События
По нынешним временам, уже начало необычно: почти вся гениальная увертюра Глинки идет без навязчивой визуализации, и лишь в конце из открывшегося занавеса выезжает вращающаяся конструкция, напоминающая одновременно кунсткамеру, детскую карусель в парке, заставку советского мультсериала «Веселая карусель» и «живые картины». Перед нами – один из знаков поэмы Пушкина, подсказанный заученным с детства вступлением, – и это первый режиссерский лейтмотив спектакля. Из его вариаций самая удачная – сцена в садах Черномора: предыдущие жертвы Синей Бороды отечественного разлива выезжают в платьях не то в закрытых тумбах, не то в кукольных коробках, как заспиртованные земноводные в зоологическом музее. Другой лейтмотив – черно-белые круглые сущности в руках Наины и Финна («Природу вместе созидали Белбог и мрачный Чернобог»). В сцене в садах Наины эти сущности становятся золотыми яблоками: большое, надкусанное самой праматерью, смотрит на нас сверху, маленькими (и целенькими) кормят друг друга Ратмир и его чудные девы. Еще один сквозной символ – вода в коромысле: в первом действии над ней колдует прокравшаяся на свадебный пир Наина, в финале оперы вода помогает смыть всю черноту и мерзость порока.
Подобно многим коллегам-драмрежиссерам, Ольга Иванова строит мост между оперой и первоисточником, но она не одержима идеей «приближения к оригиналу», ради которого ставящие по либретто делают столько глупостей. Один из сквозных непоющих персонажей, пушкинский Кот ученый, прислуживает кому угодно – хоть Светозару, хоть Наине, хоть Черномору, а в Сцене и арии Людмилы с солирующей скрипкой вьется вокруг тоскующей красавицы, подобно еврейскому клезмеру у ресторанного столика (да и одет он в некое подобие лапсердака). Добавим, именно на Кота восседает и после своего рондо, и вообще после любой выраженной физической активности Фарлаф. Стёба с соответствующим цитатным рядом в постановке Ивановой хватает – и, если вспомнить не только поэму Пушкина (в которой ирония над отношениями полов балансирует на самой грани фола), но и Глинку (вся линия Фарлафа и Наины), эта тонкая ирония украшает и освежает. На свадебном пиру Светозар откровенно брезглив к без пяти минут зятю Руслану, одетому явно не по форме. Почтенному отцу семейства гораздо милее «положительный» и успешный Фарлаф в шлеме с рогами тевтонцев (подсмотрено у Эйзенштейна). Голова в сцене с Русланом – это искусственный интеллект, а рыцарь-победитель обретает лазерный меч джедая из «Звездных войн» Джорджа Лукаса. Перед усыплением слуги Черномора для верности надевают на Людмилу смирительную рубашку. Сцена в садах Наины – пламенный привет популярным турецким сериалам.
Нюансы режиссерской трактовки (в частности, меняющаяся дистанция по отношению к героям – от слияния до резкой иронии) подхвачены художником-постановщиком Виктором Герасименко. Тандем Иванова – Герасименко сложился очень давно и дал немало прекрасных результатов. Один из последних – «Борис Годунов» именно в Краснодарском театре (2022). Художественное решение Герасименко в целом – удачное сочетание подчеркнутого историзма с элементами отстранения. Например, в финале над героями не то парит, не то нависает не то грифон, не то птица Феникс сероватого оттенка: белая сущность побеждает черную, но, видимо, не до конца.
Дирижер-постановщик Антон Гришанин осуществил в целом весьма логичную и корректную по отношению к оригиналу редакцию (и редукцию) оперы Глинки. В современных реалиях это почти неизбежно: даже фанатично влюбленным в эту оперу людям (вроде вашего рецензента) ясно, что ее буквально распирает от красот, и это превышает слуховые и временные возможности среднего зрителя. Дискуссионным, пожалуй, остается только вопрос уместности купюр в Балладе Финна и Арии Руслана (хотя когда-то в Большом театре от нее отрезали весь быстрый раздел). Работа, проделанная дирижером, вызывает уважение, а местами и восхищение: оркестр Краснодарского театра звучит легко (иногда – как в увертюре – даже вызывающе легко), изящно и весьма дружелюбно по отношению к певцам. Не отстает и хор (хормейстер – Светлана Токарева). Некоторые деревянно-духовые соло не обошлись, впрочем, без огрехов.
В вокальном смысле у краснодарской премьеры было в основном женское лицо. В первый вечер в партии Людмилы блеснула Инна Деменкова. Певица со стремительно разворачивающейся международной карьерой контрастирует привычным колоратурным Людмилам прошлого. Настоящее сопрано плотного матового тембра, Деменкова привносит эту плотность и детализированность и в колоратурный регистр. Оба премьерных вечера в партии Ратмира высутпила Юлия Мазурова. Певица вошла в спектакль в кратчайшие сроки. Легкому меццо Мазуровой эта партия явно низковата, но спокойное, плавное звуковедение и такт дирижера смикшировали возможные проблемы, и роль стала украшением спектакля. К тому же и Инна Деменкова, и Юлия Мазурова буквально расцветали на сцене в прекрасных детализированных исторических костюмах. Весьма хороша и вторая премьерная Людмила, солистка Краснодарского театра Екатерина Подгорная. Она живое напоминание о колоратурных Людмилах вроде Веры Фирсовой, Бэлы Руденко или Альбины Шагимуратовой. Коррекции требует лишь некоторый форсаж в крайних регистрах. Вполне благополучны и в вокальном, и в актерском отношении обе Гориславы — Гюльнара Низамова и Татьяна Еремина. Мужчины запомнились меньше: в частности, оба Руслана, Александр Касьянов и Павел Гришин, не очень убедительны в нижнем регистре, и это слышно и в сольных, и в ансамблевых эпизодах.
Неоднократно упоминавшаяся сцена в садах Наины достойна стать отдельным концертным номером, настолько «вкусно» она поставлена. В трактовке балетмейстера-постановщика Екатерины Мироновой оперно-балетный дивертисмент полон чувственности и настоящей эротики, но родителям не придется спешно прикрывать глаза младшим детям (старшие, как водится, сами нам обо всем расскажут).
К радости осознания того факта, что в Краснодаре теперь есть свой достойный «Руслан…», примешивается, как это часто бывает, нотка грусти: по слухам, следующие показы планируются лишь в марте 2025 года.
