Персона
Артём Абашев громко начал свою деятельность как главный дирижер Пермского театра оперы и балета, продирижировав «Дон Жуаном» в постановке Марата Гацалова. Сразу же разошлось мнение, что родился новый дирижер со своим особенным лицом. Мы в Москве не слышали тот спектакль и могли только мечтать о том, чтобы когда-то его пережить. Почерк Артёма Абашева я почувствовал, когда приехал в Пермь на премьеру «Любви к трем апельсинам» в постановке Филиппа Григорьяна. Сложная и хитро сплетенная партитура Сергея Прокофьева была изощренно понята и сыграна, причем обилие артистов на сцене, в том числе разных хоровых групп, оказалось не проблемой, но подначкой – дирижер как будто «завелся» на все сложности и решил их сначала крупным жестом, а потом и тщательной разработкой.
Зато понять, что такое «Дон Жуан» Абашева, получилось позже, на спектаклях Большого театра. Я не стану входить в театральные подробности, они нам в данном контексте не важны. Важно, что Абашев – после сложного, судя по слухам, вхождения в спектакль «Кармен», – настолько точно добился «своего» в моцартовской опере, что возникло ощущение прорыва. Звучал естественный и многослойный Моцарт. С первых тактов, когда прорицается всё самое таинственное и страшное, вплоть до сцены явления Командора разворачивается внутри музыки то магическое действо, которое уверенно противостоит происходящему на сцене. Двое партнеров – Евгений Ставинский в роли Дон Жуана и Надежда Павлова в роли Донны Анны – помогали дирижеру держать верхний уровень интерпретации. Должен сказать, что давно уже я не слышал такого страшного наступления Командора на сибаритствующего вертопраха, как у Абашева. Я боялся сам угодить в ад.
Высокие качества Абашева-дирижера подтвердились на всех остальных спектаклях, которые он вел в минувшем сезоне в Большом театре. На «Кармен» я имел удовольствие сидеть в боковой ложе бенуара и видеть Абашева в действии. Никто в тот вечер не пел как подобает, но это не мешало дирижеру уверенно «делать свое дело». Мягкая французская «выступка» брала верх и над лирическими разливами, и над бешеной бравадой. Весь спектакль представал как единое целое, несмотря на все случайные и неслучайные подвохи.
Сходное впечатление оставил «Дон Карлос». Грандиозная конструкция вердиевской оперы не навалилась на нас тяжелой массой, но явила все свое внутреннее великолепие. Все певцы добротно пели свои ноты, не вдумываясь в смысл роли. Только Станислав Трофимов – Великий Инквизитор оказывался по-настоящему страшным и убийственным, как тиран в жизни, но, с другой стороны, он и выглядел «единственным положительным персонажем», потому что шел в своей трактовке от внутренней сути. Искусство Абашева тоже убеждает благодаря тому, что виртуозное музыкантство от всего сердца смешивается с прямым жизненным посылом.
В «Демоне» Абашеву удалось всеми правдами и неправдами добиться почти невозможного в броской, хотя местами рутинной и напичканной банальностями музыке Рубинштейна. Опять-таки серьезной поддержкой стала ему работа Павла Янковского в роли Демона, когда полный энергии, красоты и динамизма голос наконец-то засверкал на фоне лучистого оркестрового сопровождения.
В «Катерине Измайловой» Абашев вернул партитуре натуральность звучания. Пусть и в ослабленном виде, она являла слушателям ужас Шостаковича перед происходящим, несмотря на утверждение правоты способной на преступление женщины. Абашев словно вдалбливал нас в землю каждым тактом, а в сцене каторги подтвердил наши живые ощущения: окружающая реальность отнюдь не безобидна.
Все оперные работы Артёма Абашева в Большом позволяют надеяться, что перед нами происходит формирование выдающегося интерпретатора в оперном жанре. Алексей Парин (АП) беседует с Артёмом Абашевым (АА), заглядывая в глубины его творческого прогресса.
АП Как вы стали музыкантом? В какой семье вы росли?
