Мнение
30 сентября в ГЭС-2 начинается большой проект, посвященный фортепианной музыке и отечественной исполнительской школе. Несмотря на название «Рахманинов-фест», доля музыки юбиляра 2023 года в ней не так уж велика, и тем более провокационна идея, что играть ее будут известные академические пианисты на исторических инструментах XIX века. О состоянии исторически информированного исполнительства в России и концепции фестиваля размышляет его идеолог, куратор музыкальных проектов фонда V–A–C, критик Дмитрий Ренанский.
Назад в будущее
Когда еще задолго до открытия ГЭС-2 велось обсуждение будущего контура музыкальной программы, с самого начала было понятно, что один из ключевых ее векторов будет связан с исторически информированным исполнительством. Как ни крути, а с этой важнейшей для современного музыкального процесса практикой в России работают не так интенсивно, как она того заслуживает. В этом смысле символически, конечно, было очень важно, что первый публичный концерт в истории ГЭС-2 сыграл в минувшем апреле Алексей Любимов – его выступление стало камертоном, по которому мы стараемся настраивать ГЭС-2. Весь творческий путь Любимова доказывает, что музыкальный аутентизм в различных его проявлениях – это подлинная «золотая жила», и ее потенциал на отечественной музыкальной сцене по-настоящему до сих пор не востребован. Все основные открытия здесь еще впереди – и ГЭС-2 будет стараться вносить в этот процесс свою посильную лепту.
Главная концертная площадка Дома культуры, Актовый зал – пространство интимное, камерное, поэтому мы решили начать с фортепианной музыки. Тем более что все самое примечательное, что происходило на этой территории в последние годы, связано в первую очередь с историческим исполнительством. Я прекрасно понимаю, насколько полемично может прозвучать следующая реплика, но если огрублять, то в 99 процентах случаев музыканта, играющего на историческом фортепиано, сегодня слушать куда интереснее, чем его коллегу, который играет на современном инструменте. В первую очередь это касается молодых, едва начинающих карьеру пианистов – но и не только: посмотрите хотя бы на результаты главных фортепианных конкурсов мира 2010-х – начала 2020-х – какими бы одаренными ни были лауреаты, слушая их игру, то и дело возникает ощущение «усталости материала», если угодно, стилевого, языкового кризиса. Примерно один и тот же репертуар, знакомый эстетический код, минимум неожиданностей – сплошная «радость узнавания». Показателен пример знаменитого Шопеновского конкурса: сегодня в Варшаве проводятся два состязания с таким названием, чередуясь друг с другом с интервалом в несколько лет – в 2018 году у «того самого» Шопеновского появился конкурс-сателлит, целиком проходящий на исторических инструментах. Сравните выступления участников – и, как говорится, почувствуйте разницу: насколько острее, неординарнее и объемнее звучат трактовки одних и тех же произведений, когда они исполняются на роялях Erard и Pleyel 1830–1840-х годов, насколько интенсивнее обновляется традиция и расширяются наши представления о романтическом репертуаре!
Причем здесь Рахманинов
Формирyя музыкальную афишу ГЭС-2 сезона 2022/2023 (или, точнее, выстраивая с нуля ее архитектуру в новой реальности), мы вспомнили о 150-летии Рахманинова – и все сошлось. Рахманинов интересует нас в первую очередь как фигура символическая – как олицетворение фортепианного искусства per se, как главный пианист ХХ века, до сих пор остающийся ролевой моделью для музыкантов по всему миру. Так родилась идея «Рахманинов-феста» – фестиваля не столько про Рахманинова, сколько про сегодняшний день русской фортепианной школы. Накануне юбилея одной из ключевых ее фигур показалось любопытным взглянуть на панораму тех процессов, которые происходят в фортепианном исполнительстве в России – и одновременно подумать о том, как и в какие стороны оно может развиваться в будущем.
На протяжении всего нынешнего сезона на сцену Актового зала ГЭС-2 будут выходить уже вполне состоявшиеся музыканты, которые предстанут перед публикой в неожиданном для себя амплуа – как исполнители на исторических инструментах. Для «Рахманинов-феста» принципиальна ситуация вызова, преодоления барьеров – для художника она обычно оказывается очень продуктивной. Тут на ум первым делом приходит случай Виктории Мулловой: в определенный момент своей карьеры, уже преодолев восхождение на музыкальный Олимп, она сменила металлические струны на жильные, стала изучать язык исторически информированного исполнительства – и фактически заново родилась как скрипачка. Не забывая о своем академическом бэкграунде, она стала много играть Баха, концертировала с Il Giardino Armonico, а лучший альбом – бетховенские сонаты – записала в дуэте с Кристианом Безёйденхаутом. Пример более чем поучительный – да и вообще, история знает немало других случаев, когда музыкальный аутентизм открывает у сформировавшихся художников второе творческое дыхание.
