События
Не многие региональные театры могут позволить себе такую роскошь, как исполнение барочного репертуара – для этого требуется особая квалификация музыкантов оркестра и певцов, а также старинные инструменты. Кроме того, всегда есть риск, что публика не придет: люди покупают билеты преимущественно на знакомые названия, однако, если подойти к делу грамотно, эстетика барокко вкупе с вечными сюжетами по-прежнему оказывается для многих близкой и понятной.
Постановка оперы Пёрселла «Дидона и Эней» в Астраханском театре оперы и балета – идея нового главного режиссера Алексея Смирнова, который пришел в театр всего два года назад. Его творческие интересы сосредоточены как раз в области барокко и вместе с тем современной музыки. Немного пообщавшись с ним, становится понятно, что взгляд Алексея на искусство не поверхностный: собственное творчество он выстраивает, разбираясь в довольно обширном контексте. Он уже ставил, например, в «своем» театре «Свадьбу Фигаро» Моцарта, «Пиковую даму» Чайковского в Баку, «Письма Ван Гога» Фрида в Мариинке, спектакли в жанре инструментального театра в Центре Мейерхольда и не только.
Буквально недавно Алексей Смирнов выпустил в Астрахани «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева, и сейчас, чтобы начать работу над барочной постановкой, ему удалось сложить непростой пазл. Нужно было найти удачное пространство для камерной сцены (барочные театры, как известно, были небольшими, что стоит учитывать) и определиться с конкретной оперой, которую реально было бы поставить на достойном уровне. Новую сцену соорудили сразу за основной – с обратной стороны, она получилась не маленькой, восемнадцать метров и с оркестровой ямой, зато пространство для публики осталось в меру ограниченным, а также сформировалась комфортная акустика.
Оперу «Дидона и Эней», по версии исследователей, композитор сочинял с расчетом на доступность исполнения – подлинного автографа партитуры Пёрселла не сохранилось, и существует несколько восстановленных редакций, музыка культовой английской оперы, безусловно, невероятно красива и удобна, но, действительно, не очень сложна. Есть в недрах ее драматургии некая «опасность» для режиссеров: законы жанра в то время предполагали излишнюю описательность и длинноты, несмотря на всего лишь часовую продолжительность. Мифологический сюжет, напротив, предельно строен и понятен, считывается даже в самых смелых режиссерских интерпретациях.
Центральная идея постановки Алексея Смирнова – психоанализ бракоразводного процесса. Такая ситуация знакома, пожалуй, почти всем: даже если вы не разводились, то наверняка когда-то переживали расставание с любимым человеком. Так, в новой интерпретации колдунья Афродита становится матерью Энея, плетущей вместе с сестрой и дочерью интриги против своей невестки Дидоны, и расчетливо впутывает в это дело Аскания, который здесь представляется публике как сын Энея от первого брака, чью роль очаровательно и смело исполнила маленькая Евдокия Черчинцева. Сама Дидона царицей Карфагена остается лишь метафорично – мы видим ее деловой женщиной из нашего или близкого к нашему времени, а служанка Белинда теперь примеряет роль адвоката по бракоразводным процессам.
Краткий пересказ концепции, может быть, выглядит чуть иронично, но на деле прием психологического театра и ролевой игры вполне работает, заставляет думать и сопереживать, держит от начала до конца внимание публики. Решение спектакля напоминает метод сразу нескольких современных европейских оперных режиссеров, но о «вторичности» говорить нельзя: идея состоятельна и не очень уж и очевидна, а мировой театральный тренд применен убедительно, в деталях, музыке ничто не противоречило. Можно только порадоваться за Астраханский театр, где подобное стало возможным.
Художник-постановщик Сергей Скорнецкий удачно вписал видеоконтент и «трюки» со светом и титрами в общую сценографию, создав эффект расширения пространства за счет акцента на перспективу морского пейзажа. Вместе с костюмами Елены Бодровой все на сцене смотрится эстетично и уместно. Солисты внешне прекрасно соответствовали своим персонажам, что все-таки важно, а случается не всегда. Однако качество спектакля стоит оценить, прежде всего, по критериям другого порядка, поскольку тот самый психологизм достигался именно тщательной режиссерской работой над существованием артистов на сцене, которая теперь расположена довольно близко к публике, и все лица прекрасно видны.
Анна Радугина, воплощая образ Дидоны, импровизировала и музыкально, как это предполагает барочная традиция, и сценически – очевидна детальная проработка и трансформация ее образа, завязанная на крепнущей силе характера героини. Также и Андрей Шитиков смог сделать партию Энея весьма свободно и эмоционально. Если у главных героев какой-то жест или реакция иногда и получались с легким актерским перегибом, то общую картину это не разрушало. Оба солиста, не являясь барочными певцами, не стали аутентично снимать голос с дыхания и делать звук более прямым, чтобы не лишиться привычной для себя вокальной техники, поэтому смогли минимизировать голосовые проблемы и на протяжении всей оперы пели аккуратно, делали разумную тонкую нюансировку.
Яна Павлова была органична в образе Белинды, Кира Кириллина харизматично играла Афродиту-мать, под стать которой выглядели Надежда Мейер и Оксана Воронина в ведьминских образах Елены и Ириды, но их подвели такие коварности, как несовершенная чистота интонации и чуть стертая естественность тембров. Однако чувствуется, что обращение к барочной музыке пошло всем солистам на пользу. Откровенных неудач не было, все звучали по-разному, но «прибранно», стремились к стилевому идеалу, и пока еще при повышенном контроле собственного пения не забывали выкладываться актерски, чем дирижер-постановщик Евгений Кириллов может гордиться – ему удалось «собрать» солистов, хор и оркестр воедино, не допустив серьезных музыкальных огрехов.
Опера «Дидона и Эней» завершила в Астраханском театре фестиваль «Грани барокко»: в программе также выступал ансамбль Филиппа Ноделя Les Moscovites, и большой хоровой концерт дал «штатный» коллектив под руководством Алексея Мелькова. Понятно, что первое прикосновение к такому сложному и непривычному материалу сразу всех участников творческого процесса мастерами барочного театра не сделал, но дебютный успех и потенциал работы в этом направлении очевиден.
