История
Имя Антонио Сальери (1750–1825) не затерялось в веках: оно известно даже людям, далеким от музыки. Однако о такой ли славе мечтал создатель популярных опер, любимец императора Иосифа II, уважаемый наставник целой плеяды великих музыкантов (среди которых были, в частности, Бетховен, Шуберт и юный Лист)? Потомки склонны путать реального Сальери с тем художественным образом, который создан в «маленькой трагедии» Пушкина «Моцарт и Сальери» и в фильме Милоша Формана «Амадей», где в карикатурном искажении представлены как Сальери, так и император Иосиф.
В настоящее время голословные обвинения в адрес Сальери, будто он отравил Моцарта, опровергнуты историками. Эта легенда не выдерживает ни фактологической, ни психологической критики. Однако она редкостно живуча, и приходится постоянно повторять: нет, у Сальери не было причин завидовать Моцарту – его собственная карьера складывалась намного успешнее, и уж скорее Моцарт мог бы испытывать ревность к Сальери. Нет, Сальери вовсе не был коварным интриганом – напротив, он помогал огромному количеству музыкантов и слыл весьма любезным человеком. Во всяком случае, никаких вопиюще дурных поступков за ним не числилось. И, наконец, самое важное: нет, он не был бездарем, хотя не был и гением. Но подобных композиторов – одаренных, мастеровитых и удачливых – в то время были десятки. Современникам отнюдь не просто было отличить гениальную музыку от просто хорошей, и многие не видели большой разницы между Сальери и Моцартом.
Каким человеком и музыкантом был реальный Антонио Сальери? Он родился в семье торговца в городке Леньяго, входившем во владения Венецианской республики. Антонио был восьмым ребенком и пятым сыном, поэтому, лишившись к четырнадцати годам обоих родителей, пробивал себе дорогу в жизни практически самостоятельно. В детстве его учителями были старший брат Франческо, учившийся у великого скрипача и композитора Джузеппе Тартини, и местный органист Джузеппе Симони, прошедший школу знаменитого падре Мартини в Болонье. Юный Антонио производил впечатление вундеркинда и этим был сродни своему сверстнику Моцарту: бегло играл на скрипке и клавесине, прекрасно пел, сочинял, импровизировал. Неудивительно, что у него вскоре нашлись знатные покровители. Самая счастливая встреча произошла в 1766 году, когда 16-летнего юношу услышал в Венеции и взял с собой в Вену известный композитор Флориан Леопольд Гассман (1729–1774). Гассман фактически заменил Антонио и отца, и опекуна, и наставника, поселив его в своем доме и дав ему прекрасное образование.
Гассман пользовался симпатией и доверием императора Иосифа II, будучи придворным композитором, а с 1772 года – капельмейстером. Он представил монарху своего воспитанника, и Сальери сумел понравиться Иосифу, который любил музицировать в сугубо приватном кругу. На одном из портретов император запечатлен за фортепиано, аккомпанирующим двум сестрам-певицам, причем в руках у него ноты дуэта Антонио Сальери.
Не следует удивляться тому, что Сальери после смерти Гассмана унаследовал и его должности, и его привилегии, и его обширные обязанности. Уже в 24 года Сальери получил посты придворного композитора камерной музыки и капельмейстера итальянской оперной труппы в Вене, а в 1788 году стал главой всей придворной капеллы. В период, когда итальянская труппа в Вене была заменена немецкой (1776–1783), Сальери успешно ставил свои оперы в разных городах Италии и других стран. Его «Признанная Европа» открыла 3 августа 1778 года только что построенное здание миланского театра Ла Скала, а мюнхенская «Семирамида» 1782 года уверенно выдержала заочное состязание с «Идоменеем» Моцарта, прозвучавшим на этой же сцене годом ранее. Творчество молодого Сальери вызывало восторги не только у императора, и положение, занимаемое им в Вене, подтверждалось его высокой международной репутацией.
Когда великий Глюк
Явился и открыл нам новы тайны
(Глубокие, пленительные тайны),
Не бросил ли я все, что прежде знал,
Что так любил, чему так жарко верил,
И не пошел ли бодро вслед за ним
Безропотно, как тот, кто заблуждался
И встречным послан в сторону иную?
