Елена Свинко:
Дисциплина необходима для саморазвития

Елена Свинко (ЕС) рассказывает Анне Гордеевой (АГ) о том, каково танцевать со стреляющими ружьями, приятно ли выступать на свежем воздухе и о репетициях с Начо Дуато.

АГ Елена, помните ли вы, как в театре узнали о грядущей постановке «Катарины»?

ЕС В театре все всегда начинается с каких-то слухов (смеется). Но потом у нас прошло собрание труппы, на котором было объявлено, что вот-вот начнутся постановочные репетиции. Вообще, работа над этим спектаклем проходила очень размеренно: сначала какие-то массовые куски, потом уже репетиции с солистами. Приезжала и много работала с труппой Юлиана Геннадьевна Малхасянц. Текущий репертуар никто в театре не отменял, мы параллельно готовились к другим спектаклям и ходили на постановочные репетиции. Так прошел год. Тогда казалось, что наш худрук Сергей Бобров сделал очень рискованный выбор. Во-первых, давно забытый балет. Во-вторых, очень длинный — три акта, пять картин — зритель в XXI веке такое воспринимает уже с трудом. И наконец, это исторический балет, в нем разделены мизансцены и танцевальные куски, он многим мог показаться скучным, уже несовременным…

АГ Но успешная премьера в Красноярске и триумф на «Золотой Маске» явно уничтожили все опасения. Первая картина, где действие происходит в разбойничьем лагере и девушки-разбойницы танцуют с ружьями, сразу вызывает бурные аплодисменты в зале. Как она готовилась?

ЕС Мне очень нравится этот танец с ружьями, «стратегический» — это историческое название, так о нем писали в XIX веке. В немногих документах, что остались о «Катарине», есть упоминание об этом танце. Поэтому он, конечно, присутствует в нашем балете. Танцу с ружьями были посвящены отдельные репетиции — сначала мы проходили полностью технику безопасности, нас учили взводить ружье, правильно из него стрелять. Я могу сказать, что взвести ружье очень сложно: надо одной рукой держать курок, другой рукой взводить его. И это очень ответственно, потому что если ты в какой-то момент отпустишь раньше, то ружье не будет дожидаться нужного момента и выстрелит у тебя в руках. Эти ружья сами по себе еще очень тяжелые, танцевать с ними сложно и, конечно, страшно.

АГ Но ведь они изготовлялись специально для балета, или где-то взяли настоящие?

ЕС Нет, конечно, это бутафорские ружья, но все равно они заряжены. Оно тебя не ранит, но ожог может остаться. И плюс они очень громкие, у меня не раз было такое на спектаклях, что во время боя тебя оглушают, потому что стреляют со всех сторон. В момент оглушения ты немного дезориентирован, что, конечно, создает определенный дискомфорт на сцене.

АГ Это приключенческий балет, там меняются места действия и обстоятельства — то горы, то кабачок, то темница. Ваша героиня переодевается, с ней все время что-то происходит. Множество этих изменений как-то влияет на вас? Вы меняетесь или вы все время остаетесь балериной Еленой Свинко, которая играет какую-то роль?

ЕС Танцуя ту или иную партию на сцене, я всегда стараюсь быть именно этой героиней. И даже оставаться ею за кулисами!

АГ Что было самым сложным в «Катарине», если не считать стратегического танца?

ЕС Сам балет очень сложен. Он сложен и физически, потому что Катарина практически всегда находится на сцене, и эмоционально. Я очень долго работала со своим педагогом над тем, чтобы Катарина в каждой картине дополняла себя чем-то новым, чтобы она была на протяжении всех пяти картин не просто разбойницей. Влюбляясь в Сальваторе Розу, она открывает в себе более женственные черты. В таверне она кокетничает, и это тоже для нее немного ново. Конечно, в студии художника она полное олицетворение женственности, что для Катарины, наверное, было бы и несвойственно, если бы она не испытала любовь. В тюрьме она впервые смиряется с тем, что это конец, это смерть, и уже ничто ее не спасет. Она показывает зрителю свой страх, хотя в первой картине была абсолютно бесстрашна. В пятой картине, уже имея за спиной такой багаж, она полностью меняется.

АГ Знаменитые три финала «Катарины», должно быть, немалое испытание для балерины?

