Контркультура
Барабанщик Александр Машин, известный как Саша Машин (СМ), хорошо знаком российскому джазовому сообществу. В середине 1990-х его, санкт-петербургского джазового вундеркинда вывез в Москву Игорь Бутман. В Москве Саша подтвердил складывавшуюся репутацию, став одним из самых востребованных барабанщиков: он играл во многих отечественных составах, аккомпанировал десяткам именитых иностранных гастролеров – от Джонни Гриффина до Эдди Хендерсона, участвовал в записи ряда альбомов, активно гастролировал по всему миру. В минувшем году в его жизни произошли радикальные изменения, о которых он подробно рассказал Артёму Липатову (АЛ).
I. OUTSIDETHEBOX
АЛ В 2018 году у тебя вышел сольный альбом «Outsidethebox». На моей памяти ты – первый российский джазовый барабанщик, решившийся на такое.
СМ Я никогда не писал музыку, но всегда испытывал огромное желание участвовать в процессе создания чего бы то ни было. Важно иметь собственное видение и собрать идеальный состав для исполнения музыки в твоей голове. Этого достаточно, чтобы быть лидером. И тому масса примеров – вспомнить хотя бы Арта Блэйки, основателя одного из самых знаменитых ансамблей в истории джаза – Jazz Messengers. Блэйки не написал ни одной вещи! Мне всегда хватало энергии, и часто получалось так, что зачастую в чужих проектах мне приходилось брать на себя вопросы по организации. Но почему бы не вкладывать себя в то, что ближе всего мне самому? Тут еще и другая история: десять лет своей жизни я посвятил фотографии – настоящей, не постановочной. Я снимал только то, что происходит вокруг, только на пленку, сам проявлял, зачастую и сам печатал – в общем, это была сложная и, замечу, затратная история. И она закончилась в Лондоне. На Трафальгар Сквер есть подвальная галерея, где в рамках большого фестиваля азербайджанской культуры прошла моя персональная выставка.
АЛ Почему азербайджанской?
СМ Я много тогда бывал в Азербайджане, снимал беженцев из Карабаха: в Азербайджане для них тоже не было места, они строили дома из соломы и глины… Выставка прошла, мне предложили сыграть концерт. И тогда я поймал себя на мысли, что деградировал музыкально, что не в состоянии ничего сыграть. Пришло понимание – пора возвращаться в музыку. Понимаешь, я использовал ее как средство зарабатывания на фотографию. Общаясь с музыкантами, я не мог понять, почему у них так невысока визуальная культура, почему им нравятся такие убогие картинки, изображения… И в то же время я обнаружил, что мои коллеги-фотографы слушают в основном чудовищную музыку! В Петербурге я как-то встретил Женю Петрушанского. Он – выдающийся фотограф, снимает серию об актерах Большого драматического театра. Оказалось, что он – единственный из моих друзей-фотографов, кто действительно разбирается в музыке. И вдруг Женя мне сообщает, что его одноклассник увлекается джазом, собирает винил и хочет что-нибудь выпустить, готов поддержать. С этого все и началось. Оказалось, что амбиции серьезные, и речь идет не об одной записи, а о серии – в общем, вызревает лейбл. Я не сразу понял, что никто не шутит, что у меня и впрямь карт-бланш. А когда осознал преимущества положения, стало ясно: я сделаю все не только для своей пластинки, но вообще для всей этой истории.
Знаешь, если просто записать альбом и просто выложить, скажем, на iTunes – это затраты, перекрывающие все возможные доходы. Тираж CD – не так дорого. Но мы же выпустили еще и винил! Когда я увидел тираж своей пластинки, не мог поверить глазам.
Кстати: Альбом Outsidethebox – весьма амбициозная работа, первая пластинка нового джазового лейбла Rainy Days Records с участием российско-американского трубача Александра Сипягина, пианиста Алексея Иванникова, контрабасистов Макара Новикова и Дарьи Чернаковой, бас-гитариста Антона Давидянца, голландской вокалистки Хиске Остервейк, нидерландского тромбониста Одея Аль-Магута, русско-британского саксофониста Жени Стригалёва, американского трубача Джоша Эванса, гитариста Евгения Побожего, саксофониста из Италии Розарио Джулиани и кубинско-российского перкуссиониста Фиделя Алехандро.
