В этом году конкурс посвятили вокалистам, а вообще состязание идет трехлетним циклом: фортепиано – скрипка – вокал. Так повелось с самого его зарождения в 1965 году, и наши артисты не раз становились лауреатами во всех специальностях – вот их имена, золотыми буквами вписанные в историю конкурса: Владимир Спиваков, Гидон Кремер, Олег Крыса, Юрий Мазурок, Маквала Касрашвили, Владимир Овчинников.
В 1991 году последовала 10-летняя пауза, и только в 2002-м состязание в Монреале возродилось, обрело второе дыхание и теперь проводится с огромным энтузиазмом как оргкомитета, конкурсантов и жюри, так и многочисленных спонсоров и волонтеров.
В этом году соревновались вокалисты, причем впервые в двух номинациях: «оперная ария» и «романс» («art song»). Всего было подано 469 заявок из 52 стран – почти вдвое больше, чем три года назад! В итоге после жесткого отбора на очное соревнование в трех турах были приглашены 38 молодых певцов (от 24 до 35 лет) из 21 страны, среди них трое наших: меццо-сопрано Александра Янгель, бас Михаил Головушкин (солист МАМТ) и сопрано Диляра Идрисова (солистка Башкирского театра оперы и балета). В целом уровень конкурсантов оказался сверхвысоким, конкуренция – острой, особенно в главной номинации («оперная ария»), так что интрига оставалась до последнего. В такой ситуации результаты россиян можно считать если и не блестящими, то весьма достойными: Диляра прошла в полуфинал, Михаил дошел до финала. Жаль, конечно, что призы нашим не достались, но главное – ребята отлично выступили, завоевав горячий прием публики и уважение жюри, в составе которого были настоящие оперные звезды – Кири Те Канава, Бен Хеппнер, Соиле Исокоски, Франсуа Ле Ру… Но вот чего-то все же не хватило нашим ребятам, а иногда – и не им вовсе, а оркестру, с которым не всегда удавалось достичь полного понимания. Хотя справедливости ради надо сказать, что певцы в полуфинале и финале выступали с высокопрофессиональным Монреальским симфоническим оркестром, которым руководит Кент Нагано, но на конкурсе оркестр играл под руководством английского маэстро Грэма Дженкинса.
К финалу стало ясно, что основная борьба разгорается между представителями канадско-американской и корейской школ. В результате в номинации «оперная ария» на пьедестале оказались крепкие тенора из Южной Кореи Марио Баг и Константин Ли (первая и третья премии), серебро у канадско-итальянской певицы, меццо-сопрано Эмили д’Анджело. Обсуждаю итоги со знаменитым французским баритоном Франсуа Ле Ру (который, кстати, хорошо нам знаком по выступлению в Музыкальном театре имени К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко в премьерном спектакле «Пеллеас и Мелизанда» в роли Голо):
ОР Вы довольны результатами конкурса?
ФЛР Ни один член жюри не может быть до конца удовлетворен результатами. Чем-то я доволен, чем-то нет. Но нас ведь девять человек. Мнения у всех разные.
ОР Каково место этого конкурса среди многих других?
ФЛР Теперь это один из основных вокальных конкурсов, на уровне Кардиффа, к примеру. Я говорю именно о номинации «оперная ария», где очень высокий уровень участников. Что касается номинации «романс» – там есть что улучшать.
Но это нормально, номинация ведь существует только первый год.
ОР По итогам получилось торжество южнокорейской вокальной школы. Это соответствует реальному положению вещей в мире?
ФЛР Да, корейцы очень привержены западной культуре. Я в прошлом месяце там давал мастер-классы, был потрясен их уровнем – это фантастика.
ОР А что насчет российских певцов?
ФЛР В полуфинале было двое русских, в финале один. Я был рад услышать двух этих певцов, тем более что с Михаилом Головушкиным я хорошо знаком. Надеюсь, в будущем россиян будет больше.
В разделе «романс» победил американец Джон Брэнси – один из немногих храбрецов, кто выступил в обеих номинациях, при этом и в «оперной арии» успешно: вышел в финал. Почти в каждом туре он пел русскую музыку, которая на конкурсе в Канаде звучала, прямо скажем, крайне редко (в основном конкурсанты исполняли западноевропейскую оперную классику XVIII–XX веков, иногда американскую музыку XX века). Уже одним этим американский певец заинтересовал меня, и после объявления результатов я поспешила поговорить с ним об этом.
«Да, я люблю русскую музыку, – признался Джон Брэнси. – Евгения Онегина я пою во Флориде. Также у меня в репертуаре романсы Рахманинова, Ария Елецкого. Я пел Елецкого на конкурсе “Бельведер” в 2017 году в Москве. И хотя я не выиграл там главных призов, но участие в этом конкурсе было очень важным, он много мне дал. Считаю, русский репертуар подходит и моему голосу, и моему характеру. Что изменится с победой на конкурсе? Не знаю. У меня сейчас будет большой тур с несколькими программами – вместе с Питером Дуганом, моим пианистом, мы выступим в университетах Америки. И хотим этот приз вложить в наш тур».