ЕС Когда нам впервые сказали, что в спектакле будет три финала, то роль Катарины как раз готовили три балерины, и я подумала, что каждая из нас выберет для себя свой финал. Я уже предполагала, что у нас будет война за первый (трагический) вариант, потому что трагические истории всегда более интересны артисту, чем хеппи-энд. И это был шок, когда сказали, что три финала будут идти один за другим, как будто случилась обратная перемотка: предыдущего финала словно не было, и вот вам следующий вариант развития событий. На сцене очень тяжело играть ситуацию, когда тебя вроде убили, ты умерла, а потом надо встать и еще станцевать.

«Лебединое озеро». Марчелло Пелиццони — Принц Зигфрид, Елена Свинко — Одиллия. Фото: Иван Карнаухов

АГ Как получилось, что вы пошли в балет?

ЕС Моя мама врач, папа всю жизнь проработал на заводе, сейчас он пенсионер. Родители всегда много работали, и мы с моей старшей сестрой Светланой ходили на все кружки, на которые только было возможно. И на танцы с детского садика ходили. Как-то получилось, что у нас в садике и в общеобразовательной школе был один педагог по танцам. Он посоветовал родителям отвести Светлану на вступительные экзамены в хореографический колледж. Она поступила, а я уже за ней по накатанной (смеется). Мне всегда хотелось быть похожей на нее, я ходила на каждый ее концерт, каждый спектакль. Мне нравилось наблюдать за тем, как она получает удовольствие от своей профессии, и хотелось чего-то такого же для себя. Когда я пришла в первый класс, она перешла на третий курс. А сейчас она ведущая балерина в Театре балета имени Леонида Якобсона.

АГ Вы учились с ней у одного и того же педагога?

ЕС В начальных классах у меня был другой педагог, а уже потом в 4–8 классах меня взяла Светлана Петровна Михеева, которая до того выпускала мою сестру. Главное, что она сделала, — воспитала во мне дисциплину. Дисциплину для саморазвития, для самосовершенствования, для здравого видения себя. Она была очень строгим учителем, я часто обижалась на нее за то, что она сравнивала меня с моей сестрой. А теперь понимаю, что это воспитало характер во мне — не сдаваться, при любых трудностях, идти, отстаивать свое.

АГ В Москве и Петербурге довольно часто бывает так, что педагог выбирает в классе одну или пару девушек, которых сразу назначает звездой. В Красноярске было так же или вы все были относительно равны?

ЕС Светлана Петровна никогда не выделяла особо кого-то одного, она всегда работала со всем классом, говорила замечания в класс, и всем давала все пробовать.

АГ При этом вы все-таки стали лидером, судя по тому, что еще в школе танцевали Машу в «Щелкунчике»…

ЕС В первый раз вариацию Маши я стала пробовать, когда была еще совсем маленькой — в третьем классе. Мы поехали на гастроли в Германию с колледжем, и там в каждом перерыве я пробовала эту вариацию. Светлана Петровна тогда меня заметила. А когда она взяла меня в четвертом классе, мы начали репетировать из того же «Щелкунчика» вариацию Коломбины из первого акта. Но ходила к ее старшим девочкам, вставала позади всех и пробовала вариации Маши, слушала замечания. Она это разрешала.

АГ Еще не окончив школу, вы начали ездить на международные конкурсы. Это было ваше решение, или это школа решила, что хорошую ученицу надо везде отправлять?

ЕС Кто поедет, решало руководство колледжа, но нас всегда ездило очень много — и мальчики и девочки, колледж максимально старался отправлять всех, с кем работали педагоги. Самый первый мой конкурс был в Алма-Ате, «Орлеу». Я училась еще в третьем классе и, признаться, смутно его помню. Мой партнер был постарше, мы выступали с номером «Музыкальная табакерка» и pas de ruban из «Тщетной предосторожности». Тогда я стала дипломантом.

АГ Во внушительном списке наград (четыре золота, три серебра, две бронзы) у вас есть третье место в Варне на одном из самых представительных соревнований в балетном мире. Как там все происходило?