Машин сам спродюсировал запись вместе с главой Rainy Days – Евгением Петрушанским, а сводил Outsidethebox в Нью-Йорке звукорежиссер Майк Марсиано вместе с Сипягиным. Материал альбома – пьесы Сипягина, Новикова и Чернаковой. Это – интересный, сложно организованный, тщательно выстроенный и виртуозно сыгранный джаз сегодняшнего дня, легко укладывающийся в мировой контекст. Если название альбома и апеллирует к выходу из зоны комфорта, то это относится прежде всего к самому Машину, совершившему и впрямь смелый поступок: в России барабанщики ни разу еще не выпускали сольных альбомов – и уж тем более без авторской музыки.
II. RAINY DAYS RECORDS, ТАЙМ-МЕНЕДЖМЕНТ И ПЕРЕОЦЕНЕННОСТЬ ТАЛАНТА
АЛ Какова твоя роль в компании?
СМ Я – музыкальный продюсер лейбла.
АЛ Чем, кроме твоего альбома, можете похвастаться?
СМ В августе мы провели свой фестиваль… Потом съездили на форум jazzahead!, много с кем познакомились и были очень удивлены тем, что наши попытки не бессмысленны. Я встретился там с главой глобального джазового департамента Apple Music – оказалось, он уже знает меня и мою музыку! Мы познакомились со всей джазовой прессой, во многом благодаря главному редактору Jazz.Ru Кириллу Мошкову, который написал про нас статью для журнала DownBeat – в общем, на следующий год мы снова едем на jazzahead! и у нас уже будет собственный стенд.
АЛ С чем поедете?
СМ У нас уже записан потрясающий альбом саксофониста Жени Стригалева – «Change», играет квартет с интернациональным составом; есть и пластинка молодого музыканта, которую я буквально заставил его записать…
АЛ Как это «заставил»?
СМ Развеял творческие сомнения, убедил, что все получится, – и все получилось. Это 18-летний саксофонист Макар Кашицын, он сейчас учится в Нью-Йорке. Есть и еще некоторый «портфель» релизов, а также идеи на следующий год.
АЛ Выглядит все прекрасно, но какова экономика всей этой истории?
СМ Мы нацелены на глобальный рынок, не на русский. Все устроено следующим образом: если запись замечает американский рынок, то ее замечают и все остальные. Остается бить туда.
АЛ Как я понимаю, джазовым музыкантам жирно и сладко нигде в мире не живется…
СМ Конкуренция серьезная, это правда. Например, ты приезжаешь в Нью-Йорк, ты – джазовый барабанщик – и тебя везет таксист, который оказывается барабанщиком Зигмундом Эллиотом, он еще с Биллом Эвансом играл! Наверное, таксист – не самая лучшая работа для музыканта, но я, к примеру, могу каких-то фотографических халтур набрать. Свадьбы снимать! Неинтересная, каторжная, но какая-то работа.
В России, как ни странно, пока есть возможность жить только за счет джазовой музыки. Я, например, живу. Соглашаюсь иногда на неджазовые проекты – у нас с Вадимом Эйленкригом, например, есть одна история в Казани – это татарская эстрада. В следующем году этот проект будет показан в Америке… В России нужна серьезная мотивация, чтобы решиться выйти из дома. А за океаном музыканты берутся за непрофильные занятия, чтобы играть по ночам, платить за учебу тем, кто играет лучше… За последние несколько лет я понял: нужно сделать так, чтобы о тебе узнали, ведь никто не будет специально искать твои композиции, сегодня у людей огромный выбор. Исполнитель должен на это работать. Нужно уметь вкладывать свое время, учиться им управлять. Чем ты известнее, тем больше ресурсов для того, чтобы заниматься собственно музыкой.
АЛ Тебе наверняка возразят: а где в этой прекрасной рациональной картине мира, где все спланировано, место вдохновению?