АА Мой случай не какой-то особенный: мои родители музыканты. Бабушка с дедушкой всегда пели песни, я вместе с ними очень много времени проводил в детстве, они жили в Воткинске. Я очень часто бывал в музее Петра Ильича Чайковского, фактически знаю его наизусть. И вот с этим семейным музыкальным багажом я в 5 лет оказался в музыкальной школе. Я фактически вырос с музыкой. Мама пианистка, папа трубач. Интересно, что, когда папа закончил техникум как электрик и ушел в армию, он там руководил оркестром. А после этого поступил в училище и выучился как трубач. Я занимался и на трубе тоже немножко, чтобы азы узнать. В Чайковском началась моя учеба в школе искусств, а потом в музыкальном училище.
АП Вы с самого начала хотели быть дирижером, или это ощущение пришло позже?
АА Раньше очень часто по телевидению показывали концерты. И можно было увидеть сольные концерты Рихтера, Гилельса. Можно было увидеть, как оркестром дирижирует Светланов. И я абсолютно был заворожен этим. Просто музыкой и разным ее воплощением. Было видно, как люди взаимодействуют с коллективом, если показывали симфонический оркестр или оперные спектакли. Уже в детстве возникло желание выступать на сцене.
АП Вам уже тогда хотелось стать дирижером?
АА Когда папа и мама работали в училище, директор выделил им квартиру, и мы жили в квартире за училищем, стенка в стенку. И за стенкой, где висел ковер, находился большой зал. И там все время шли репетиции. Народный оркестр, симфонический оркестр, духовой, инструменталисты соло. Я все время слышал – а потом видел, как работают с хором дирижеры. Я сам в 14 лет стал аккомпаниатором.
АП Вы учились как пианист?
АА Да, я учился как пианист. В 14 лет, когда меня спросили, кем я хочу быть, я ответил, что очень хочу быть моряком. Отпустите меня в Петербург!
АП Что-то такое сугубо мужское.
АА Да. Хотел быть военным моряком. Хотел управлять кораблем. И романтика, и сильное увлечение.
АП Откуда оно возникло?
АА У нас была лодка, катер, мы всегда проводили летние выходные на катере. И рядом с Чайковским выезжали на природу. Огромная радость! Ощущение тишины в природе – оно до сих пор меня по жизни сопровождает. Такой отдых самый лучший, самая лучшая возможность для восстановления сил и своего потенциала.
АП Но мы ушли от дирижирования…
АА Когда в училище я начал плотно заниматься, бóльшую часть моего времени занимала читка с листа. А потом я добрался до библиотеки – и брал себе целые стопки партитур, клавиров, я начал всё читать подряд.
АП И сам стал всё это играть?
АА Да, всё играть на рояле. Хорошо темперированный клавир Баха, симфонии Шостаковича, оперные клавиры, балетную музыку – всё подряд. Я начал постепенно изучать разные опусы, мне открылись совсем другой спектр, совсем другие грани музыки. Вот тогда я и начал интересоваться дирижированием.
АП В каком возрасте?
АА Мне было уже лет шестнадцать-семнадцать. Притом с тринадцати-четырнадцати лет я начал заниматься композицией. Какие-то вещицы лежат в столе. Изучая композицию, я заодно осваивал чужие сочинения. Расставлял самые сложные вещи по полочкам, какой у кого композиторский прием, как кто его применял.
АП В консерваторию вы поступили в Казани?
АА Уже заканчивая ее, я стал ходить к Фуату Шакировичу Мансурову, который там проработал больше сорока лет. Мы с друзьями приходили к нему домой – он преподавал дома. Я был вольнослушателем, смотрел, как занимаются другие. Когда я Мансурову показал свои попытки в дирижировании, он мне сказал, что все получится, надо только заниматься.
АП Но как пианист вы же чего-то стоили?
АА Конкурсная жизнь началась для меня в 2004 году, я съездил на конкурс в Алматы и получил там первую премию. Естественно, у меня появился аппетит к конкурсам, я стал ездить в разные города мира. Я победил на Рахманиновском конкурсе в Лос-Анджелесе в 2008 году. Потом победа на Конкурсе Скрябина, в Москве и в Гроссето.
АП Премий оказалось достаточно?
АА Да, я вдруг понял, что это похоже на бег белки в колесе. Чтобы выживать в этих условиях и оставаться музыкантом, надо держать себя в руках. Этот путь лично для меня показался конечным. Выдающаяся музыка тем временем проходит мимо.
