Персона
В эти дни исполняется 70 лет Анатолию Геннадьевичу Иксанову. Петербуржцы помнят его по БДТ, в котором он прослужил 20 лет, пройдя путь от главного администратора до директора. Москвичи, конечно же, – по Большому театру, где за 13 лет своего директорства он сумел сделать невероятно много. Сегодня уже очевидно, что Иксанов – это человек-легенда, человек-эпоха. Но сам он по-прежнему держится необычайно скромно, демократично. Кажется, он чужд амбиций и всех тех искушений мира, которым так подвержены многие наши современники. Обаятельный интеллигент, человек невероятной доброты, с врожденным уважительным отношением к другим людям и вместе с тем чувством собственного достоинства, он никогда не стремился «засветиться», «попиариться», похлопотать лицом. Взять у Анатолия Иксанова (АИ) интервью, поговорить с ним с глазу на глаз, – большое удовольствие и редкий шанс, – считает Ольга Русанова (ОР).
ОР Вы человек «широкого профиля» – связаны и с драматическим театром, и с музыкальным, работали на телеканале «Культура», сейчас трудитесь в должности исполнительного директора Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества СНГ. Что из всего этого для вас главное?
АИ Человеческие отношения.
ОР Да? Я думала, вы скажете опера, балет или драматический театр…
АИ Прежде всего, я имею в виду отношения творческих людей на пространстве бывшего Советского Союза. Это художники и музейные работники, театральные деятели и те, кто трудится в системе вузовского образования. Сегодня мне трудно что-либо выбрать. Меня интересует то, что интересует страны Содружества. Одни предпочитают театральные проекты – это мне ближе, и я помогаю устраивать фестивали молодых театров СНГ и Балтии, которые успешно проходят под эгидой Международной конфедерации театральных союзов во главе с Валерием Шадриным. Один из них недавно состоялся в Ташкенте. Для меня сейчас самое главное – контакты творческой молодежи. Прошло 30 лет самороспуска Советского Союза, за это время выросло поколение людей, которые не представляют, что такое СССР. Но хочется, чтобы они понимали, что они друзья, говорят на одном творческом языке. Поэтому так важно все, что помогает этому: летние школы, молодежные фестивали, которые мы проводим. Или контакты молодых ученых. Например, в Институт ядерных исследований в подмосковной Дубне каждый год приезжают молодые специалисты, чтобы поработать на ядерном реакторе – в Дубне есть такая уникальная возможность. А молодые сейсмологи, специалисты по биоразнообразию среды и химики собираются ежегодно в Таджикистане.
Еще важный проект для меня – молодежный оркестр СНГ, который сегодня существует на базе оркестра кинематографии России. Мы устраиваем гастроли оркестра внутри Содружества. Ребята съезжаются три раза в год, они дружат и даже создают семьи.
ОР Это все под эгидой Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества СНГ?
АИ Да, он существует с 2006 года, это международная организация со штаб-квартирой в Москве, финансируется за счет добровольных взносов государств-участников СНГ. Львиная доля поступлений на проектную деятельность, конечно, идет от России.
ОР Спасибо, что вы все это рассказали. Если честно, мы мало что знаем о делах СНГ, тем более – культурных. А там, оказывается, идет бурная «жизнь на Марсе», и это здорово. И все же, давайте вернемся назад, к вашей работе в БДТ и Большом театре. Какое место этим периодам жизни отводите вы сами?
АИ Дольше всего я работал в БДТ – 20 лет, и это были самые счастливые годы моей жизни. Во-первых, мы все были молоды, а во-вторых, там потрясающий коллектив, это настоящий театр-дом. Сначала его возглавлял Георгий Товстоногов – с ним я проработал 11 лет, потом худруком стал Кирилл Лавров, который был избран единогласно, и с ним я работал еще 9 лет. Коллектив там был как семья – такая вот творческая семья.
ОР А Большой театр?
АИ Это было серьезное испытание. Поначалу я отказался. Всего мне предлагали возглавить его трижды, дважды я отказывался, а в третий раз согласился. Почему отказывался? Слишком велика была ответственность и слишком грандиозные стояли задачи. Долгие годы театр не мог стартовать с реконструкцией, а между тем он был в ужасающем состоянии.
ОР Имеете в виду здание?