В этих словах, вложенных Пушкиным в уста литературного Сальери, есть некоторое преувеличение, но нет вымысла. Взаимоотношения Сальери с пожилым Кристофом Виллибальдом Глюком – особая, очень трогательная страница в биографиях обоих музыкантов. Музыка Глюка звучала в Вене еще с 1750-х годов, однако «глубокие, пленительные тайны» открылись в ней начиная с 1760‑х: драматический балет «Дон Жуан» (1761), реформаторские оперы «Орфей и Эвридика» (1762) и «Альцеста» (1767) могли быть известны юному Сальери благодаря Гассману. Гассман же способствовал их личному знакомству, которое после 1780 года переросло в преданную взаимную дружбу. Стареющий и физически немощный Глюк нуждался в ученике и помощнике, которому мог бы доверять как родному сыну (своих детей у него не было). Сальери же, рано осиротевший, а затем лишившийся и наставника, относился к Глюку как к почитаемому отцу. Именно их полнейшее взаимопонимание вызвало к жизни уникальный случай с оперой «Данаиды», поставленной в Париже в 1784 году. Произведение было принято дирекцией театра как очередное творение Глюка, но сразу после блистательной премьеры Глюк опубликовал письмо, раскрывавшее устроенную им с Сальери эффектную мистификацию: единоличным автором был объявлен Сальери, а Глюк сознавался лишь в общем руководстве его работой, что, скорее всего, было правдой (до сих пор Сальери не писал опер на французские тексты). Следующим триумфом Сальери в Париже стала опера «Тарар» на либретто Бомарше, впервые прозвучавшая 8 июня 1787 года (Глюк, скончавшийся 15 ноября того же года, успел порадоваться очередной победе своего протеже). Именно за Сальери послала жена Глюка, когда с престарелым композитором случился очередной инсульт, и Сальери оставался с ним до последних минут его жизни, а потом, уже после тихого скромного погребения, продирижировал заупокойной службой, где исполнил завещанный ему De profundis учителя.
Благодарная преданность наставникам – чрезвычайно показательная черта характера мнимого «злодея» Сальери. В память о Гассмане Сальери занимался с большинством своих учеников бесплатно. Среди них были и рано осиротевшие дочери Гассмана, ставшие певицами. В 1771 году Гассман основал «Общество музыкантов» (Tonkünstler-Sozietät) – благотворительную организацию в помощь малоимущим музыкантам, их вдовам и сиротам. Общество с 1772 года устраивало большие концерты-академии, весь доход от которых поступал в пользу нуждающихся. Сальери бессменно руководил этим Обществом с 1788 по 1795 год, но и позднее постоянно дирижировал его концертами. Есть основания предполагать, что именно в таком концерте под руководством Сальери весной 1791 года в Вене могла прозвучать моцартовская Симфония соль минор (№ 40), иначе трудно объяснить, зачем Моцарту понадобилось вводить в партитуру изначально отсутствовавшие там кларнеты.
Взаимоотношения Моцарта и Сальери остаются активно обсуждаемой темой. В них довольно много белых пятен. Мы гораздо лучше представляем себе, как Моцарт относился к Сальери (увы, без особого тепла и пиетета), чем наоборот. Однако никаких явных проявлений недоброжелательности к Моцарту со стороны Сальери обнаружить невозможно. Близкими друзьями, как Моцарт с Гайдном, они не были, но и врагами тоже. В 2015 году было обнаружено произведение, написанное Моцартом и Сальери совместно: небольшая кантата «На выздоровление Офелии» в честь общей любимицы, певицы Нэнси Стораче, перенесшей серьезную болезнь. Стихи сочинил Лоренцо Да Понте, охотно сотрудничавший с обоими композиторами.
В чем-то Моцарт и Сальери являлись даже единомышленниками и союзниками, поскольку оба находились под покровительством императора Иосифа II и поддерживали его просветительские реформаторские устремления, активно проводившиеся в жизнь между 1780 и 1790 годами.