СМ Есть книга «Talent Is Overrated» (написана главным редактором журнала Fortune и братом фолк-певицы Шон Колвин Джеффри Колвином, по-русски вышла под названием «Талант ни при чем! Что на самом деле отличает выдающихся людей?» – А.Л). Это – исследование на тему «Чем выдающиеся музыканты отличаются от экстраординарных». Выяснилось, что нет никакого таланта, а есть такая вещь, как труд. Я, собственно, всегда это подозревал. Музыкантов отличало только количество времени, потраченного на изучение какого-то предмета… Где вдохновение? Думаю, в труде. Когда много занимаешься, накапливаешь багаж, арсенал, а потом им можно пользоваться. Конечно, бывают перепады настроения, могут возникать или не возникать идеи. Вдохновение может прийти, но многие ждут его на диване, а оно приходит все реже и реже… А чем больше двигаешься – тем больше шансов, что оно станет приходить чаще.
Кстати: В середине 1990-х Игорь Бутман вывез Машина как юного джаз-вундеркинда в Москву. Я был на одном из первых концертов с его участием во Дворце молодежи и помню, с какой надеждой Игорь, сам недавно вернувшийся в Россию из США, говорил о своей питерской находке. В Москве Саша подтвердил складывавшуюся репутацию, став одним из самых востребованных барабанщиков столицы. Он играл во многих отечественных составах, аккомпанировал десяткам именитых иностранных гастролеров, от Джонни Гриффина до Эдди Хендерсона. Казалось бы, можно успокоиться и почивать на лаврах, но Машин не таков – почему мы, собственно, и встретились снова.
III. ОТ ЛЕСТНИЧНОЙ КЛЕТКИ ДО ДАФЕРА ЮСЕФА
АЛ Стать джазовым барабанщиком – не самый очевидный путь для молодого человека.
СМ Я не принимал решений, просто не мешал течению событий. Как-то в детстве бабушка подарила мне на день рождения барабан, и первым же ударом я пробил тряпку, которая в нем изображала пластик. Мама хмыкнула: «Кажется, будет музыкантом». Меня отвели в музыкальную школу. Я спел песенку про березку и рябину, прохлопал ритм, меня взяли сперва на кларнет, а потом преподаватель по тромбону сказал: «Смотрите на его губы, это же прирожденный тромбонист!» Но в том году был перебор тромбонистов, мне места не нашлось. Полгода я ходил кандидатом, а потом мне предложили идти на барабаны… Барабаны так барабаны. Мне было интересно. А во втором классе в школу купили ударную установку «Амати» – такую перламутровую, переливающуюся… Аж мурашки по спине пошли от нее! Дома имитировал установку из взятых на кухне каких-то кастрюль, крышек. На звук отреагировал сосед сверху, на четыре года меня старше – он предложил играть с его друзьями джаз.
АЛ Сколько тебе лет было?
СМ Лет 12, а им по 16-17. Они меня спросили, что нужно для игры? Я ответил: как минимум тарелку, барабан и хай-хет. Они пропали на две недели и за это время заработали денег. А потом отвели меня в комиссионку, где купили этот комплект. Труха, конечно, полная, но на ней можно было играть! Каждое воскресенье мы репетировали на лестничной клетке. Потом ребята ушли в армию. А я попал в знаменитый питерский джаз-клуб «Квадрат», к легендарному энтузиасту джаза Натану Лейтесу; ходил на джемы, со всеми познакомился; меня взяли в диксиленд. Я подпал под влияние Бадди Рича, стал играть его быстрые соло. Ветер перестройки, музыканты вышли на улицы, все это внове – а тут еще и шкет пятнадцатилетний соло выдает в каждой пьесе! Бросали нам деньги, мы неплохо зарабатывали. Стали ездить на фестивали. Потом я увлекся Чарли Паркером… потом наткнулся на Макса Роуча – о, так это еще более изысканно! Затем появился Тони Уильямс, а это значит – Майлз Дэвис, Уэйн Шортер, Рон Картер…
АЛ Ты шел последовательно по истории джаза.
СМ Более или менее. А после этого мой приятель подарил мне пластинку Колтрейна. Какая-то заумь, как мне показалось. Но стоило переслушать – словно глаза открылись,и на несколько лет у меня остался только Колтрейн. Вокруг 90-е, неустроенность, у меня капюшон, взгляд в асфальт, наушники и в плеере Колтрейн. Музыка звучала даже когда я спал: брат из Америки привез CD-плеер на шесть дисков, я заряжал его на ночь и просто приглушал звук.
АЛ Но почему именно джаз? Как ты миновал искуса поп- и рок-музыкой?