АИ Да, но не только. Театр ведь всегда отражает ситуацию в государстве. 1990-е годы были катастрофой для российского театра в целом и для Большого в частности. Он находился в плачевном состоянии и с точки зрения финансирования: например, ведущие артисты получали зарплату 100 долларов. Тяжело было в опере: уходило старшее поколение, а достойной молодежи на горизонте не было видно. Ну и плюс необходимость глобальной реконструкции и реставрации. Ряд ведущих театров мира, созданных примерно в одно и то же время, реконструкцию к тому времени прошли: Ла Скала, до этого Ковент-Гарден, еще раньше Парижская опера. Понятно, что и техника, и технологии, и само сценическое пространство в Большом театре устарели, и они требовали серьезной кропотливой работы, которая включала бы в себя также поиск унифицированных театральных подходов. Нужно было, чтобы оборудование, технологии были идентичны в ведущих театрах мира. Это важно и для гастролей, и для совместных постановок. Нам никак нельзя было отставать.
Все это огромный комплекс работы, осуществить которую невозможно без серьезной команды, собранной специально, чему я посвятил много сил, нервов и времени, а также без дополнительной финансовой поддержки творческих проектов. Тогда и был создан Попечительский совет, и он, слава богу, и сегодня работает.
ОР И вы никогда не жалели, что приняли это предложение?
АИ Конечно, нет. Что-то же надо оставить после себя. Я об этом мало говорю, но ведь помимо Новой сцены, Исторического здания, мы построили уникальный производственно-складской комплекс – по последнему слову техники, полностью автоматизированный, где один человек на весь склад работает, а так все делают роботы. Там цех по сбору декораций, равный сцене Исторического здания, тем самым мы экономили время на монтаже декораций – монтировали прямо там. Ни один театр в мире не обладает таким комплексом.
ОР Да, об этом действительно не очень знают. Но и этот список больших дел далеко не полный. А подземный Бетховенский зал, которого никогда раньше не было, укрепление отношений с ведущими оперными театрами мира (Парижская опера, Ла Скала, Ковент-Гарден), мощные зарубежные гастроли, громкие проекты с участием мировых звезд – режиссеров, певцов, симфонические концерты оркестра, специально заказанная опера – впервые за десятилетия («Дети Розенталя» Десятникова и Сорокина) etc.? А вы помните, как первый раз после назначения на должность директора вошли в Большой театр? Какая была первая мысль? С чего решили начать?
АИ Первая мысль: срочно требуется ремонт, потому что и снаружи, и внутри театра картина была печальная. А дальше я встретился со всеми ключевыми руководителями и попросил их написать, что в театре плохо, что, на их взгляд, нужно сделать. Это касалось всех подразделений: оперы, балета, постановочной части, хора, оркестра и т.д. Это была такая моя «хитрость», но я хотел быстрее увидеть всю картину, болевые точки, понять, что надо делать в первую очередь.
ОР А вас что-то поразило в том, что вам написали? Были ли неожиданности?
АИ Поскольку у меня был большой опыт работы в театре к тому времени, ничего такого исключительного я не увидел. Неожиданной оказалась разве что ситуация с музыкальными инструментами – оказывается, нужно было срочно приобретать рояли, контрабасы и т.д. Еще неожиданно вскрылась проблема с балетом. В 1990-е годы балетный коллектив был, если можно так выразиться, «раздербанен», потому что двух-трех артистов Большого включали в состав непонятных сборных коллективов, которые непрерывно гастролировали по всему миру, и называли это «гастролями Большого балета». Они выступали под маркой Большого театра. Это была катастрофа, с этим надо было что-то делать. Дошло до судебных исков – в Израиле, Австралии, Канаде. В конце концов, эти горе-организаторы поняли, что с нами лучше иметь дело по-хорошему.
ОР Но с оперой было еще сложнее…
АИ Я уже говорил, как меня удивило, что в театре практически не было запасной скамейки певцов. Именно тогда и появилась идея создания Молодежной оперной программы – бесплатной, естественно, для ее участников, но созданной при поддержке попечителей. Судьба даровала мне возможность познакомиться с Дмитрием Юрьевичем Вдовиным, идею мы обсуждали втроем: с ним и Александром Александровичем Ведерниковым. И я считаю, что это один из самых успешных наших образовательных проектов. Выпускники программы по сей день выигрывают все мыслимые и немыслимые конкурсы.
ОР Да, замечательная программа. Вот вы уже заговорили о людях, с которыми поднимали театр. Вы собрали мощную команду – и административную, и творческую. Неожиданно привлекли к руководству молодых творцов – хореографа Алексея Ратманского, дирижера Александра Ведерникова, режиссера Дмитрия Чернякова. Как вы почувствовали, «проинтуичили», что они справятся, принесут успех театру?