В этот период Сальери заявил о себе как об австрийском патриоте, пытаясь сочинять музыку на немецкие тексты, хотя немецким языком владел неважно. Поскольку император желал культивировать национальную оперу, Сальери написал в 1781 году зингшпиль «Трубочист», имевший немалый успех (14 представлений). Другой его опыт в этом жанре, поздний зингшпиль «Негры» (1804), провалился, однако представляет интерес как в музыкальном, так и в идейном отношении: музыка содержит черты «янычарского» стиля, а в финале браком сочетается не только чета благородных влюбленных, но и комическая пара – англичанка-камеристка главной героини и темнокожий слуга главного героя. На немецкие тексты написаны и некоторые кантаты Сальери, рассчитанные на общественный резонанс: «Тирольские ополченцы» (1799), «Габсбург» (1806), а также хвалебная ода Гассману как основателю «Общества музыкантов»: «Ты, братства этого создатель и оплот» (1820). Исключительно патриотическими соображениями мотивировалось участие Сальери в благотворительном премьерном исполнении «Победы Веллингтона, или Битвы при Виттории» Бетховена в декабре 1813 года, когда оберкапельмейстер не погнушался командовать батареей ударных инструментов при главном дирижере Бетховене. Вряд ли эта шумная музыка была по нраву Сальери, но выручка от концерта шла в пользу раненых солдат, и он не счел возможным уклониться от участия в столь общественно важном действе.
После 1804 года Сальери прекратил сочинять оперы и другие крупные произведения (последним его значительным творением стал Реквием, который он завещал исполнить на собственных похоронах). Продолжали появляться лишь небольшие кантаты, хоры (нередко на немецкие тексты), отдельные церковные произведения – гимны, псалмы, оффертории. На склоне лет он превратился в видную фигуру венской музыкальной жизни, пестователя молодых талантов. В Вене лишь в 1817 году возникла Певческая школа, прообраз консерватории, и Сальери был одним из ее основателей. Ранее не существующую консерваторию заменяли собой два знаменитых педагога: Иоганн Георг Альбрехтсбергер, специалист по теории композиции, контрапункту и фуге, и Сальери, сферой которого было преподавание вокального искусства и вокальной композиции на итальянские тексты. Сальери учил не только композиторов, но и певцов. Из его класса вышли такие оперные звезды, как Катарина Кавальери, Анна Мильдер, Каролина Унгер, Антон Хайцингер. После смерти Альбрехтсбергера в 1809 году Сальери взвалил на себя двойной груз, взяв к себе его учеников по теоретическим предметам. Однако слова пушкинского Сальери – «Поверил я алгеброй гармонию» – вряд ли произнес бы Сальери реальный. В отличие от Альбрехтсбергера, он был практиком, а не теоретиком. В 1816 году он выпустил в свет «Школу пения», но это был скорее сборник примеров, нежели ученый трактат.
Ученики почти что заменили стареющему Сальери семью. Он женился в 1775 году по горячей взаимной любви на Терезии фон Хельферсторфер, родившей ему восемь детей. Но четыре дочери умерли совсем девочками, в 1805 году скончался в возрасте двадцати трех лет единственный сын Алоиз Энгельберт, а в 1807 ушла из жизни Терезия. При овдовевшем Сальери остались две незамужние дочери, с которыми он, по слухам, обращался довольно строго.
А что же музыка? Дарила ли она своему неутомимому служителю счастливое вдохновение? Да, несомненно. Об этом ныне можно судить по живым впечатлениям. В конце XX века были поставлены и записаны на диски несколько опер Сальери (начиная с «Фальстафа», 1975, и «Тарара», 1987, включая даже такие редкости, как нигде не шедшая при жизни Сальери сатирическая опера «Хубилай, великий хан Татарии», 2004, и «Трубочист», 2014). Большой резонанс вызвал диск Чечилии Бартоли с тринадцатью ариями Сальери (2003), за которым последовали записи увертюр, концертов, Реквиема.
Пожалуй, ярче всего талант Сальери раскрылся в итальянских комических операх, в которых не требовалось ни широкого симфонического дыхания, ни драматических конфликтов, ни психологических глубин (это прерогатива Моцарта, чуждая исконным итальянцам). Приятные, естественно льющиеся мелодии, виртуозно написанные ансамбли, выразительная гармония, красочная и подчас неожиданная оркестровка, неординарное чувство юмора – достоинства музыки Сальери неоспоримы, особенно при хорошем ее исполнении. С ним считали за честь сотрудничать самые выдающиеся поэты и драматурги: Джамбаттиста Касти, Лоренцо Да Понте, а во Франции – Пьер Карон де Бомарше.
Траектория оперного творчества Сальери отражает перемены вкусов и взглядов его эпохи. Начинал он как мастер итальянской оперы-буффа, затем испытал сильное влияние Глюка (заметим, что неординарно написанная «Армида» Сальери, 1771, предшествовала «Армиде» Глюка, 1777). Кульминацией этой линии стали его французские оперы 1780-х годов, нашумевшие «Данаиды», провалившиеся «Горации и Куриации» и признанный шедевром «Тарар». Многое в музыке «Данаид» предвещает моцартовского «Дон Жуана», от увертюры до финальной сцены в преисподней. Влияние большого глюковского стиля с массовыми сценами и письмом «аль фреско» ощущается и в серьезных итальянских операх Сальери, созданных после 1780 года: «Семирамиде» (1782), «Пальмире» (1795), «Цезаре на Фармакусе» (1800).