АП Это означает, что вы карьеру профессионального пианиста, активно концертирующего, воспринимаете как какую-то тупиковую ситуацию? Как будто вас обстоятельства заставляют что-то делать почти не по своей воле?
АА Этот вывод касается только меня лично. Когда я в консерватории учился, я понимал: конкурсы – ну, хорошо! аспирантура – ну, хорошо! что дальше? чем это может закончиться для меня лично? Есть ведь такие симфонии, как, например, Первая Малера, или Девятая Малера, или Шестая Чайковского. И неужели я никогда не буду иметь к ним отношения? А оперы какие! «Пиковая дама», «Леди Макбет Мценского уезда». Как я могу участвовать в их исполнении? Никак.
АП Ваша логика понятна.
АА Когда это понимание начало до меня потихонечку доходить, когда я начал это осознавать, то понял, что мое детское стремление к дирижированию, к особым отношениям с хором, с оркестром проросло во что-то материальное. Я начал активно стремиться к дирижерству. И тогда я уже стал понимать, сидя на репетициях Мансурова, какие отношения могут складываться между оркестром и дирижером, какой может возникать стиль работы.
АП Вам было тогда лет двадцать?
АА Нет, чуть-чуть больше, двадцать два – двадцать три. Это желание ощущать себя в музыке и привело к тому, что я стал дирижером. Для меня этот переход очень-очень осознанный. Но когда я ходил на уроки к Мансурову и маэстро рассказывал, как он дирижирует в Большом театре, я и во сне не мог себе представить тогда, что буду, как сейчас, сидеть в дирижерской комнате Исторической сцены и разговаривать о дирижерстве с вами.
АП Давайте подумаем о том, какая разница между пианистом и дирижером. Перед пианистом клавир, ноты для фортепиано. Он не обязан читать партитуру. А перед дирижером партитура, где партии сразу многих инструментов. Все взрывы и затишья – они у вас в голове должны сразу зазвучать, правда? Так с вами было с самого начала – или необходим опыт?
АА Опыт имеет очень большое значение. Не случайно есть такой предмет, как чтение партитур. Но и на рояле, когда я играл, всегда старался смотреть шире. Если взять какое-нибудь фортепианное сочинение Скрябина – он в сонатах пишет на четырех строчках. Если эти ноты немножечко раздвинуть на листе, то становится ясно, что план гораздо шире, чем эти строчки.
АП Многие вещи приходят во время чтения партитур, когда вы их исполняете для себя как пианист?
АА Да, я сажусь за рояль и читаю партитуру. Читаю партитуру и понимаю, что очень много строчек, очень много планов, все тембры разные, партии записаны в разных ключах, есть транспорт инструментов, понимаю и то, и се, и пятое, и десятое. То есть начинаю осваивать всю эту кухню. Когда занимаешься этим регулярно, складывается абсолютно ясная картина.
АП Наверное, тут важен внутренний слух?
АА Что касается внутреннего слуха, это как раз в детстве закладывается. Я благодарен замечательным педагогам, которые были в моей жизни в городе Чайковском, в школе и в училище, которые, собственно говоря, всю базу и заложили. Сольфеджио и гармонические структуры надо знать, но чтобы осознать, как это двигается, как существует во времени, это уже совсем отдельная история.
АП Когда вы впервые вышли к оркестру как дирижер?
АА После того, как назначили нового дирижера в Симфонический оркестр Татарстана, у меня появилась возможность выйти к оркестру. Я использовал эту возможность на все сто процентов. А потом появилась возможность поработать с юниор-оркестром. Это оркестр, в котором играли студенты первого – второго курсов и старшеклассники десятилетки.
АП Здесь вы и учились налаживать отношения с музыкантами?
АА Да, самое важное – это общение с оркестрантами. Чем доверительнее будут отношения, тем больше вы узнаете.
АП Значит, самое правильное – доверять друг другу?
АА Если вы доверяете человеку и впускаете его в свой мир, вы очень много можете взять. Ну и, разумеется, когда вы что-то показываете, оркестр играет так, как вы показываете. Здесь возникает настоящее взаимодействие.
АП Какие самые первые впечатления от дирижирования?
