Релизы
Гуру андеграунда Алексей Борисов («Ночной Проспект», «Волга», F.R.U.I.T.S., ASTMA) представил серию проектов в стиле экспериментальной электроники, исполненной на стыке с фри-роком. Из них более всего заинтересовала группа с «космическим» названием Buran, которая на дебютном диске предстала в составе: Борисов — электроника, гитара; Иван Бурсов — саксофон; Хаджиме Коджиро — барабаны тайко, электроника; Варвара Андреева — электроника.
Название альбома означает всего лишь время его звучания, но все прочее в нем детально расшифровать вряд ли получится. Музыканты меланхолично рассказывают, что «…собрались почти случайно… подвернулась оказия на студии… вместе до этого почти не играли… записали за один заход». Buran никуда не спешит, никакой бури не затевает, музыка словно подкрадывается к слушателю, но постепенно занимает внимание полностью. Стиль — сочетание электроники от Борисова и акустики его коллабораторов, и как итог — свобода звукоизвлечения, создание интеллектуальной завораживающей среды, одна из целей которой — доведение абстрактности, неконкретности образов до предела.
Эта эстетика и раскрывается, и усложняется живыми инструментами. Тайко-барабаны Хаджиме Коджиро в концертном исполнении (проект можно было услышать на московской презентации) занимают существенное место, создают специфический саунд-аромат. Запись поначалу тоже обещает пир ударных. Прописаны они и правда гулко и заметно, но постепенно вливаются в коллективную импровизацию, и порой безумствующий в соответствии с канонами свободной музыки саксофон становится заметнее. Барабаны не то чтобы говорящие или подталкивающие к движению, но они единственные пытаются навести тут «порядок», словно вбивают опоры в саунд-панораму, на которые другие инструменты уже нанизывают гирлянды звука.
Индустриальная музыка, как и фри-жанры, постепенно становится привычной деталью музыкального пейзажа. В мире этот процесс идет полвека, музыканты, естественно, ищут новые пути в этой бесконечности звуков. Борисов постоянно помогает коллегам моложе — он один из формообразующих участников независимого музыкального сообщества. И он явно не собирается становиться проще. Его индастриал таинственен, он потихоньку, шорохом, звоном выглядывает, выходит из-за фри-выкриков саксофона и шаманства ударных. Но образы, которые создают инструменты, — это не апокрифические лебедь, рок и щука. Здесь идет поиск гармонии, формируется граница между живым и электронным звуком. Ориентальная вроде бы таинственность незаметно переходит в воздушность и прохладу, которые кажутся уже скандинавскими. Результат — не поединок машины с человеком в поиске взаимопонимания и взаимоощущения, не привычный конфликт между ними и не ожидаемый шаг навстречу друг другу. Человек тут не становится машиной, машина не притворяется человеком, но у них находятся общие темы поговорить и поводы поимпровизировать, пообщаться, обменяться темами и идеями.
