Персона
Встреча с Федором Леднёвым состоялась в Казани, во время II Международной лаборатории Synesthesia Lab. 25 октября прошел один из крупнейших концертов лаборатории: прозвучала насыщенная программа, состоящая как из музыки «классиков» современной академической музыки Софии Губайдулиной, Арво Пярта, Тору Такемицу, так и из мировых премьер молодых композиторов – отобранных участников Synesthesia Lab – Алексея Логунова и Джона Франека. В этот вечер вместе с оркестром Центра современной музыки Софии Губайдулиной выступили солисты Московского ансамбля современной музыки: Константин Ефимов (флейта), Олег Танцов (кларнет), Михаил Дубов (фортепиано), Евгений Субботин (скрипка), Ольга Дёмина (виолончель). Управлял процессом ведущий российский дирижер в сфере новой музыки XX и XXI веков Федор Леднёв, который на следующий день провел мастер-класс для молодых дирижеров.
О премьерах молодых композиторов Synesthesia Lab, развитии современной музыки, рецептах борьбы с недоверием к новой музыке у исполнителей и борьбе с трудностями у молодых дирижеров Федор Леднёв (ФЛ) рассказал Лилии Исхаковой (ЛИ).
ЛИ Концерт Te salutant, Sofia был посвящен дню рождения Софии Губайдулиной. Как вы считаете, есть какая-то особенность в ее музыке с точки зрения дирижирования?
ФЛ Особенность не в дирижировании, а в подходе, прочтении идей и погружении в то состояние, которое с помощью звуков создается автором. Тут, скорее, работа духовная и интеллектуальная. С точки зрения самого управления мы оперируем достаточно стандартными приемами. Дело не в дирижерском жесте, а в движениях души и мысли.
ЛИ Состоялись две премьеры, и вы оказались первым исполнителем. Как готовились к премьерам? Что думаете о новых сочинениях?
ФЛ Мне не привыкать, я много провожу премьер и часто являюсь первым исполнителем только что написанных произведений. Совсем недавно я участвовал в заключительном прослушивании финалистов конкурса имени Андрея Петрова, там тоже было много сочинений, написанных специально для этого события. Открывая партитуру, я пытаюсь прочесть и понять, что композитор заложил в эти знаки, которые он нам оставил, какие есть конструктивные и акустические особенности, и пытаюсь потом с музыкантами как можно точнее выполнить авторские предписания.
Что касается вчерашних сочинений, произведение non place Алексея Логунова имеет ясную форму, яркую кульминацию, понятную идею. Оно и у зала вызвало достаточно сильный энтузиазм. Интересно то, что использован редко звучащий и необычный солирующий инструмент – басовая флейта. Композитором все продумано, сделана грамотная оркестровка. Произведение оставило положительное впечатление, мы хорошо над ним поработали.
Второе сочинение [Джон Франек – Torschlusspanik] – самое короткое в концерте. В нем тоже интересный подбор солирующих инструментов – бас-кларнет, кларнет и виолончель – много низко звучащих тембров. Но из-за краткости у меня возникло ощущение, что это то ли набросок, то ли часть большого сочинения. Как будто миниатюра, по-своему яркая и интересная, с оригинальными оркестровыми эффектами.
ЛИ В этих двух сочинениях, на мой взгляд, присутствуют черты рейва, рока и электронной музыки. В рамках Synesthesia Lab мы презентовали экспериментальный рейв-проект SYNTHesia, суть которого состояла в объединении авангардной электронной музыки Юрия Усачева с творчеством академических композиторов. Как вы относитесь к таким экспериментам, соединению и проникновению других жанров в современную музыку?
ФЛ Кросс-жанровость – это неплохо, если это уместно и сделано со вкусом, как в произведениях Логунова и Франека. Тем более концерт составлен так, что не все время используется ударная установка, а только в этих сочинениях. В программе они не идут подряд, а значит, получился хороший контраст. Рейвовость и драйв создаются технологически – ударная установка, использование электронных клавишных инструментов, которые сразу дают определенный тембр и ощущение.
ЛИ Что думаете о развитии современной музыки?