АА Помню первое ощущение, когда я взял палку и вышел к оркестру. Передо мной сидит сто человек. Я делаю первый жест, они начинают все вместе играть. У меня возникло ощущение, что я выхожу в открытый космос. Просто открывается люк, я туда вышел, и все вокруг очень шумно. Мы играли какое-то современное сочинение. И возник шквал звуков, причем играли люди не очень громко. Шквал звуков ворвался в мою жизнь, и с этими звуками я существую по сей день. Но они у меня теперь лежат по полочкам. Там, где нужно.
АП Ваше первое профессиональное место как дирижера?
АА Первое место, где записано, что я дирижер, – это Казань. После работы с юниор-оркестром я стал думать дальше и узнал о том, что в Пермском театре есть вакантное место концертмейстера хора. Но поскольку я знал, что театром руководит Теодор Курентзис, я и решил туда податься.
АП Вы поехали туда на прослушивание?
АА Мне предложили прослушаться как дирижеру, потому что уже знали, что я в Казани выступал в этом качестве. Со мной заключили контракт как с пианистом во всех ипостасях, то есть и для работы с хором, и для уроков с певцами. Я, по сути, трудился при Теодоре все время как пианист и как ассистент дирижера.
АП Это какой год?
АА 2013 год. Первый мой рабочий день начался с хора musicAeterna, с разучивания оперы Пёрселла «Королева индейцев». Я появился в Перми и там работал с 2013 по 2019 год. Сначала я трудился как концертмейстер, потом меня перевели в дирижеры, я стал дирижировать активно и набирать репертуар.
АП Потом вы стали главным дирижером в Перми, в 2019 году. А уже в 2021-м вы ушли с этого места?
АА Чуть позже, 10 января 2022 года.
АП Вы пробыли на этом месте два с половиной сезона?
АА Да. В театре шла бурная творческая жизнь.
АП Теперь давайте поговорим про то, что мы уже слышали в Москве. Конечно, вы нас поразили прежде всего «Дон Жуаном». Мне хочется узнать, как вы пришли к такому серьезному результату, ведь у вас большого моцартовского опыта не было?
АА Могу только вспомнить, что мы вместе с Теодором Курентзисом работали на Зальцбургском фестивале и ставили «Милосердие Тита» Моцарта. Кроме того, я принимал участие в занятиях Теодора с певцами как пианист – в трех операх на либретто Лоренцо Да Понте в Перми. Эти занятия стали для меня очень правильными, своевременными дирижерскими уроками.
АП Как вы реализуете свои идеи в уроках с певцами?
АА Самое главное – это психология. И если начинаешь искать эти отношения, становится ясно, почему в тексте такая фраза, а не вот такая. Почему-то она должна быть с диминуэндо, а затем надо немножечко добавить звучности. Короче говоря, все это вместе – режиссура дирижирования. Вот она, партитура, я понимаю, как надо это сыграть, кухня мне понятна. Надо теперь приготовить блюдо. Здесь и начинается мое режиссирование как музыканта. Я просто создаю свою концепцию. Я работал с такими режиссерами, которые либо отвергают мои идеи, либо, может быть, не до конца их понимают. Они говорят о том, что в режиссуре мы, оперные дирижеры, не сильны. А для меня драматургия композитора, который является главным героем вечера, это закон.
АП Мы вас не знаем как симфонического дирижера. Где вы в последнее время выступаете?
АА Когда я стал главным дирижером в Перми, для меня началась прежде всего филармоническая деятельность. Мы давали по госзаданию больше десяти концертов, различные, не похожие друг на друга программы, из разных эпох. После ухода из Перми, разумеется, у меня симфонических концертов значительно меньше.
АП Что для вас важно в подготовке концерта?
АА Когда речь идет о симфоническом концерте, мы должны четко понимать, что даже имея дело с высокопрофессиональными коллективами, с большими и с известными, невозможно концерт подготовить за две репетиции. Это называется халтура. Я хочу, чтобы публика, которая приходит на концерты под моим управлением, уходила после концерта, понимая, чтó в жизни самое главное. Чтобы эти люди уходили после концерта с перевернутым сознанием. Чтобы я им давал возможность выдохнуть старый воздух и вдохнуть новый.
АП Вам важно отношение публики к вашей работе?
АА Мне хочется, чтобы музыка была максимально отшлифована и выточена так красиво, как самое дорогое украшение на свете.