СМ Я до сих пор плохо знаю и поп и рок. Ценю, но не люблю. Зато классика и джаз – это мое. Меня очень расстраивает, когда даже хорошие музыканты говорят: джаз умер, слушать сейчас некого… Походите по клубам в Нью-Йорке, там такие мастера играют!
АЛ Мне кажется, произошел серьезнейший технологический слом, за которым человек до сих пор не успевает. Тогда, в 1960-70-х, было время колоссов, гигантов, таких протуберанцев, они приходили сами, их не нужно было искать. А теперь оказалось, что хорошей музыки невероятно много, просто ты сам должен ее разыскивать. Мы никак не можем понять, что время ее пассивного потребления прошло. А человек ленив – ему проще переслушивать любимые пластинки из прошлого и сетовать на то, что «джаз кончился».
СМ Да нет, гиганты есть все равно. И тот технологический прорыв, о котором ты говоришь, та цифровая реальность, где сплошное щелканье по трекам, во многом нехороша. Взять хотя бы Apple Music: со всем уважением, но как узнать состав?! Кто играет? Это даже иногда важнее, чем что играют… На виниле, кстати, все это есть. Играет музыка, ты вертишь в руках конверт с максимумом информации… У меня, наконец, появился проигрыватель Technics, настоящий, неубиваемый. И я, как запойный, переслушиваю пластинки. Классической музыки две полки: пытаюсь восполнить пробелы. Я же без образования.
АЛ Что тебе дает, кроме закрытия культурных лакун, прослушивание академической музыки?
СМ Она мне очень нравится. Не вся, и не все исполнения, но, мне кажется, что это на порядок выше джаза, а джаз – одна из самых сложных вещей в искусстве. Все остальное я ставлю намного ниже. В академической музыке есть все, о чем можно только мечтать джазовому музыканту, это бездонный источник для вдохновения. Стравинского, например, я слушаю бесконечно и вылавливаю из его музыки столько своих барабанных идей!
АЛ Подожди, а что значит «без образования»? А музыкальная школа?
СМ Из нее меня выгнали, а из Училища имени М.П.Мусоргского сам ушел через два месяца: понял, что трачу время. Вместо этого репетировал, гастролировал и во время этих поездок научился куда большему. Так ведь и происходило в золотые годы джаза. Это потом появился Berklee College Of Music, где всему учили в классах… Заставить себя учиться чему-то новому тяжело. Но я доволен своим путем. Никаких сожалений.
АЛ Последние годы ты выступаешь в концертных составах Дафера Юссефа – всемирно известного этно-джазового музыканта, играющего на уде – арабской лютне. Как ты попал к нему?
СМ Мой друг, азербайджанский пианист и композитор Исфар Сарабский оказался на сцене вместе с Дафером, понравился ему и через полгода вошел в аккомпанирующий состав. Когда Юссеф решил поменять барабанщика – он очень любит так поступать, все время ищет новый ритм, новый грув, – Исфар позвонил мне (а я не знал вообще, кто такой Дафер!), спросил: «Сыграешь?» «Да, – говорю, – конечно». Получаю подтверждающее письмо с датами. И тут я чувствую шок. Размеры: 39/16! 20/16! 19/16! Это не читается, это можно только выучить, и учить нужно долго. Но до концерта месяц. Но если от таких вещей отказываться, то зачем вообще музыкой заниматься?! Правда, я уже активно сотрудничал с Сипягиным, а у него в музыке много переменных размеров, поэтому у меня была технология: я забивал ноты в «Сибелиус» – это программа для написания нот, которая умеет их проигрывать; пусть дурацкими звуками, но там есть встроенный метроном. Под это можно играть на барабанах, слыша мелодию, басовую линию, – и учить.
АЛ Ты много работаешь вне страны. Есть в мире какое-то место для русского джаза? Или для русских музыкантов?
СМ Для русских музыкантов место есть точно, а границ я бы предпочел не проводить. Музыканты общаются друг с другом вне географических категорий: ты классно играешь, остальное – неважно. Если в 1960-е можно было сказать: «О, он играет как американец!», то сейчас это бессмысленно. Поколению музыкантов, которым сейчас по двадцать лет – басист Артем Баскаков, барабанщик Виталий Эпов, к примеру, – это непонятно. У них есть YouTube, и там кто-то играет хорошо, а кто-то плохо, вот и все.