АИ Как я говорил, такую грандиозную работу по перестройке всего громадного механизма Большого театра без команды единомышленников провести просто невозможно. Ее собирали по крупицам. Это было непросто, я поменял девять или десять замов. И, в конце концов, создалась единая команда: Антон Гетьман, Олег Мисковец, Вячеслав Ефимов, Сергей Максименко, ну и, конечно, пресс-секретарь Катя Новикова, которую я – честно – «украл» у Юрия Темирканова, правда, спросив его разрешения. Мы сразу договорились: решение проблем будет идти на горизонтальном уровне, а не через одного человека – директора, потому что это крайне неэффективно, особенно в таком громадном трехтысячном коллективе, как Большой театр. У нас еженедельно проходил директорат – там поднимались все ключевые темы, включая планирование, творческие и административные вопросы. Работали мы как друзья-коллеги, у которых есть одна цель: вернуть Большому славу главного театра страны, статус мирового достояния. Я сказал сейчас, может быть, пафосно, но на самом деле за этими словами скрывалась ежедневная рутинная работа. Будучи единомышленниками и друзьями, мы не стеснялись набрасывать идеи, проекты. Так появлялись имена – например, Дмитрий Черняков. Я пригласил его и предложил любую постановку, какую он захочет. Первой стала опера Стравинского «Похождения повесы», и это был очень удачный спектакль. После этого мы уже понимали, как нам вместе работать, ему все помогали. Потом мы с Митей сделали другие спектакли, включая знаменитого «Онегина», концерт-открытие Исторической сцены после реконструкции, «Руслана».
ОР А как вы догадались пригласить Александра Ведерникова?
АИ Это целая история. Если вы помните, в театр я пришел с Геннадием Рождественским. Он мечтал поставить оперу «Игрок» и выпустить книгу. Это была его программа-минимум. Мы замечательно общались, но я почувствовал, что все это ненадолго. И действительно: прошел ровно один сезон, Геннадий Николаевич, как и хотел, реализовал свои творческие амбиции. Я стал смотреть по сторонам. Мне помогали, советовали, и из всех дирижеров, кого предлагали, Александр Александрович оказался самым молодым. Это было важно, нужен был человек, который был бы готов работать здесь круглые сутки, потому что реконструкция – это еще не все: надо было сохранить репертуар, труппу и сделать задел на будущее. Плюс, конечно, мне импонировало, что это сын великого баса Александра Филипповича Ведерникова. Опять-таки преемственность. И понятно, что для Ведерникова-младшего это не чужой театр. И когда я принял решение, оставался один вопрос: согласится ли он? Я нашел Александра Александровича на гастролях в Европе. Попросил приехать в театр, когда он вернется в Москву. Мы с ним долго тогда разговаривали. Я чувствовал, что, с одной стороны, ему это было интересно, но с другой, закрадывались сомнения: сможем ли мы? Сможем, все сможем! Кто, если не мы?
Для меня Александр Александрович стал счастливым билетом, потому что это удивительный человек: профессиональный, образованный, музыкальный и абсолютно без амбиций. Для него важен был успех театра, а не его личный успех (хотя именно второе мы наблюдаем гораздо чаще). Он колоссально много сделал для Большого театра, причем это невидимая работа. В процентах сложно оценивать, и все же я думаю, что больше половины успеха театра – это заслуга его и его товарищей – таких, как управляющий оркестром Александр Шанин, например. Вообще Ведерников умел собирать вокруг себя хороших людей, хотя порой бывал слишком доверчив.
ОР БДТ и ГАБТ, Петербург и Москва. Предложение переехать в Москву – это же тектонический сдвиг и для вас, и для вашей семьи. Как вы и ваши близкие решились на переезд?
АИ Это случилось еще до приглашения в Большой театр, двумя годами раньше, когда мне предложили работу на только-только созданный, что называется, «на живую нитку» телеканал «Культура». Там нужно было создать инфраструктуру. Меня все вокруг отговаривали, не советовал даже губернатор Петербурга Владимир Яковлев, который очень помогал театру. Но я понимал, что если я сейчас, в 46 лет, не поменяю свою жизнь, то так в благодушии и прекрасной атмосфере БДТ и доживу до пенсии.
