Релизы
Несмотря на молодость, Венсан Лардере считается одним из выдающихся пианистов современности. Более того, он удостоен престижного звания Steinway Artist, в одном ряду с Антоном Рубинштейном и Сергеем Рахманиновым. Критика называет Лардере «мастером, превращающим рояль в оркестр», «художником завораживающих пианистических красок», «реинкарнацией Клаудио Аррау». В октябре этого года на лейбле Piano Classics был выпущен новый альбом французского пианиста, предоставляющий возможность в очередной раз оценить, насколько подобные эпитеты справедливы.
Уже сама концепция программы из произведений Ференца Листа убеждает в том, что Лардере – опять же, несмотря на молодость – глубокий мыслитель, философ. Альбом называется «Между светом и тьмой». Само название хоть и интригующее, но не совсем точное. Вернее было бы назвать альбом «Между жизнью и смертью». А еще вернее – «Между смертью и вечностью».
У Лардере крайние «точки» программы – чисто романтическая «иллюстративная» фантазия-соната «После чтения Данте» из второго тома «Годов странствий» (№ 7), написанная в 1849 году, и ноктюрн «Во сне» с недвусмысленной аналогией вечного покоя, сочиненный в 1885 году, – яркий пример позднего Листа с его исканиями в области «музыки будущего». Между ними – различные образы смерти, открываемые траурной одой «Ночь» (1864), написанной в память дочери (Лист хотел, чтобы эта ода вместе с одой «Мертвые», посвященной памяти сына, была исполнена на его собственных похоронах).
Наиболее вкусно и полнозвучно-оркестрово прозвучала у Лардере соната, в которую он при этом привнес некий импрессионизм, «взгляд из зазеркалья», сглаживая чисто внешние виртуозные эффекты и углубляя тем самым внутренний психологизм.
Продолжением философского повествования является одно из самых, можно сказать, концептуальных произведений Листа – ноктюрн «Бессонница! Вопрос и ответ». Он относится к лету 1883 года, первому лету после смерти Вагнера, которую Лист переживал чрезвычайно тяжело. От романтизма не осталось и следа. Схематичное построение вне привычных традиционных законов музыкального языка XIX века – это «копье, пущенное в ХХ век», по выражению самого композитора. Вот только написано это послание потомкам изломанным языком диссонансов… И, словно видением во время тяжелой бессонницы, проплывает под окнами «Траурная гондола». Лист сам объяснял, что, будучи поздней осенью 1883 года в Венеции, увидел в окно похоронную процессию, и мелодия родилась сама собой, словно из ниоткуда. Неужели это и в самом деле было пророчеством? 13 февраля умирает Вагнер, а вторую редакцию «Траурной гондолы», как раз и исполняемую Лардере, Лист завершил перед собственной смертью…
Лардере в обоих этих произведениях словно уходит в себя. После зримых, «нарисованных» чуть ли не в 3D образов грешников из сонаты, горящих в аду и грезящих о недостижимом рае, и мрачноватой «звучной» красоты романтической «Ночи» остается осторожная недосказанность; не утверждение, а предположение: смерть – это просто вопрос без ответа.
В такой же «скупой» манере исполняет Лардере зыбкие и гармонически шаткие «Серые облака» (1881), восхитившие в свое время Дебюсси. У Лардере это даже не импрессионизм, а буквально минимализм. Пианист словно опасается своей славы «импрессиониста от фортепиано» и нарочито сковывает себя, «сушит» звук (в данном случае можно добавить «к сожалению»), стараясь ни в коем случае не поддаваться на «живописание» грустного осеннего неба, а максимально сосредоточиться на самоанализе, на «копании» в собственной душе. Ведь как писал венгерский музыковед и педагог Бенце Сабольчи: «Лист-поэт и мыслитель показывает теперь скрытые, но тем более глубокие и правдивые взаимосвязи между природой и человеческой душой». Душой все еще мятущейся и не находящей умиротворения.
Неистовая «Баллада № 2» (1853), вдохновленная жутковатой готикой «Леноры» Готфрида Августа Бюргера, повествует о безумной скачке влюбленной девушки с призраком ее недавно убитого жениха к кладбищу, где происходит их инфернальная свадьба среди гостей-скелетов. Однако, Клаудио Аррау утверждал, что на самом деле листовская «Баллада» основана на греческом мифе о Геро и Леандре (недаром в грозных хроматизмах басов можно услышать раскаты морских волн), в котором вообще-то тоже «все умерли». И Лардере вполне оправданно вновь сбрасывает искусственные оковы «антиимпрессиониста» и дает волю своим наиболее сильным сторонам – способности к «музыкальной живописи», игре тембрами, контрастами динамических оттенков, глубокому полнокровному звучанию инструмента. Причем даже на более высоком уровне, чем при исполнении «Дантовой сонаты».
Трагедия идет к кульминации. И в программе Лардере таких кульминаций две.
Первая – в произведении «Р[ихард] В[агнер] – Венеция» (R.W. – Venezia), написанном непосредственно на смерть Вагнера. «Умереть, мне кажется, проще, чем жить», – признавался тогда Лист.
Вторая – в сочинении, отделенном от 1883 года на три десятилетия. В 1849 году на Листа произвело самое тягостное впечатление известие о поражении его родины Венгрии в освободительном движении, во время которого он потерял много своих друзей. И Лист написал одно из своих самых трагических произведений – «Погребальное шествие. Октябрь 1849» (Funérailles), вошедшее под номером 7 в фортепианный цикл «Поэтические и религиозные гармонии». Яков Мильштейн очень образно и точно описал это сочинение: «В сущности, “Погребальное шествие” передает картину великого народного горя; грозно и мрачно звучит погребальный звон, который сменяется медлительно-мерным похоронным маршем, как бы выражающим тяжелую поступь целого народа; далее всплывают воспоминания о близких людях, сложивших голову за родину, – задушевные, печальные, словно “вызывающие слезы”; затем в торжествующих звуках фанфар возвещается слава героям, и, наконец, снова с огромной силой звучит похоронный марш».
В исполнении Лардере «Погребальное шествие» вызывает буквально оцепенение, ступор, потрясение. Это не рояль, не орган и даже не оркестр, а хор человеческих голосов. Кажется, что такого «спецэффекта» можно было достичь только при очень личном переживании. И вновь приходится удивляться тому, откуда у молодого человека, каким является Лардере, жизненный опыт, позволяющий проникать в такие бездны?
Однако, это еще не конец. «Рок» (Unstern. Sinistre. Disastro). Вернее, «Злой рок»; даже самим названием, повторяющим это понятие на немецком, французском и итальянском языках, усиливается картина всеобщего апокалипсиса. Точная дата создания этой фортепианной пьесы неизвестна, но, скорее всего, она относится к 1886 году, году смерти Листа. Лардере подчеркивает, еще более обостряет диссонансы (вызывающие ассоциации с экспрессионизмом Антона Веберна), приводящие на грань атональности, разрушающие гармонию не только музыки, но и всего мироздания.
Но Лардере не оставляет своего слушателя один на один с ужасом всемирной катастрофы. Завершающий программу ноктюрн «Во сне» утверждает, что смерть – это не хаос, а покой. Пессимизм или оптимизм заложен в такой концепции? Вопрос без ответа.
Что ж, к восторженным эпитетам в отношении Венсана Лардере можно добавить еще один: кажется, несмотря на молодость, он заглянул в бездну, в Дантовы круги ада и постиг их.