ЕС В Варну я ездила дважды. В первый раз еще учась в хореографическом колледже — тогда я отправилась сама. То есть я готовилась с педагогами, колледж был не против, но мы с мамой поехали туда как туристы, без сопровождающих, за свой счет. Наград я тогда не получила. Это было на первом курсе, а во второй раз я поехала сразу после окончания колледжа — я пришла работать в театр сразу после экзаменов. Сергей Рудольфович Бобров тогда был художественным руководителем и в Красноярском театре, и в Опере Варны, и мы часто ездили в этот театр на гастроли, на гала-концерты. Бобров предложил поучаствовать в конкурсе. Все сложилось более успешно, чем в предыдущий раз, но выступать там было очень сложно. Открытая сцена, лето, все репетиции только ночью, туры начинались в девять вечера. Ты выходишь танцевать — и тут же налетела тучка, покапал дождик, вылетают птички, букашки, дует ветер… Условия для балета экстремальные.

АГ Московский Международный конкурс артистов балета вы тоже «взяли» со второй попытки. В первый раз был диплом, во второй — «серебро». В Москве конкурсанты регулярно жалуются на технические проблемы, что им дают репетиции, например, в 3 часа утра. Как у вас с этим сложилось?

ЕС Не помню, чтобы что-то было так поздно… Разве что, может быть, световые репетиции?.. Но на самом деле на всех конкурсах, когда на втором туре начинается современная хореография, — это всегда сложный период. Потому что постоянно задерживаются репетиции, все пытаются выстроить более удачный свет, задействовано много служб театра. Но у нас с Марчелло Пелиццони все сложилось удачно. Да, современную хореографию мы репетировали в районе полуночи, но после Варны уже ничего не было страшно.

АГ Современный номер для московского конкурса вам поставили коллеги из Красноярска…

ЕС Там сложилась не очень хорошая ситуация. Для второго тура был заранее предоставлен список номеров современной хореографии — авторами были великие зарубежные хореографы. Мы готовили один из них. Но потом по понятным причинам этот список был аннулирован, и мы узнали об этом только за две недели до конкурса. Начали искать другой номер, но найти хореографа, чтобы он что-нибудь тебе срочно поставил, всегда очень сложно. В итоге мы взяли номер, который уже возили на всероссийский конкурс. Его поставили Олеся Алдонина и Демид Зыков. Они работают в Красноярском театре, и это оказалось удобно.

АГ Будучи звездой училища, вы приходите в театр и оказываетесь в кордебалете. Насколько долго вы там танцевали?

ЕС Буквально пару месяцев. В своем единственном спектакле в кордебалете — «Жизели» — я танцевала подруг главной героини и вилис во втором акте. Затем я начала учить двойку вилис, перешла на сольные партии и поняла, что танцевать одной намного легче, чем в кордебалете! Мне было сложно стоять в общем строю не потому, что амбиции выходили из рамок, а потому, что это действительно сложно — держать линию, делать все не просто синхронно, а так, чтобы каждый пальчик, каждый взгляд был у всех в одном направлении. Это очень сложно, но это очень полезно, и я считаю, что каждая балерина должна пройти этот путь — расти от артистки кордебалета.

АГ Вы сейчас активно входите в репертуар Михайловского театра, где многие спектакли идут в версиях Начо Дуато. Чем отличаются его балеты от того, что было вам привычно?

ЕС Если сравнивать с «Катариной», где у нас очень много мизансцен и вся история рассказывается диалогом-речитативом, где ты отдельно рассказываешь и отдельно танцуешь, то в хореографии Начо Дуато все мизансцены танцевальные. Наверное, не всем зрителям бывает понятно, что именно в этот момент рассказывается какая-то история или идет диалог.

АГ Насколько вам понятны как балерине его изменения в пластике, его хореографический стиль?

ЕС В Михайловском театре я начала с фей в «Спящей красавице», так что вообще не понимала, как нужно правильно двигаться, что несет его хореография. Но при первой же репетиции с Начо Дуато стало все понятно: у него действительно каждое движение — это не просто движение, оно что-то значит. И все очень музыкально. Когда он начинает с тобой разбирать рисунок танца, ты думаешь: «О да, это именно в этот акцент и должно быть!» Мне повезло, что в каждом спектакле, который я готовила, Начо всегда приходил на репетиции и что-то советовал, подсказывал, рассказывал. Это очень здорово, когда есть возможность готовить партию с самим хореографом, который может объяснить, что он хотел донести.