Меня пригласила Татьяна Паухова, а Михаил Швыдкой, который тогда возглавил ВГТРК, ее поддержал. Но, по прошествии двух лет, когда все задачи, которые передо мной стояли, были выполнены, я понял, что телевидение – это не мое. Я собирался вернуться в Петербург, тем более, что меня на должность директора Филармонии пригласил к себе Юрий Темирканов. И я дал согласие. Это было в мае. А в конце июня со мной начали обсуждать тему Большого театра. Я сказал, что обещал Темирканову, но это не произвело впечатления. Тогда я позвонил Юрию Хатуевичу в надежде, что он будет уговаривать меня все-таки перейти к нему, мы же друзья… Но он сказал: «У меня нет претензий. Я понимаю разницу. Конечно, Большой театр».
ОР А семья вас сразу поддержала?
АИ У меня семья золотая, они на 100 % доверяют моим решениям, моей интуиции. Первые два года было тяжело: они жили в Питере, я в Москве, в гостинице ВГТРК. Потом уже, когда я стал работать в Большом театре, я понял, что не разорвусь на части, и они переехали.
ОР А ваше сердце в Петербурге или вы уже стали москвичом?
АИ Конечно, я петербуржец. По менталитету, по человеческим пристрастиям, отношениям. В Питере даже разговаривают медленнее, чем в Москве (улыбается). Знаете, как говорил Бродский (правда, он не выполнил свое обещание), «на Васильевский остров я приду умирать». Конечно, я вернусь в Петербург в конечном итоге.
ОР В завершение нашей беседы хочу вспомнить свое интервью с Михаилом Сергеевичем Горбачевым. Немногие знают, что он страстный коллекционер классической музыки. Кстати, началось это увлечение именно с Большого театра, куда он вместе с Раисой Максимовной в далекие 1950-е годы пришел на оперу Монюшко «Галька». С этого момента он буквально «запал» на классику и, например, оказался большим поклонником Малера. Он сказал тогда: «Все мои президентские переживания отражены в Пятой симфонии Малера». Я хотела вас спросить: а ваши директорские переживания, какой музыке созвучны?
АИ Я думаю, они ближе всего Вагнеру, в музыке которого трагизм, мощь, ужас, все вместе…
ОР И любовь?
АИ И любовь, да…
 |
Владимир Урин, генеральный директор Большого театра |
Дорогой Анатолий Геннадьевич! Я с колоссальным уважением отношусь к вам как к театральному деятелю высочайшего класса. Для меня ваше имя связано с лучшими временами БДТ, Большого театра. Когда я пришел на работу в Большой, я очень хорошо понимал, сколько вы в нем сделали. Поэтому с громадным удовольствием поздравляю Вас с замечательным юбилеем. Главное: будьте здоровы!
 |
Юг Галь, академик Французской академии, директор Музея импрессионизма в Живерни, экс-директор Парижской оперы (1995–2004) |
Дорогой Анатолий Геннадьевич! Я очень счастлив пожелать вам сегодня прекрасного дня рождения. Я знаю вас уже 21 год. Мы встретились в тот момент, когда вы были ответственны за Большой театр, один из самых главных театров в мире, а я возглавлял Парижскую оперу. Каждый из нас преодолевал свои сложности и кризисы. Но я видел, как вы взяли на себя все проблемы по реконструкции и реставрации Исторического здания, разрешили те вопросы, которые были связаны со строительством и запуском Новой сценой. А ведь вам нужно было сохранять репертуар, не теряя качество спектаклей. Благодаря Вашим усилиям балет и оркестр Большого театра вновь блистали по всему миру. Всего этого не могло бы быть без вас и вашей замечательной команды – особенно хочу отметить Антона Гетьмана и дорогую мне Катю Новикову. Я очень уважаю Вас и восхищаюсь Вами, и из этого возникла та дружба, которая вообще-то редко бывает между директорами. Но у нас с вами не было никакой «задней» мысли, была только одна цель – работать сообща. И по-человечески нам всегда хорошо было вместе, где бы мы ни были – у вас ли на даче или у нас – в Живерни. Вашу жену Людмилу, всю вашу семью я поздравляю и хочу, чтобы этот день был только точкой на пути, который продолжается. Мой путь тоже продолжается. В целом жизнь прекрасна, и я хочу вас видеть еще долгие-долгие годы, дорогой Анатолий Геннадьевич!
 |
Антон Гетьман, директор Московского театра «Новая опера» имени Е.В.Колобова, экс-заместитель генерального директора Большого театра России (2002–2016) |
Анатолий Геннадиевич – выдающийся театральный деятель. Говорю это без всякого преувеличения. Именно А.Г.Иксанов адаптировал и первым в России запустил механизм привлечения частных пожертвований (попечительских взносов) на системной основе. Так в России появился первый Попечительский совет Большого драматического театра имени Г.А.Товстоногова. Теперь курс лекций «Fundraising» читают в институтах на продюсерских факультетах.