Размышляя о том, почему столь велик наплыв желающих принять участие в Монреальском конкурсе, приходишь к следующим выводам. Во-первых, конечно, заманчивы призы (например, первая премия в обеих номинациях – 80 тысяч канадских долларов, или почти 4 миллиона рублей), причем в большинстве случаев это спонсорские пожертвования компаний и конкретных людей, которые сами выходят на сцену вручать награды. Привлекает и возможность в полуфинале и финале выступить с Монреальским симфоническим оркестром. Далее. Для молодых певцов важно тесное общение с маститыми артистами – членами жюри, а здесь в программе чуть ли не каждый день встречи и мастер-классы с участием мэтров. К тому же организаторы оплачивают проезд, проживание и даже питание. Причем проживание и питание обеспечивают волонтеры, которые селят конкурсантов у себя дома и заботятся о них как о родных детях. Все участники соревнований, с кем мне довелось поговорить, отмечают эту теплую семейную обстановку как необычайно существенную и привлекательную его составляющую. Я, честно говоря, раньше о такой организации пребывания конкурсантов никогда не слышала. И мне стало интересно: кто эти люди, готовые совершенно бескорыстно, ради чужого, незнакомого человека на целых десять дней практически забыть о себе? С одной из таких семейных пар – Моной и Эмилем Латиф-Гаттас, у которых жила во время конкурса Диляра Идрисова, я познакомилась поближе. Рассказывает Мона Латиф-Гаттас: «Мы живем в Канаде с 1966 года, приехали из Египта. Я писательница, пишу романы, пьесы. И немного музыкант, играю на фортепиано. Каждый год мы с мужем принимаем одного из участников Международного музыкального конкурса, уже много лет. На сей раз это прекрасная Диляра, которую мы ласково называем Диди. Идея такого приема в том, чтобы конкурсанты сосредоточились на выступлении, а не думали о том, где будут питаться, как доберутся до концертного зала. Иногда они плохо знают язык, так как приезжают со всего мира, и тогда наша помощь особенно важна.
Конечно, это волонтерская история. Единственное, что нам дают, – это бесплатные билеты на все туры конкурса. Семьи, подобные нашей, просто любят людей, музыку и хотят помочь молодым людям как можно лучше пройти испытание. Общение с ними – большая радость для нас, так как мы живем как бы жизнью наших конкурсантов: переживаем, волнуемся вместе с ними, ощущая их как своих собственных детей. Иногда мы продолжаем общаться и после конкурса – однажды мы даже полетели в Париж на концерт моего подопечного скрипача, хотя прошло 10 лет с момента его победы на конкурсе. Он предоставил нам лучшие места, и это было очень приятно. Как знать, может быть, и к Диляре я когда-нибудь приеду на концерт или спектакль?»
У наших самых успешных конкурсантов, казалось бы, и так достаточно неплохо развивается карьера – Диляра Идрисова, например, много поет не только в своем театре в Уфе, но и в Москве и за границей. Стоило ли россиянам ехать в далекую Канаду, «ломать» организм – все-таки это длительный тяжелый перелет и большая разница во времени (семь часов с Москвой, а с Уфой – все девять!)…
На мой вопрос солист МАМТ Михаил Головушкин признался: «Вы знаете, я больше всего волновался перед первым туром, так как ради 15 минут выступления в первом туре, наверное, ехать не стоило. Но так как я спел все три тура (два из них с оркестром) – то да, конечно. Опыт я приобрел большой, потому что раньше в конкурсах такого уровня не участвовал. Ну, и понравилась организация. Оплата перелета, отдельные гримерки, забота о тебе принимающей семьи – здесь ты чувствуешь себя человеком».
Тот же вопрос я адресую солистке Башкирского театра оперы и балета, артистке «Радио России» Диляре Идрисовой. «Это огромный опыт, и мне важно, что я выступила с Монреальским симфоническим оркестром, – говорит Диляра. – Ну и увидеть Канаду – очень интересно. Перелет, конечно, тяжелый, есть климатические перепады, но я очень рада, что здесь побывала, познакомилась с прекрасными людьми – я очень благодарна Моне и Эмилю, моей приемной семье, за гостеприимство».
Напоследок, уже после объявления всех результатов я решила поговорить с исполнительным и арт-директором Монреальского конкурса Кристиан Лебланк:
ОР Поздравляю вас с окончанием конкурса. Вы довольны результатами?
КЛ О да. Жюри у нас было совершенно замечательное. Они были по-настоящему погружены в работу, хотели услышать всех и вся.
ОР Я знаю, что вы добавили номинацию «романс» только в этом году. Как вы планируете развивать этот конкурс? Какие следующие шаги?
КЛ Смотрите, в следующем году у нас будет соревнование скрипачей, затем пианистов, и я надеюсь, что в 2021 мы вернемся к двум номинациям вокалистов – как в этом году. Это понравилось публике, спонсорам. И мы будем развивать нашу новую номинацию.
ОР В этом году у вас рекордное число заявок.
КЛ Возможно, через три года будет еще больше. Почему нет?
ОР Но большинство участников приехали из США, Канады, Южной Кореи.
КЛ Да, это так. Конечно, я бы хотела видеть больше европейцев. Да и вообще – чем больше стран-участниц, тем лучше. Но мы над этим работаем.
ОР Что бы вы сказали русским певцам?
КЛ Я бы сказала им: «Приезжайте познакомиться с нами. Канада очень похожа на Россию, у нас много общего. Я знаю, о чем говорю, так как я была в России, на конкурсе имени Чайковского. Русская публика – лучшая, какую я видела. Хотелось бы, чтобы приезжали не только участники, но и русские зрители тоже.
Добро пожаловать в Монреаль»!
