Знаменитый французский документалист и скрипач Бруно Монсенжон ныне приехал в Россию, чтобы представить в Красноярске, Новосибирске и Москве свой фильм «Мстислав Ростропович. Непокоренный смычок», европейская премьера которого недавно состоялась на телеканале «АРТЕ».
Монсенжон снял около 100 фильмов о музыке и музыкантах, в том числе нашумевшие киноленты об Иегуди Менухине, Святославе Рихтере, Геннадии Рождественском, квартете Альбана Берга, Гленне Гульде и Давиде Ойстрахе – именно по настоянию Ойстраха Монсенжон прекрасно выучил русский язык, поэтому наш разговор обошелся без переводчика. В интервью для «Музыкальной жизни» месье Монсенжон (БМ) рассказал Марии Бабаловой (МБ), о том, как рождаются его фильмы, и какие они, великие музыканты, в личном общении, без помощи переводчика.
БМ Я безумно счастлив, что премьера моего фильма о Славе состоялась в России, в Москве. Для меня это очень важно и ценно! Хотя меня удивил формат закрытых показов, и у меня возникло ощущение, что в России фильм ждали с какой-то настороженностью, но, главное для меня, с искренним интересом.
МБ А где вам прием фильма понравился более всего?
БМ В Париже, что было для меня абсолютной неожиданностью. В последнюю минуту мы даже должны были взять второй зал, потому что пришло очень много публики. Но и в Харькове, Минске и Варшаве фильм встретили очень хорошо. А сейчас мои продюсеры уже запланировали премьеру в Швеции.
МБ Как родилась идея фильма о Мстиславе Ростроповиче?
БМ В тот момент, когда Ростропович привез мне огромную сумку видеоматериалов. К сожалению, большинство из них были очень плохого качества и не атрибутированы. Но они разожгли мой интерес, и под конец нашей встречи, после очень «не сухой» ночи, около пяти утра я спросил его: «Вы, может быть, хотели, чтобы мы сделали фильм вместе?» «Нет-нет, потом-потом, после смерти!», – сказал тогда Слава.
Спустя две недели Галина Павловна Вишневская мне очень жестко сказала: «Ты дурак, – она сказала еще крепче, – снимать надо сейчас!» И только два года назад, когда я познакомился с их дочерьми – Олей и Леной, я узнал, к моему большому шоку, что Слава тогда расстроился. Но думаю, что тогда инстинкт его гения сработал: он знал, что посмертный фильм будет намного более интересный.
МБ Что было самым трудным в работе над этим фильмом?
БМ Два обстоятельства. Первое – необходимость урегулировать вопрос авторских прав относительно того архивного материала, который я нашел и использовал в фильме. Я категорически не хотел использовать популярную кинохронику и «чужую» концертную съемку. И мои продюсеры вели очень долгие и серьезные переговоры насчет авторских прав.
А однажды я со Славой даже очень сильно поругался. Я объяснил, что мне нужно будет с ним работать в течение 12 часов. Он согласился, мы определили дату. Я долго перед этим готовил рисунок кадра, репетировал с дублером, взяв молодого виолончелиста. А Слава приехал в студию, как и было оговорено, но с друзьями, журналистами, и не был расположен к серьезной работе. Моему разочарованию не было границ. Мы с трудом смогли поснимать 5 из 12 часов. После мы даже поссорились и некоторое время не общались. Но потом, когда я делал фильм об Ойстрахе, мы часто виделись и, конечно, помирились. Долго обижаться на Славу было невозможно.
Но для меня этот фильм оказался, пожалуй, самым трудным. Уже когда весь возможный материал был собран и отснят, я более полугода возился с ним, исчерпав и лимит времени, и терпение своих монтажеров и продюсеров. Это был период страшного стресса для меня. Не знаю, как я выжил! Я находился на гране суицида… Мне этот фильм дорого достался.
МБ А у вас не было желания сделать фильм, посвященный Галине Вишневской?