Анатолий Геннадиевич первым привлек для создания новой эффективной модели управления театром McKinsey & Company — международную консалтинговую компанию, специализирующуюся на решении задач, связанных со стратегическим управлением в бизнесе. Сегодня McKinsey & Company оказывает такие услуги ведущим музыкальным театрам во всем мире, создав для этого специальное подразделение.
Он намного опередил время, изменив культуру управления театром в России и создав новую модель для сборки. Десятки театров используют сегодня в своей ежедневной работе модели управления, придуманные и протестированные А. Г. Иксановым.
 |
Дмитрий Вдовин, художественный руководитель Молодежной оперной программы Большого театра России |
Я вошел в Большой театр через его служебный вход студентом-практикантом в 1979 году. Следующие несколько лет стали моими университетами в стенах театра. А последующие годы, вплоть до прихода Анатолия Геннадьевича Иксанова – годами печали и разочарования в том, что происходило в любимом театре. Слава Богу, я смотрел на это уже со стороны. И вот пришел Иксанов. Далекий от музыкального театра человек. Для бывших императорских театров это не впервой, когда лидер, пришедший совершенно из другой «оперы», совершал позитивный переворот в их художественной жизни.
Для нас, тех, кто связан с Молодежной оперной программой Большого театра, он, несомненно, наш родитель и радетель. Именно его решением, его волей эта программа была создана в 2009 году. Анатолий Геннадьевич вложил много усилий, чтобы обеспечить достойные условия для молодых артистов, он смог убедить Попечительский совет ГАБТа поддержать эту идею. Это всегда непросто, а в тот момент было шагом очень смелым. Труппа находилась в весьма плачевном состоянии, что скрывать. Средний ее возраст приближался к 50 годам. Появление в коридорах театра с его десятилетиями устоявшимся укладом стайки молодых певцов и пианистов вызвало у многих нескрываемое раздражение и неприятие.
Но директор бережно заботился о нас. И в итоге проект МОП, как мне кажется, себя оправдал. Когда пришел момент перехода директорских полномочий к В.Г. Урину, Анатолий Геннадьевич заботливо передал нашу Программу под опеку нового директора. Я очень хорошо помню эти неспокойные дни, когда два директора решали непростые вопросы преемственности. Что там говорить, с директорами мне и нашей Программе повезло.
Помню, как вскоре после ухода Иксанова из Большого мы с моей коллегой вышли из театра, огляделись вокруг и вдруг поняли, как театр потрясающе изменился при Анатолии Геннадьевиче, как он прирос Новой сценой, вспомогательным корпусом, домом Хомякова с его новыми репетиционными помещениями, Бетховенским залом с его прекрасной акустикой… Опять праздничным стал облик Исторической сцены.
Ну и еще. Мало кто из руководителей Большого театра за всю его историю смог уйти достойно со своего поста. Анатолий Геннадьевич в этом исключение. Ему есть чем гордиться, его время стало одним из самых ярких периодов в истории театра, и теперь любой его приход в театр – повод продемонстрировать ему наше уважение и благодарность за те яркие события, которыми при нем жил коллектив.
«Большое видится на расстоянии». Сегодня, когда околотеатральная возня того времени перестала быть актуальной, масштаб и значение фигуры А.Г. Иксанова очевидны. Анатолий Геннадьевич, примите наши самые теплые и искренние поздравления с Вашим юбилеем! Здоровья и многая лета!
 |
Александр Шанин, управляющий оркестром Большого театра |
Дорогой мой друг Анатолий Геннадьевич! Вы пришли в Большой театр с огромным опытом административной работы. Он очень помог в решении сложных задач в трудные годы: нужно было наладить жизнь театра, открыть новую эпоху в его истории. Важно, что вы создали Попечительский совет, который и сегодня работает. Конечно же, и сложнейшая реконструкция Исторической сцены, и строительство Новой сцены, и многое другое легло на ваши плечи. Теперь на Исторической сцене у нас прекрасная, просторная оркестровая яма, замечательный орган – помните, как мы с Вами долго думали, как его устанавливать? В доме Хомякова теперь просторный репетиционный зал для оркестра, хоровые классы, кабинеты. Все это – огромная ваша заслуга, и всем этим мы пользуемся, спасибо вам большое за все!
