании людей не объединяется: массовую и элитарную культуру, серьезную и развлекательную музыку. Его метод полистилистики позволил ему выстроить диалог между музыкальными стилями и временами – от барокко до поп-музыки. Шнитке остро чувствовал катастрофичность современного мира и одновременно проникался верой в человека и его духовность. В его произведениях катастрофа и просветление могут сосуществовать рядом, как в Симфонии № 3, или соседствовать в сочинениях, написанных почти одновременно, как в Альтовом концерте и Концерте для смешанного хора на стихи Григора Нарекаци.
2. Возможно, именно из-за технической сложности, насыщенности апокалиптическими и инфернальными образами, а также из-за многослойности полистилистики на концертных сценах звучит лишь небольшая часть его творчества. Лично я знаком далеко не со всеми его произведениями. И, конечно, хотелось бы чаще видеть, слышать и исполнять самому музыку Шнитке.
 |
Александр Соловьёв, заслуженный артист Абхазии, профессор, художественный руководитель и главный дирижер Камерного хора Московской консерватории |
1. Музыка Альфреда Шнитке имеет удивительную энергетику и магнетическое воздействие как на исполнителей, так и на слушательскую аудиторию. Мне неоднократно приходилось быть исполнителем сочинений Альфреда Гарриевича, от хоровых миниатюр до инструментальных концертов и кантатно-ораториальных опусов; изданы диски Камерного хора Московской консерватории с нашей интерпретацией кантат «История доктора Фауста», «Песен войны и мира», ранних хоровых опусов и ставших хрестоматийными трех духовных хоров и, конечно, Концерта для хора на слова Григора Нарекаци. Благодарен основателю Камерного хора Московской консерватории профессору Борису Тевлина за погружение нескольких поколений студентов-хоровиков в мир образов этого уникального мастера звукописи.
2. Считаю, что круг его опусов достаточно широк в исполнительской практике в отличии от множества его современников, чьи сочинения не пережили даже самих авторов.
 |
Александра Филоненко, композитор |
1. Музыка Шнитке, его идеи остаются актуальными (в частности, для меня) благодаря его неповторимому синтаксическому языку. Создав свой полистилистический язык, синтез различных музыкальных стилей, он смоделировал почерк, который ни с кем не спутаешь. Причем пьесы, созданные для кино и театра, ничем не уступают по цельности, творческим находкам музыке в концертных жанрах. При всем том, что материал часто похож или узнаваем, тем не менее в смешении жанров и эпох он нашел интересный синтез – лично я вижу в этом находку, а не прикрытие за «вечным и прекрасным» классическим искусством. Так, когда Шнитке соединяет барочные формы с современными инструментами, я вижу свежесть, настоящее в его музыке. Кстати, развив идеи Шостаковича, Шнитке пошел дальше, и не случайно его музыка для кино стала хитовой. Я выросла на его музыке, и чем старше становлюсь, воспринимаю ее по-новому, в особенности его хоровые опусы или камерную музыку. Самое главное, Шнитке был глубоко верующим человеком – верующим как в Бога, так и в Музыку.
2. Что касается репертуара, то наиболее часто исполняемые произведения, такие как Концерт для фортепиано с оркестром, Concerto grosso, Фортепианный квинтет или другая камерная музыка, стали своего рода визитными карточками композитора. Эти сочинения отражают его художественные искания и эмоциональную насыщенность. С другой стороны, такие важные и определяющие сочинения, как Хоровой концерт, «Доктор Фауст», опера «Жизнь с идиотом» или его поздние симфонии, редко исполняются. Мне бы хотелось чаще слышать эти произведения, как это было в 1980-е и 1990-е годы. Раньше его новые пьесы исполнялись с большой поддержкой и популяризацией Геннадием Рождественским, и каждый раз это было событием. Я думаю, правильно было бы вставлять в концерты не только часто исполняемую музыку, но и другие сочинения, хотя все зависит как от исполнителя, так и от контекста программы. В первую очередь исполнитель должен быть соавтором и стопроцентно убедителен в выборе пьесы и своей игре.
 |
Настасья Хрущева, композитор, профессор Санкт-Петербургской консерватории |
1. Главным открытием Шнитке мне кажется шестисекундная пауза после соль-минорного аккорда в начале Второй скрипичной сонаты: пауза-бездна, прорыв в запредельное. В эпоху после смерти Бога, в разгар постмодернизма и тотальной материализации мира нам указывают на разрыв в ткани привычного бытия, разрыв, в который врывается метафизический сквозняк. В начале XXI века такой же разрыв мы наблюдаем сразу за другим соль-минорным трезвучием – аккордом, открывающим алхимическую оперу Фаусто Ромителли «Каталог металлов». Как будто есть что-то особое в самом соль миноре: за ним ощущается трепет иного, его беспокойное присутствие.
2. Самое играемое сочинение Шнитке – «Сюита в старинном стиле» – одновременно оказалось наименее принятым им самим: известно, что после исполнений сюиты композитор никогда не выходил на поклон. Словно вытесняя метамодерн из своего подсознания, композитор «выгрузил» его в эту простую/непростую музыку, от которой сам же отрекся, считая ее не более чем собранием стилизаций. Между тем герметичный в своей простоте материал сюиты не требовал ни кластеров, ни микрохроматики, ни полистилистического обрамления для того, чтобы работать в полную силу. Особенно поражают в нем: кошмар, выплывающий из глубин до мажора в «Пантомиме»; открытие бесконечного потенциала диатонической секвенции; школьно-ученическая старательность «Менуэта», словно имитирующая игру «по слогам», – желание проникнуть вглубь проговариваемого слова (услышать детское как страшное).
