Персона
СБ Давид, несмотря на твое неоднократное участие в «Голосе» с самого детства, ты не уходишь в эстраду, предпочитая оперу. Почему?
ДС В начале пути я хотел петь в стиле классического кроссовера, любил слушать Андреа Бочелли. Однако понимал, что для этого мне не хватает оформленного ровного тембрального звучания во всем диапазоне, полетности голоса – поэтому еще в старших классах музыкальной школы стал заниматься академическим вокалом. В Гнесинском училище, куда я поступил, переехав в Москву из Междуреченска, мой голос постепенно раскрывали через небольшие барочные арии и неаполитанские песни. Всерьез задумываться о том, что стоит попробовать себя в оперном жанре, я начал примерно после второго курса, когда первое большое впечатление на меня произвела музыка Россини, особенно в записях тенора Хуана Диего Флореса. Моя мама к такому повороту отнеслась скептически, а я чувствовал, что опера мне намного ближе, чем пение в микрофон. Оперное искусство я воспринимаю более живым, я внутренне полюбил его за возможность предельно близкого контакта с публикой.
Раньше я не мог петь без микрофона, а теперь не могу с микрофоном.
СБ Получается, тебе пришлось идти на внутренний компромисс с самим собой, когда ты на «Голосе» оперные арии пел в микрофон?
ДС Да, было тяжеловато. У микрофона есть компрессор, который сжимает голос и провоцирует на форсирование. Кроме того, в студии было очень сухо, как в пустыне Сахаре – там все выжигают софиты и сценический дым, сложно дышать, трудно понимать и чувствовать связками, что происходит с тембром. Есть и другие нюансы. Я, например, просил убрать задние и боковые мониторы, поскольку они создавали ощущение несколько одновременно звучащих голосов. В ушных мониторах мне тоже специально отключали звук моего микрофона, оставался только оркестр и «щелканье» метронома, чтобы мы могли синхронизироваться с музыкантами, потому что, как в театре, смотреть на дирижера, конечно, было невозможно.
СБ Интересно, для эстрадников это все так же некомфортно?
ДС Думаю, дело привычки. Раньше я не мог петь без микрофона, а теперь не могу с микрофоном. Приходится балансировать технически, пользоваться сплавом академической и эстрадной манеры. В советское время оперные певцы на телевидении часто пели песни в академической манере, и это считалось чем-то естественным. Затем с приходом американизированной эстрады появились такие приемы, как белтинг и твенг, а для работы в этом направлении певцы уже должны обладать совершенно иной техникой, далекой от оперы. Сейчас я стараюсь вновь предложить широкой публике классический вокал, который когда-то она так любила и ценила.
СБ «Голос», учеба в Московской консерватории, стажировка в МАМТ имени Станиславского и Немировича-Данченко… Расскажи, как ты сейчас успевал все совмещать?
ДС «Голос» – это не постоянная, а концентрированная занятость. За полгода одна съемочная неделя в месяц стабильно была сумасшедшей. Как ни крути, психологически подготовка и постоянное ожидание скорой нервной взбучки на меня сильно влияли, конечно, но выдержать все это вполне реально.
СБ Ты попал в команду Хиблы Герзмава. Она тебя знала до «Голоса»?
ДС Нет, только один раз Хибла Леварсовна как-то сидела в консерватории на нашем общем зачете. Я, разумеется, давно знал ее как замечательную певицу, мне много о ней рассказывала Евгения Михайловна Арефьева – главный концертмейстер нашего театра и мой педагог по классу ансамбля в консерватории, которая потрясающе занимается с певцами и всегда точно понимает, над чем и как с нами нужно работать.
СБ Как проходили ваши репетиции с Хиблой Леварсовной?
ДС Она давала советы по выбору репертуара, подсказывала интересную фразировку, помогала правильно эмоционально наполнить музыку.
СБ Все равно для меня остается загадкой, почему ты не один раз ходил на «Голос», если еще со второго курса училища выбрал оперный путь?