БМ Признаюсь – не люблю оперу. Моцарт, Вагнер, Дебюсси, Мусоргский или Чайковский – это, конечно, интересно, а итальянская опера для меня очень примитивна, особенно Пуччини. А вот Верди, я заметил, притягивает меня даже против моей воли. Конечно, есть певцы, перед которыми я преклоняюсь. В первую очередь, это Юлия Варади, которую я считаю лучшей певицей XX века. Хотя ее имя известно только в оперных кругах, она абсолютно уникальная исполнительница, которая пожертвовала собой ради мужа, гениального баритона Дитриха Фишера-Дискау. Так же как и Виктория Постникова – ради Геннадия Рождественского – великого дирижера. Но Виктория Постникова – самая яркая пианистка нашего времени. Намного выше Марты Аргерих.
МБ Та дистанция, что чувствуется в фильме о Ростроповиче между вами и вашим героем, – это сознательный режиссерский ход?
БМ Это естественно получилось. В этом, думаю, настоящий Ростропович. Мы были хорошо знакомы. Ростропович всегда был со мной очень теплым человеком, всегда говорил мне: «Солнышко мое». Только много позже я узнал, что он так обращался ко всем, с кем общался.
МБ Для вас это стало разочарованием?
БМ Нет. Просто значит, что дружеские отношения были не очень полные.
МБ А с кем из героев, вам кажется, у вас сложились по-настоящему «полные» отношения?
БМ Особо любимым моим человеком был Иегуди Менухин, феноменальная, божественная фигура. С ним у меня получился уникальный человеческий контакт. Мне до сих пор больно, что его нет в живых. Он мог еще многое сделать. Последнее письмо он мне написал из больницы в Берлине 11 марта, на следующий день его не стало, а получил я это письмо 13-го числа.
И, конечно, особняком стоит для меня личность Гленна Гульда. И сегодня я имею с ним контакт постоянно. У него не было тела! Это был чистый дух! Каждый день я передаю ему свои мысли, а он передает мне свои. Я по нему безумно скучаю. Всегда знал, что когда у меня плохое настроение, депрессия, то проведу с ним десять минут – и проблем как не бывало.
МБ Какими своими фильмами вы гордитесь больше всего?
БМ Мне трудно выбрать между фильмом о Рихтере или моей работой с Геннадием Рождественским, человеком-монументом! Я ненавижу телевидение с его жестким форматом и рекламными паузами, с его вечным ответом: 59 минут и ни секундой больше. Но мой фильм «Рихтер непокоренный» был в эфире три часа! Хотя Рихтер не был среди моих самых близких кумиров и друзей, это величайший человек и личность, через судьбу которого для меня раскрывалась и тема России.
МБ Вы часто делаете фильмы на заказ?
БМ Я никогда не делал фильмов на заказ. Никогда, если не считать одного исключения. Это фильм об итальянском пианисте Маурицио Поллини. Он меня сам попросил снять фильм о себе. Получился такой глянцевый портрет, что мне совсем неинтересно.
МБ Над какими фильмами вы работаете сегодня?
БМ Я только что закончил версию фильма о Мстиславе Ростроповиче для DVD, где будет сорокаминутный бонус. Этот фильм я пока «не отпустил», он все еще живет во мне. Но я сегодня уже пишу сценарий о выдающемся немецком дирижере Карлосе Клайбере. И еще я мечтаю снять картину о выдающемся пианисте Григории Соколове. Хотя понимаю, что это будет очень сложно, несмотря на то, что мы давно приятельствуем – встречаемся и часто созваниваемся, дискутируем о музыке, кино, книгах, фильмах, самолетах и о винах Бордо. Зная замкнутость Соколова, в это трудно поверить, однако это так. Но как только я завожу разговор о фильме про него, он ускользает. А я нашел, думаю, к нему кинематографический ход в стиле Тарковского. Я не могу раскрыть сейчас все карты. Вопрос в том, что я требую от своих героев почти актерского включения в процесс, если мы работаем вместе, ибо трансляция даже самых выдающихся концертов – это не мой стиль. Мне не интересна реальность, конкретика биографии даже самого удивительного человека – я стремлюсь к высказываниям, имеющим универсальное звучание.