Уроки польского
Сразу нужно оговориться: концепция фестиваля, в рамках которого пианисты с мировым реноме дебютируют на исторических инструментах, – отнюдь не ноу-хау «Рахманинов-феста», но распространенная сегодня практика. Самый успешный пример ее воплощения – фестиваль «Шопен и его Европа», проводящийся в Варшаве уже почти два десятка лет и сыгравший значительную роль в обновлении польской фортепианной традиции. Примечательно, что вопросы, которые задаются сегодня программе «Рахманинов-феста», уже звучали в середине 2000-х: тогда программа «Шопена и его Европы» воспринималась с изрядной долей скепсиса – как, дескать, будут музицировать на старинных инструментах артисты, совершенно не знакомые со спецификой исторически информированного исполнительства? Почтенный польский форум год за годом доказывал: встреча с историческими инструментами – это принципиально новый профессиональный опыт, который дает артисту возможность посмотреть на себя со стороны, услышать по-новому хорошо знакомый репертуар, задать вопросы себе и музыке – и, возможно, получить на них неожиданные ответы.
Меня всегда завораживала своей парадоксальной красотой биография Алексея Любимова: будущий крестный отец российского музыкального аутентизма, как известно, учился в ЦМШ у автора легендарной «Первой встречи с музыкой» Анны Даниловны Артоболевской, а в Московской консерватории – у Генриха Нейгауза и Льва Наумова. Да, в итоге Любимов стал музыкантом-иконоборцем, развивавшимся в едва ли не диаметрально противоположную художественную сторону, – но я абсолютно убежден в том, что, если бы он не прошел через эту школу в молодости, его творческий путь мог сложиться совсем иначе и не был бы столь успешным. Или взять хотя бы недавний пример Дмитрия Аблогина – это в последние годы он делает стремительную европейскую карьеру как пианист-«историк», но Российскую академию музыки имени Гнесиных Аблогин закончил у блистательного Владимира Мануиловича Троппа – и до поры до времени ни о каких period pianos не помышлял.
Для идеологии «Рахманинов-феста» принципиально важно то, что все его участники – плоть от плоти академической музыкальной традиции, первые лица российской фортепианной школы. И именно это позволяет надеяться на то, что они ярко проявят себя в абсолютно новом качестве. Желание расширить круг исполнителей на исторических инструментах за счет статусных представителей условно «академического» лагеря было одним из motto фестиваля: в России до сих пор принято относиться к историческому исполнительству либо с пренебрежением, либо с подозрением, как к секте. Возможно, после «Рахманинов-феста» эта ситуация как-то начнет меняться – будем надеяться, что в лучшую сторону.
Программа «Время»
Афиша «Рахманинов-феста» формировалась в диалоге с Ларисой Максимовной Жуковой – педагогом Белорусской академии музыки, одним из самых тонких на постсоветском пространстве знатоков истории фортепианного исполнительства. Размышляя о круге потенциальных участников фестиваля, мы в первую очередь думали о музыкантах, обладающих некой внутренней художественной гибкостью. «Рахманинов-фест» – это территория риска: все-таки исторический инструмент – это принципиально иные, как сказали бы в театре, «предлагаемые обстоятельства», совершенно иная музыкантская гравитация, к которой нужно адаптироваться в предельно короткий срок. Как оказалось, российские исполнители не только были готовы к подобному эксперименту, но и ждали его: для нас было страшно важно то, что все приглашенные ГЭС-2 музыканты согласились участвовать в «Рахманинов-фесте» не раздумывая.
В итоге афиша первых месяцев фестиваля представляет очень разные проекции сегодняшнего дня российской фортепианной школы. «Рахманинов-фест» открывает Мирослав Култышев – победитель Конкурса имени Чайковского – 2007, хранитель традиций ленинградской/петербургской фортепианной школы, он выступит в Актовом зале на «Блютнере» 1868 года. То, что фестиваль стартует именно с этого инструмента из личной коллекции Алексея Любимова, конечно, неслучайно: «Блютнер» был одним из талисманов Рахманинова, в историю вошла его фраза, сказанная после эмиграции, – о том, что в Америку он взял с собой только свою жену и «бесценный Blüthner». В октябре эстафету принимает Арсений Тарасевич-Николаев – наследнику почтенной музыкальной династии и, по-моему, одному из самых неординарных российских пианистов мы предложили рояль Erard 1848 года из коллекции Алексея Ставицкого. В ноябре мы ждем в ГЭС-2 уникального пианиста-интеллектуала Юрия Фаворина: до сих пор его опыт игры на исторических инструментах ограничивался одним-единственным выступлением, но зато в экстраординарных обстоятельствах – на рояле Рихарда Вагнера на вилле «Ванфрид».