ДС В конце 2022 года я работал поющим официантом в одном грузинском ресторане, обслуживал столы и пел для гостей. На новогоднем корпоративе произошла потасовка, мне сломали ногу и на полгода я ушел в небытие. Потом мне как бывшему участнику «Голос. Дети» позвонили редакторы Первого канала и рассказали, что запускается сиквел-проект «Голос. Уже не дети». Для меня это стало знаком свыше и стимулом вернуться к жизни, двигаться дальше. Примерно так же было и с нынешним тринадцатым сезоном взрослого «Голоса». И тогда, и сейчас я решил не отказываться. Мой консерваторский педагог Алексей Павлович Мартынов поддержал меня мудрыми словами: «Иди, потерять – ничего не потеряешь».
СБ Редакторы влияли на выбор репертуара для слепых прослушиваний?
ДС Я сам выбирал то, что мне ближе: на «Уже не дети» пел романс Неморино из «Любовного напитка» Доницетти, а в этот раз мексиканскую «Гранаду». Редакторы иногда что-то могут не пропустить, например, из-за авторских прав, но в моем случае никаких ограничений не было. Кстати, мой оперный выбор они поддерживали с энтузиазмом и даже спрашивали, почему я не хочу спеть более эффектную арию Калафа «Nessun dorma», – пришлось объяснять, что тенора бывают разными.
СБ После победы наверняка на тебя обрушилось внимание публики, но твои соцсети пока еще не очень развиты. Планируешь ли ты пользоваться этим инструментом коммуникации со своей новой аудиторией?
ДС Да, многие люди писали, особенно после финала, и я до сих пор стараюсь всем ответить. Хотя не обольщаюсь, поскольку понимаю, что такие всплески популярности сегодня очень быстро проходят. Что касается соцсетей, lifestyle – трудный формат для меня. В жизни я все время бегаю с репетиции на репетицию. Когда прихожу домой, стараюсь максимально отключиться от внешнего мира и отдохнуть, посвятить время жене, мы с ней домоседы.
Я вообще не думаю о карьерном росте, я думаю о партиях и о музыке.
СБ Из чего сейчас состоит твой напряженный график?
ДС В театре мы репетируем новую постановку оперы Доницетти «Анна Болейн», я готовлю партию Перси. Также я никогда не откладываю свои внутренние мечты о репертуаре, который меня творчески мотивирует: учу немецкую камерную музыку, романсы Рахманинова.
СБ У меня есть один «неудобный вопрос». На «Голосе» ты имел большой успех, но на последних крупных оперных конкурсах ничего подобного пока не случалось. Задумываешься ли ты, почему так происходит?
ДС Я все-таки еще учусь, и, возможно, на конкурсах Глинки и Елены Образцовой что-то стилистически делал неправильно. Сейчас много работаю над этим, как и над совершенствованием техники.
СБ Какие у тебя партии в планах и мечтах? Ленский?
ДС Партию Ленского я уже знаю, она коварная, особенно в сцене ссоры с Онегиным мало кто хорошо звучит. Мне в данный момент нужно доделать моцартовских Оттавио, Тамино и Феррандо, зачем хочется постепенно перейти к героям опер Россини, Беллини и, возможно, раннего Верди.
СБ Где ты себя видишь к тридцати годам? Задумываешься о большой международной карьере?
ДС Я вообще не думаю о карьерном росте, я думаю о партиях и о музыке. Сейчас у меня и в России насыщенная творческая жизнь: я уже спел на Камерной сцене и прослушался на Исторической сцене Большого театра, меня приняли в стажерскую группу театра Станиславского и Немировича-Данченко, я даю много концертов. Однако не скрою, недавно подал заявку на конкурс Пласидо Доминго «Опералия». Подал и забыл, если пройду – будет круто. Где и насколько я буду востребован в будущем, это вопрос времени и счастливого случая.