ФЛ Это настолько огромный мир… Представьте, что мы смотрим на дерево, на огромный трехсотлетний дуб, и задаем себе вопрос, куда он дальше будет развиваться? В благоприятных условиях он растет во все стороны и увеличивается. Не могут у дерева ветки вдруг расти лишь в одну сторону. Если только солнце ярко светит с одной стороны, или постоянный сильный ветер, как мы видим иногда падающие сосны на побережьях. Когда какие-то сильные внешние условия изгибают естественный путь, то тогда все сворачивается. Но если мы предполагаем, что искусство живет в пространстве свободы, что критически важно для его развития, тогда оно будет расти равномерно и во все стороны. И рейвовая часть будет развиваться, и высокоинтеллектуальная академическая, и экспериментальное направление. Сейчас очень много работают с мультимедиа, электроникой, с привлечением разных инструментов и необычным их звучанием. Продолжает существовать музыка, которая пользуется языком, гармониями и оркестровкой XIX века, и я такой музыкой тоже занимаюсь.
ЛИ Вы часто работаете в жюри композиторских конкурсов и оцениваете музыку молодых композиторов. Что думаете о молодом поколении, и что бы вы им посоветовали в творчестве?
ФЛ Не бояться экспериментов, при этом больше слушать, изучать и расширять звуковое поле, окружающее человека. Это дает композитору свободу. В ней важно находить свой язык, стиль и способ высказывания. И главное тут то, чтобы было, что высказывать. Если это есть у композитора, то не так важно, как он это передает публике.
ЛИ У некоторых музыкантов, дирижеров, исполнителей существует пренебрежительное отношение и недоверие к современной музыке. Что думаете по этому поводу?
ФЛ Надо быть с открытым сознанием и не бояться. Это вопрос личной свободы, любопытства, общего музыкального кругозора, желания расширить вокруг себя звуковое пространство, познавать что-то новое. Не пользоваться только тем, что ты уже умеешь делать, и не сидеть в этом уютном кресле всю жизнь, пересаживаться в разные. Иногда, может быть, неудобные, какие-то другие стулья, кресла и пеньки, если такую ассоциацию использовать. Развивать себя, понимать, что очень много вокруг интересного, того, о чем ты даже не подозреваешь. А как бороться с недоверием и с каким-то сложным отношением музыкантов – у меня есть для самого себя выработанный рецепт. Это профессионализм в исполнении своей работы. Если ты общаешься с очень сложной музыкой, объясняешь это музыкантам, вдохновляешь их, подключаешь к идеям, которые есть у композитора, им становится интересно работать, и тогда музыканты не движутся формально в узком коридоре, не выполняют только свою личную функцию, а начинают присоединяться к общему замыслу, и это ведет к успеху.
ЛИ Вы впервые работаете с оркестром Центра современной музыки Софии Губайдулиной. Каковы ваши впечатления?
ФЛ Впечатления самые благожелательные, музыканты отзывчивые. Концерт показал высокий потенциал оркестра и музыкантов, так что я бы с большим удовольствием хотел бы продолжить сотрудничество с коллективом.
ЛИ С оркестром вы провели мастер-класс для молодых дирижеров. Как дирижеру подступиться к современной музыке? Как бороться с трудностями, которые могут быть на этом пути?
ФЛ Дирижеру – так же, как и любому исполнителю. Он открывает какие-то очень сложные технически ноты. Как он учит? Как борется с трудностями? Только занятиями. Так и дирижеру. Дирижер – это, прежде всего, музыкально эрудированный человек. И, конечно, называться дирижером должен человек, который изучает много музыки, и не обязательно все он может продирижировать. Дирижер не существует сам по себе, в отличие от скрипача или пианиста, у которых есть инструменты. Для воплощения идей или проверки того, как он позанимался интеллектуально, нужны музыканты. Поэтому большая часть подготовки – это изучение музыки и партитур, расширение кругозора. Конечно, существуют и технические особенности, которые как раз можно на мастер-классе подсказать. Имея большой опыт, ты можешь предполагать, как сработает тот или иной дирижерский жест или идея технологическая. А будет ли она работать? А как музыканты на это посмотрят? Много тонкостей и нюансов.