Зрелые и поздние комические оперы Сальери вобрали в себя опыт сочинения музыки в самых разных жанрах, что, безусловно, положительно сказалось на их художественных достоинствах. Помимо легкого бытового юмора, типичного для оперы-буффа, в них появилась философская ирония и тонкая индивидуализация образов. В творческом содружестве с Касти были созданы не только полная улыбчивой мудрости «Пещера Трофония» (1785), но и произведения гротескно-сатирического характера. Это, в частности, искрометная одноактная опера-пародия «Сначала музыка, потом слова» (1786), исполненная для императора Иосифа и его гостей вместе с зингшпилем Моцарта «Директор театра». Иногда эти оперы по традиции ставятся вместе, но произведение Сальери и Касти, ядовито пародирующее оперные штампы, обладает и собственной ценностью.
Другое удивительное создание Сальери – «Мир наизнанку» (1795) на текст Катерино Мадзола по комедии Карло Гольдони. Действие происходит на острове, управляемомвоинственными женщинами (Генеральшей, Полковницей и Адъютантшей). Перед нами довольно редкий случай, когда женская роль поручена мужчине (Генеральша поет басом). В XVIII веке эта опера могла восприниматься как сатира на европейских монархинь, в том числе на Екатерину II. Сейчас же она выглядит как сбывшееся пророчество торжествующего феминизма.
Одна из лучших опер Сальери, «Фальстаф, или Три шутки» (1799) на либретто Карло Дефранчески, стала важным этапом в освоении музыкальным театром творчества Шекспира, которое за пределами Англии долго время вызывало критику, в том числе в Италии. Прорыв произошел после премьеры оперы Никколо Цингарелли «Джульетта и Ромео» (Милан, 1796), после чего появилась и итальянская музыкальная «шекспириана» (Россини, Беллини, Верди). Сальери же обратился к комическому сюжету, создав произведение очень живое, остроумное и притом масштабное. Конечно, он учел опыт поздних опер Моцарта, влияние которых здесь постоянно чувствуется. Вместе с тем «Фальстаф» – не подражание Моцарту, а скорее продолжение моцартовской линии в развитии оперы-буффа, где юмор, лирика, бурлеск и философские наблюдения над человеческой натурой образуют единое целое.
В сфере инструментальной музыки Сальери не пытался сказать нечто новое по сравнению с Гайдном и Моцартом. Он писал ее, не претендуя на лавры законодателя вкусов. Тем не менее его ранние инструментальные концерты для различных инструментов в сопровождении оркестра отличаются мелодической прелестью и обаянием, выделяющими их на фоне множества проходных сочинений той эпохи. Здесь Сальери выступает как один из «малых венских классиков». Помимо обычных для той эпохи солистов (фортепиано, орган-позитив) Сальери использовал разнотембровые ансамбли (скрипка, гобой и виолончель; флейта и гобой), развивая традиции Антонио Вивальди в новых условиях и наводя мосты между концертным и камерным музицированием. Оркестровыми красками он также владел превосходно, что не без гордости продемонстрировал в своих поздних Двадцати шести вариациях на тему испанской фолии (1815).
Духовная музыка Сальери заслуживает особого внимания. Она всю жизнь оставалась важной частью его творчества и включала в себя разные жанры, как литургические (пять месс, два реквиема – второй незаконченный, множество сочинений на другие латинские богослужебные тексты), так и концертные, но созданные на религиозные сюжеты (в частности, оратория «Страсти Иисуса Христа» на либретто Пьетро Метастазио, 1776, и кантата «Страшный суд» на французский текст неизвестного автора, 1787–1788).
Конец жизни Сальери был омрачен старческой деменцией, из-за которой в 1824 году он был помещен в психиатрическую клинику, а также дошедшими до него сплетнями, будто он якобы сам сознался в отравлении Моцарта. В минуты просветления старый маэстро умолял навещавших его музыкантов, в том числе Россини, опровергнуть жестокую клевету.
История до сих пор в долгу перед Антонио Сальери – выдающимся композитором, бескорыстным служителем Муз, учителем гениев.
