События
К прекрасной задумке Союза композиторов России и зала «Зарядье» – циклу концертов-бесед «Я – композитор!», уже второй год знакомящему нашу публику с сегодняшними представителями «главной» музыкальной профессии, у автора этой заметки лишь один вопрос: полнота покрытия. Понимаю, большинство известных творцов живут в Москве или Петербурге, но ведь в культуре ценность определяется не массой, а индивидуальностью. Как тут не вспомнить успех программы, посвященной, например, нижегородскому мастеру Борису Гецелеву! И вот – отрадное продолжение «нестоличной» линии: для финала сезона 2020/2021 устроители припасли встречу с самобытным вологодским композитором Михаилом Гоголиным. А тот, в свою очередь, заинтриговал нас не слишком известной страницей русской классики, в который раз дав повод восхититься мощью и глубиной отечественной композиторской традиции.
Что значит быть композитором в Вологде? Мы ведь знаем, и в Москве-то музыка, написанная в наши дни, редко собирает аудиторию больше, чем Камерный зал «Зарядья». Если же проедем всего четыреста верст до прекрасного северного города, ровесника Первопрестольной, то убедимся, что при всем его культурно-историческом богатстве акустических сцен для академической музыки здесь ровно одна – маленький зал бывшего Дворянского собрания, ныне принадлежащий филармонии. Есть камерный оркестр (симфонический действует в другом городе области – Череповце), несколько хоров.
И, конечно, есть публика, которая любит не только Бетховена с Чайковским, но и современную музыку. Однако не всякую: здесь великолепно воспринимают Гаврилина (еще бы – на его родине), близкого ему по духу Свиридова – авторов, что тесно связаны с народной интонацией, понятной каждому жителю этого края. А вот так называемые авангардисты, утверждает Михаил (кстати, председатель местного отделения СКР, существующего с 2009 года и состоящего аж из девяти человек), не имели бы тут ни малейшего шанса, их просто сочли бы сумасшедшими. Проверено на опыте: выпускник тонкого мастера Эдуарда Патлаенко в Петрозаводской консерватории, Гоголин сам поначалу пробовал разные стили, но вскоре понял, что писать надо не с расчетом на то, что «поймут через сто лет», а на сегодняшнего слушателя. Так появились его кантата «Песнь преподобному Герасиму, Вологодскому чудотворцу», хоровой цикл «Вознесение», концерт для мужского хора «Пред дверьми храма Твоего»…
Но и эти сочинения не всегда слету находили дорогу к слушателю. К счастью, Россия велика, а ее артистическое братство «от Вологды до Керчи», описанное еще Островским, не миф. Вологодскому сочинителю подставляют плечо коллективы то из Петрозаводска, где он учился, то из Красноярска, где преподавал хоровое дирижирование, то из Петербурга, Саратова, Волгограда, Новосибирска… Вот и ныне прозвучавшая партитура могла бы еще много лет оставаться достоянием письменного стола композитора, если бы не любопытство и азарт Камерного хора Московской консерватории и его руководителя, профессора Александра Соловьёва.
История такова. В 2010 году на проходящий много лет в Вологде международный театральный фестиваль «Голоса истории» приехал коллектив из Львова с постановкой «Вишневый сад», выполненной как раз в авангардно-балаганном духе, но когда посреди этой ходульной суеты вдруг наступила тишина и раздался голос главной героини: «О мой милый, мой нежный, прекрасный сад» – то поэзия чеховского слова поразила особенно. Возникло желание собрать по разным произведениям Антона Павловича вот такие поэтические жемчужины и написать хоровой цикл, назвав его «Мой сад».
Пять лет ушло на накопление материала. И еще шесть – на ожидание исполнения. То есть отдельные части в Вологде звучали, но лишь теперь, благодаря столичным музыкантам, состоялась полноценная премьера всего семичастного произведения.
