События
Это третья законченная опера Петра Ильича, которая, в отличие от «Ундины» и «Кузнеца Вакулы», имела, по свидетельству современников, серьезный успех. Поставленная в Петербурге в 1874 году, она держалась в репертуаре три сезона и имела благожелательную прессу. Тем не менее композитор остался недоволен своей работой и запретил печатать партитуру, пока не доделает новую редакцию. Известно, что он интенсивно занимался «Опричником» в последний год жизни, но довести задуманное не успел. Опера эта ставилась много раз до революции и чуть реже, но все же с определенной периодичностью – в советское время: Екатеринбург, Киев, Нижний Новгород, Бишкек, Харьков, Пермь. В 1999 году она, спустя столетие, вернулась в Большой театр, а в 2015 году – в Мариинку.
Премьера Михайловского театра имела двойную интригу: кроме подзабытого названия всемирно любимого композитора, внимание привлекла персона режиссера – начальника управления президента РФ по общественным проектам. В СМИ уже пущен мем о нем, как о «самом творческом чиновнике». И правда, он провел серьезную подготовительную работу, ездил в Дом-музей Чайковского в Клину, где изучал рукопись «Опричника». Его постановка выдержана в строго академическом стиле: Сергей Новиков сразу же обозначил свое кредо – вслушаться в партитуру и вчитаться в каждое слово либретто, сделанное самим композитором. Апеллируя к намерениям Петра Ильича, режиссер и дирижер сделали серьезные купюры, стремясь к максимальной конденсации действия. Откровенно говоря, такое решение видится правильным, особенно в «этнографических» сценах: бесконечные куплеты в квазифольклорных хорах давно утратили свой семантический смысл. Так что данная версия смотрится динамично, за исключением начала оперы, когда боярин Митьков (Антон Пузанов) сватает у князя Жемчужного (Александр Безруков) его дочь. Тут можно было бы поискать подходы и сделать сцены позатейливее.
Хотя сценография Александра Купаляна визуально воссоздает реалии эпохи Ивана Грозного, но «дыхание» сегодняшнего дня передается через видеопроекцию. Режиссеру она нужна и для того, чтобы максимально сократить паузы между переменами декораций (опять-таки из заботы удержать зрительское внимание), и для того, чтобы добиться мгновенной, почти кинематографической смены ракурсов. В красных интерьерах княжеских палат в разгар хмельного свадебного пира опускается интермедийный занавес, сквозь который видны лишь фигуры жениха и невесты, Андрея и Натальи. На фоне пейзажа с куполами и храмами (по рисункам А.Васнецова) они поют свой любовный дуэт, словно переносясь в заоблачные дали. Это один из красивейших и трогательных моментов спектакля.
Всегда задаешься вопросом, зачем вынимать из запасников сосланные туда произведения искусства. В «Опричнике» есть немало драматических сцен, захватывающих эмоциональным накалом и действительно вдохновенной музыкой. Опера создавалась в те же годы, что и «Псковитянка» Римского-Корсакова, и «Борис Годунов» Мусоргского, и тень Ивана Грозного витает во всех трех партитурах. Чтобы усилить параллели, Новиков выводит в финале царя (что не было предусмотрено композитором, являющимся и автором либретто). Как и в «Псковитянке», Грозный молча проходит по сцене, легким мановением руки отдавая приказ лишить жизни Андрея Морозова, а потом молчаливо баюкает его невесту Наталью, воспроизводя мизансцену знаменитой картины Ильи Репина. Режиссерские аллюзии Новикова ясно читаемы, и это, несомненно, достоинство спектакля. Здесь фактически нет положительных героев. Андрей Морозов – мечущийся в сомнениях человек, посвятивший свою жизнь мщению. Его нерешительную, склонную к романтическим иллюзиям натуру актерски убедительно воплощает приглашенный тенор из «Геликон-оперы» Иван Гынгазов, хотя вокально он не везде себя чувствует комфортно – где-то или «пережимает» верха, или забывает о кантилене. Очевидно, что ему есть над чем поработать в этой партии.
Его оппонент – князь Вязьминский в исполнении Алексея Тихомирова (также геликоновца) – одна из удач премьеры. У этого певца огромный сценический опыт исполнения во многих театрах мира аналогичных властных персонажей: царей (в том числе Бориса Годунова) или демонических личностей, подавляющих всех вокруг. Такой солист – находка для режиссера, поскольку его органика сама диктует рисунок роли, а роскошный, богатый красками голос способен передать большую палитру настроений. Вязьминский схож с Малютой Скуратовым – такой же кровавый убийца. Он пытает бояр, издевается над ними и заставляет пройти «посвящение кровью» Андрея Морозова, который собственноручно топит связанного ребенка (мимическую роль исполняет Никита Новиков, сын режиссера).
Но главным героем, двигателем событий становится Федор Басманов: постановщики усиливают его роль, делая гением интриги. Партия написана для меццо-сопрано, но, по мнению режиссера, Чайковский исходил из принципиально иной мотивации, чем, скажем, Глинка, поручивший женскому голосу партию мальчика Вани. Басманов – жесткий, очень влиятельный аристократ, имевший, как утверждают историки, интимную связь с Грозным. И тембр голоса выдает андрогинную сущность Басманова: в опере он демонстрирует свои особые чувства к Андрею Морозову – не только опекая и направляя его, но и тактильно. Более естественно в этом рисунке роли действует и звучит Софья Файнберг, делая акцент на дерзкое удальство опричника. Что касается приглашенного солиста Вадима Волкова, то хотя контратенор – близкий по диапазону голос, но технологически эта партия для мужчин менее удобна, да и по комплекции он не так уж контрастирует с Софьей. Так что нет особой необходимости следовать модной тенденции и заменять женские брючные партии контратенорами. Впрочем, это дело вкуса…
Боярыня Морозова у Екатерины Егоровой чем-то напоминает Салтычиху: для нее Чайковский написал эффектную сольную сцену, где она молится и вспоминает былое величие, а потом наставляет сына держаться подальше от Басманова и от опричнины. Голос Егоровой иногда достигает вагнеровской мощи – вероятно, из желания передать страстность и кипучесть характера персонажа; но уместность перехода на форсаж вызывает вопросы. Симпатии вызывает вокал Валентины Феденевой, певшей в первом составе Наталью, дочь князя Жемчужного. Она кажется поначалу «голубой героиней» – мечтательницей, не выходящей за рамки одного амплуа, но по ходу пьесы раскрывается как сильная натура, готовая всем пожертвовать ради дорогого человека.
В целом обращение к «Опричнику» оказалось удачной идеей: у этой малозвучащей оперы русского классика нет шлейфа постановочной традиции, что позволило режиссеру Сергею Новикову внятно проиллюстрировать музыку и создать крепкую историческую драму. Респект главному дирижеру театра Александру Соловьеву, в твердых руках которого музыкальное повествование обрело цельность и ясную структуру. Симфоничность мышления Чайковского он выявил во всем разнообразии оркестровых красок, пусть даже звучание иногда казалось даже слишком объемным: думается, достижение идеального баланса – вопрос времени.
Художественный руководитель Михайловского театра Владимир Кехман, чей лик в царском облачении интриговал на постерах и афишах, признался, что «торговал лицом» по просьбе отдела маркетинга. Боялись, что народ не пойдет на непопулярное название, пусть и написанное Чайковским. Но опасения теперь можно отбросить: получился отличный блокбастер, способный заинтересовать и меломанов, интересующихся реконструкцией архивных раритетов, и широкую публику, ищущую в опере «кровь и любовь».