Одна из приоритетных задач ГЭС-2 – создание оптимальных условий для творческого поиска, и не так уж важно, идет ли речь о композиторах, которые пишут по заказу Дома культуры новые произведения, или об исполнителях. Поэтому всех участников «Рахманинов-феста» мы просим по возможности выделить в их напряженном расписании достаточное количество времени для работы с новыми для них «старыми» инструментами в репетиционных залах ГЭС-2 – Мирослав Култышев, скажем, приезжает в Москву за четыре дня до концерта, чтобы провести все это время с «Блютнером».
Поскольку музыка Рахманинова и в неюбилейные годы исполняется не то чтобы редко, а в ближайший сезон она и вовсе будет звучать, что называется, «из каждого утюга», мы изначально договорились с артистами о том, что будем включать его произведения только в том случае, если этого позарез требует драматургия программы – как, скажем, в случае Арсения Тарасевича-Николаева: его программа будет посвящена эволюции романтического фортепианного стиля от Шопена до ранних рахманиновских миниатюр. Музыка юбиляра будет звучать в «третьих отделениях» концертов – на бис, в остальном же с точки зрения выбора репертуара мы предоставили исполнителям полную свободу. Была, кстати, мысль выстроить всю афишу фестиваля на инструментарии рубежа XIX–XX веков, эпохи становления Рахманинова-пианиста – но от этой заманчивой идеи в конце концов пришлось отказаться: мы ограничены выбором доступных в России инструментов, а их, понятно, не так много. В этом смысле фестиваль не мог бы состояться без поддержки главных в России подвижников исторических клавишных – Алексея Любимова и основателя рыбинского Музея фортепиано Алексея Ставицкого.
К новым берегам
За последние годы в России были накоплены менеджерские мощности, способные реализовывать самые амбициозные инициативы, – об этом говорит хотя бы история Российского национального молодежного оркестра, едва ли не самого впечатляющего продюсерского проекта в музыкальной сфере последних лет. Теперь настало время масштабировать этот опыт применительно к исторически информированному исполнительству – задумавшись, к примеру, о создании постоянно действующего оркестра исторических инструментов: возможно – в партнерстве с Факультетом исторического и современного исполнительского искусства Московской консерватории, возможно – на базе больших концертных институций вроде Московской филармонии.
Да, сегодня в Петербурге и Москве работают «Оркестр Екатерины Великой» пионера Earlymusic Андрея Решетина, оркестры Pratum Integrum и Questa Musica, в прошлом сезоне успешно дебютировал оркестр Rosarium Московской консерватории – но все это сессионные коллективы, работающие без постоянной государственной или частной поддержки от проекта к проекту. Нам отчаянно не хватает коллектива наподобие французского оркестра Les Siècles – знаменитого детища дирижера Франсуа-Ксавье Рота, с середины 2010-х последовательно переигравшего и записавшего на исторических инструментах большую часть французского симфонического наследия от Берлиоза до Дебюсси и Равеля. Les Siècles произвели настоящую революцию в восприятии французской музыки, радикально изменив наши представления о том, как может звучать оркестровый репертуар композиторов-импрессионистов и зрелого XIX века.
России нужен свой Les Siècles – способный, скажем, решиться на новую «Антологию русской симфонической музыки» (сколько прошло времени после завершения эпопеи Евгения Светланова и Госоркестра?). Факт остается фактом: единственная на сегодняшний день трактовка симфоний Чайковского на исторических инструментах, записанная и доступная на CD, принадлежит бельгийскому оркестру Anima Eterna под управлением Йоса ван Иммерсела… В последние месяцы и в прессе, и в профессиональных кругах ведется напряженная дискуссия, посвященная положению дел в концертной индустрии и вынужденной необходимости сконцентрироваться на национальном рынке. Возможно, этой ситуацией стоит воспользоваться для того, чтобы начать решать системные задачи национальной значимости, стоящие сегодня перед отечественной исполнительской сценой.