То, что игра стоила свеч, стало ясно с первых же звуков, с напевного и прозрачного хорала женщин на те самые слова «Мой милый, мой нежный…». С монолога-плача сопрано (солистка Мария Челмакина) «А настоящее ужасно по своей нелепости» (из «Дяди Вани»). Со скороговорки «Не велика штука пить» (из «Иванова»)… Богатая и контрастная партитура захватила тихой кульминацией в пятой части – арии-плаче сопрано «Если бы снять с груди и сплеч моих» (снова Раневская и снова голос Челмакиной), продолженной совсем уже неземным звучанием хора в шестой части. После чего все ностальгические слезы грубо стер финал – нечто вроде фуги с речитативным рефреном-окриком «Двадцать второго августа будет продаваться вишневый сад. Думайте об этом!.. Думайте!..» – кстати, ярко поданный хором и солистом Тарасом Ясенковым не только музыкально, но и актерски.
Да, были шероховатости: мне, например, показалось, что звук литавр (Елисей Дрегалин), накладывающийся на пение в финале, своей излишней плотностью глушил мелодику и текст, но ведь, опять же, это мировая премьера. Если будут последующие исполнения, все подобные задоринки можно убрать. А исполнения, я уверен, будут – в том и состоит один из смыслов цикла «Я – композитор!»: не просто извлечь на часок из пыли диковинный опус, но ввести в концертный обиход то, что достойно всеобщего внимания.
В этом отношении второе отделение логично продолжило первое. Напомню, формат цикла подразумевает, что герой встречи не только знакомит публику со своей музыкой, но и представляет ей то из музыкальной классики, что особенно любит и относит к основам, на которых взросло его собственное творчество. Диапазон тут – от весьма популярных вещей вроде «Времен года» Вивальди до совершеннейших редкостей, и вот это бывает особенно интересно. Именно так вышло на сей раз, когда Михаил Гоголин вместе Тарасом Ясенковым (в этом отделении представшим и как хормейстер) остановили выбор на произведении, которое я, к стыду, услышал впервые.
А ведь с него, по сути, и началась русская светская хоровая музыка. Речь о «Петербургских серенадах» Александра Сергеевича Даргомыжского. Это дюжина изящных, лиричных, ироничных, бравых, бурных, живописных (ряд эпитетов можно длить долго) терцетов с хором. Но поражает не только разнообразие и мастерство выделки этих маленьких шедевров – трудно поверить, но они предназначались для любительского исполнения! Впрочем, чего удивляться, ведь тогда, в 1840-е годы, русская концертная культура только зарождалась, вне храмов или театров никаких профессиональных хоров просто не существовало. Но каковы же были любители, если им нипочем ажурная партитура, которую можно назвать краткой энциклопедией хорового акапельного письма! А еще я бы назвал ее «Пушкинским венком» XIX столетия, поскольку автором половины текстов (помимо однократно представленных Языкова, Кольцова, Лермонтова, Дельвига и Тимофеева) является великий литературный тезка Даргомыжского.
И вот вам еще одно измерение концертного цикла «Я – композитор!», позволяющее объемно представить не только творчество непосредственного героя программы, но и свежим взглядом посмотреть на всю картину отечественной музыки. Ибо увидеть еще один из истоков «Пушкинского венка» Георгия Свиридова – одной из главных русских партитур конца ХХ века – и значит существенно дополнить эту панораму. По крайней мере, для меня теперь свиридовская «Стрекотунья-белобока» определенно станет продолжением скороговорочной «Бури» Даргомыжского, ну а арка от «Мери» до Мери» нерушима, несмотря на полтора столетия между ее точками опоры.
В заключение отмечу: у героев цикла, с которыми прежде общалась культуролог Анна Генина, теперь новая собеседница – молодой петербургский музыковед Анна Виленская. Уступая пока предшественнице в широте исторических, философских, литературных и прочих ассоциаций, она привлекает быстротой реакций и обаятельной способностью без стеснения удивляться таланту своих визави. Прекрасное свойство для живого общения с композиторами и публикой.
P.S. Уже анонсировано продолжение цикла «Я – композитор!» в следующем сезоне. Первая встреча – 18 сентября с молодым лидером новой волны в татарской музыке Эльмиром Низамовым.
