Другой Новый год – альтернативное предложение от Теодора Курентзиса и его единомышленников, приглашавших публику провести предновогодний вечер в новом концертном зале. Впрочем «новый» он относительно – во времена СССР ДК МЭЛЗа пользовался достаточной известностью в кругах меломанов, но при перестройке пришел в упадок и лишь сейчас, кажется, готовиться обрести второе рождение.
В отличие от новоделов, это помещение обладает множеством достоинств. Строилось оно 105 лет назад (как Введенский народный дом), зал имеет приличную акустику, добротную архитектуру, пусть первоначальный модерн и подправлен элементами сталинского ампира. По функциональному назначению это больше театральный зал (там одно время располагался театр имени Моссовета, а затем – телетеатр): сцена имеет неплохие постановочные ресурсы – оркестровую яму, поворотный круг. Пока, правда, все это не было задействовано в предновогоднем концерте, но, думается, что продвигать зал именно в этом направлении будет правильнее всего.
Афиша мероприятия обещала всяческие сюрпризы, в том числе «креативное, альтернативное, концептуально-эстетское действо». Все это оказалось броским рекламным слоганом, оставшимся на совести организаторов. Программа совершенно респектабельного по форме концерта включала «хиты» детского репертуара – «Петю и волка» Прокофьева, «Карнавал животных» Сен-Санса с добавкой в виде «Прощальной симфонии» Гайдна. Получилась эдакая елка для взрослых.
Режиссеру Дмитрию Чернякову, прославившемуся радикальными постановками классических опер, здесь «порулить» не предложили, и он выступил явно не в своей роли, довольно статично прочтя текст «Пети и Волка».
Теодор Курентзис в сапогах до колен (впрочем, почему бы и нет, раз некоторые дамы дирижируют в туфлях на шпильках) неистово и самозабвенно управлял оркестром Musica Viva. Струнные звучали явно жидковато (все же – камерный состав), но духовики, изображавшие Утку, Птичку и Кошку, порадовали, да и Дедушка-фагот был должным образом колоритен.
В Сен-Сансе все внимание было приковано к великолепной Алле Демидовой, декламировавшей между музыкальными номерами тексты Димитриса Яламаса (либреттиста оперы «Станция» Алексея Сюмака, недавно показанной на фестивале «Территория»). Яламас написал преамбулы в духе знаменитого монолога Аркадиной из «Чайки». Так что пьесу «Кукушка», например, предваряли такие строки: «Прорежу красный след на белизне твоего огня, любовь моя. В этом ритме я тебе пишу и т.д.» Демидова модуляциями своего голоса смогла придать этим текстам волнующе-глубокомысленный характер, показав, что настоящее актерское мастерство способно из ничего сотворить чудо. Симпатично и с юмором прозвучали «Пианисты», где на стареньких, с выщербленной полировкой роялях – вероятно эпохи Сен-Санса, – играли Петр Айду и Федор Амиров. Виолончелист Борис Андрианов, солировавший в «Лебеде», избегал всего, чтобы вызывала ассоциации со знаменитым балетным номером. Умирающим его лебедь точно не был.
Наконец, в третьем отделении прозвучала «Прощальная симфония» Гайдна, сыгранная в стилистически корректной манере, но как-то без энтузиазма. Казалось, что оркестранты уже были мыслями в финале симфонии, когда можно задуть свечи на пультах и удалиться встречать Новый год. Жаль, что венский новогодний концерт, где тот же финал «Прощальной» был феерически остроумно разыгран Даниелем Баренбоймом, состоялся уже на следующий день. Увиденная трансляция, быть может, дала бы пищу для размышлений авторам «концептуально-эстетского действа». Например, о том, что даже в последний день года Крысы неловко как-то подсовывать публике, рвущейся всей душой к прекрасному, «кота в мешке».
